Борис Гребенщиков: Мне всегда лучше там, где я нахожусь в конкретный момент

— Вы согласны с высказыванием Теккерея: «Никто не может быть уверен в том, что он не сноб. Такая высокомерная уверенность сама по себе уже снобизм»?

— Истинное значение понятия «сноб» должно быть сверхъестественно и беспредельно прекрасно. С.Н.О.Б. — совершенно очевидно — название тайного общества, наподобие хашишинов или каморры, члены которого посвятили себя безнадежным, но захватывающе прекрасным попыткам физически раствориться в красоте.

— Еще лет пять лет назад вам нравилось происходящее в России. Вы тогда говорили: «Я очень хотел бы, чтобы эта спокойная жизнь продолжалась как можно дольше». Изменился ли ваш взгляд?

— Я мечтаю, чтобы в России на пару сотен лет установилось династическое правление. Стране нужен исцеляющий сон. За длительный промежуток времени все желающие украсть себе состояния украдут и уймутся, дети их побезумствуют и тоже уймутся, а потомки станут править спокойно и мудро.

Пока у нас идет переходный период. А когда придет подлинный правитель, мы узнаем его по одному простому поступку — он публично покается за все, что власть делала с народом в XX веке. Станет понятно, что он отвечает за страну — а такому правителю люди будут верить. Тут-то и начнется новая история России. Все, что происходит у нас в стране, может мне нравиться или не нравиться лишь с этой точки зрения.

— Вас вообще как-то волнует, что как будто не осталось живых людей, на которых можно было бы ориентироваться?

— Раньше мы знали, что, скажем, Довлатов не подведет. Сейчас можно говорить, что такой человек — Юра Шевчук. Правда, я продолжаю считать, что лучше ориентироваться на Лао Цзы и святого Серафима Саровского.

— У вас разные с Шевчуком позиции. Но вы в принципе могли бы, как он, вступить в жесткий диалог с властью?

— Когда Никита Хрущев в Кремле орал с трибуны на Андрея Вознесенского, а Вознесенский умирал от страха, но отвечал, — это понятно, это вызывает мое восхищение. Но если бы Вознесенский пошел учить Хрущева править страной — я бы удивился.

— Почему считается, что русская интеллигенция обязательно должна быть в оппозиции к власти, а тот, кто не в оппозиции, — последний подлец?

— Интеллигенция в принципе не может быть довольна властью. Даже если на троне окажется просвещенный царь Ашока, интеллигент обязан быть недоволен — иначе он лишится своей классовой принадлежности и превратится в просто умного человека. Интеллигенция — это нервная система общества. Но она помимо того, что кричать «все плохо», должна иногда, хоть бы и нехотя, признавать наличие чего-то хорошего. Я вчера присутствовал на одной вечеринке. Полный стол интеллигентов. Тоже все обсуждали самые животрепещущие темы, и понятно, в каком ключе. А я не мог понять: так к чему же все эти разговоры ведут? Я помню, как на кухне у моих родителей тоже сидела какая-то своя интеллигенция, и они говорили, и говорили, и говорили — и эти многолетние разговоры ничего не меняли в их жизни. Оставались пустыми разговорами. И я до сих пор не понимаю: так о чем же они тогда говорили? Какой в этом был смысл?

— Кажется, теперь понятно, откуда у вас это неприятие «кухонных разговоров».  

— Если все всегда плохо — значит, тело уже умерло. А тело же все-таки ходит, движется: значит налицо и «плохо», и «хорошо». И если при этом нервы все время дают сигнал «плохо», значит с нервами что-то не в порядке.

При этом нужно признаться, что поводы быть недовольным тем, что делается в государстве, есть всегда, начиная с постоянного искажения правды в СМИ. Подлинных фактов сегодняшнего дня мы не знаем и никогда не узнаем. Вся информация безнадежно отредактирована. Да, собственно, о чем можно говорить, когда почти 50 лет тому назад даже не в России, а в «самой демократической и свободной стране мира» на глазах у всех спокойно застрелили президента и до сих пор не признаются зачем. О какой правде и каких фактах может идти речь?

— А как же блогеры?

— Блогеры — это люди, которые пишут то, что им приходит в голову. Таксист тоже говорит все, что ему приходит в голову. Но очень ли нас интересует, что везущий нас по городу таксист думает по поводу того или иного политического события? Почему же нас должны интересовать мнения блогеров?

— И как ощущает себя человек в такой ситуации — когда он не знает правды?

— Очень просто. Кто убил Кеннеди — этого мы не узнаем. Проще признать это и поставить на этом точку. Правды в политике быть не может. Правда в другом — она окружает нас. Вот облака в небе, вот солнечный свет, вот поют птицы — это правда. Удивительно все-таки — вот мы сидим на этой замечательной веранде в центре Лондона, а говорим о русской политике.

— А что вам в Лондоне тогда больше всего нравится?

— В Лондоне вся моя русскость вылезает на поверхность. Потому как единственное известное мне отличие русских от всех остальных — то, что у русских всегда все через край. Вот я и наслаждаюсь всем в Лондоне через край.

— Как вам удается так хорошо все понимать, но при этом не чувствовать себя обиженным?

— Недавно в одном самолетном журнале мне довелось читать интервью с Игорем Губерманом, и он упомянул мудрую пословицу, которая бытовала у него на зоне. В очень мягком варианте она переводится: «на обиженных воду возят». А в оригинале: «обиженных е..т». Говорят, что нужно по капле выдавливать из себя раба. Раб всегда обижен. Вот и получается: чтобы стать человеком и зажить по-человечески, надо по капле выдавливать из себя «обиженного».

— Кого бы вы сегодня назвали героем?

— Кто-то из друзей рассказывал мне недавно, как его машина сломалась ночью где-то под Москвой. Ситуация была пиковая, кто-то в машине опаздывал на самолет. Мимо проезжали милиционеры, о которых так много сейчас говорят. Они спросили, в чем дело, отвезли человека в аэропорт. Потом вернулись обратно — на лебедке дотащили машину до бензоколонки, чтобы шофер не куковал до утра в лесу. В общем, позаботились, как о родных. При этом другие люди в такой же форме могут сбить не понравившегося им мотоциклиста, для гарантии переехать его несколько раз и сжечь мотоцикл. Или безнаказанно убивать и калечить людей.

— Похоже, главный вопрос, который вам всегда задают: как так получилось, что вы стали совершенно другим человеком, почему вы уже не тот?

— Какое счастье! Счастье, что я никогда не был «тем», и люди, говорящие, что я «уже не тот», про это никогда не узнают. Они придумали себе некого БГ, и пока они играются с ним, я могу спокойно заниматься своим делом в совершенно другом месте. А как человек я не менялся лет с двенадцати, а может и с пяти.

— Так, кстати, если верить английской литературе, мог бы сформулировать свою позицию англичанин, считающий себя снобом.

— Да, сноб — это существо, которое чувствует себя существом обособленным. Но, как мы знаем, «нет никого, кто был бы островом». Все мы части одного целого. Но та история, о которой мы заговорили, мне вдруг напомнила начало книжки Карлоса Кастанеды «Путешествие в Икстлан». Дон Хуан учит Кастанеду стирать свою личную историю. И объясняет почему: пока все знают, кто ты такой и какой ты, и твою реакцию — ты всегда будешь в плену образа. И, соответственно, будешь несвободен. Но разве мы родились на свет, чтобы делать то, что от нас хотят? В 14 лет я услышал, точнее, прочел, что-то похожее в интервью с Миком Джаггером. «Если ты начнешь думать о том, — сказал он, — что другие люди думают о тебе, — ничего сам не сделаешь». Он спас меня этой фразой. Нужно, чтобы правая рука не знала, что делает левая.

— То есть вы не из тех, кто любит думать о прошлом?

— Я никак не могу понять, зачем это делать. Зачем, когда такая веранда, такое солнце. Наше прошлое и будущее — это только наше сознание. А наше сознание — это именно то, про что говорится в молитве «избави нас от лукавого». Мне всегда лучше там, где я нахожусь в конкретный момент, — пусть я даже буду сидеть в городе Брянске под дождем и пить водку.