Как размножаются культурные люди

62 ребенка на 10 дней — участник проекта «Сноб», директор Института лингвистики РГГУ Максим Кронгауз каждое лето вывозит школьников в свою знаменитую Летнюю лингвистическую школу под Дубной. В восемь утра мое такси остановилось у санатория «Ратмино»; Максим Кронгауз встретил меня в шортах, рубашке с короткими рукавами и в коричневых кроссовках. Он пояснил мне идею ЛЛШ так: «Когда мы начинали в 1992-м, это была потребность группы интеллектуалов давать образование следующему поколению. И, что очень важно, получить заинтересованных слушателей, которые спорят, слушают. С тех пор на этих занятиях всегда присутствует аура интеллектуального наслаждения от общения нескольких поколений. Для меня это главное».

За день я побывала на лекциях трех знаменитых ученых; больше всего ждали Андрея Зализняка. Всемирно известный специалист по новгородским берестяным грамотам, академик РАН и преподаватель нескольких европейских университетов был единственным лектором, чей внешний вид соответствовал статусу: несмотря на жару, он вышел к доске в белой рубашке с длинными рукавами и в брюках. Казалось, он выступал не перед школьниками, а обращался к студентам филологического отделения МГУ.

Рассказывая о происхождении слов, Зализняк показал, как они видоизменяются с течением времени. Как французское août (август), произошедшее от латинского augustus, «всего за 20 веков» приходит к своей современной форме, а lady потеряло свое первоначальное значение «хлебомесительница». Русские же «овца» и «мужик», как оказалось, и вовсе являются уменьшительными формами.

Лектор поведал об эволюции не только отдельных морфем, но и целых языков. Оказывается, языки с более простой грамматикой со временем начинают усложняться, а сложные, наоборот, «расщепляются» — а потом этот процесс поворачивается вспять. Сейчас русский как раз опрощается, а английский претерпевает обратную трансформацию.

В зале повисло едва ли не физическое ощущение обдумывания услышанного. Поднялась рука, потом еще и еще. Розовощекая полноватая девочка с невероятной серьезностью задала вопрос про аффиксальные способы словообразования. Академика дополняли, ему возражали.

Лекция Зализняка была в тот день уже третьей по счету. Каждое выступление с жаром обсуждалось. Доклад профессора МГУ, лингвиста и математика Владимира Успенского о гипотезе Пуанкаре напоминал семинар. «Всякое односвязное компактное трехмерное многообразие без края гомеоморфно трехмерной сфере», — появилось на экране пугающе крупным шрифтом. Объясняли не решение Перельмана (школьники бы его не осилили), а саму гипотезу. Рассказывая про двух- и трехмерные сферы, Успенский приводил в пример то аптечную резинку, то пленку для продуктов, постоянно апеллируя к залу: «Это понятно или нет? Мне нужно, чтобы всем все было понятно!»

Самой мне было не понятно решительно ничего, но я по школьной привычке сделала вид, что этот вопрос ко мне не относится. Зато загорелый мальчик лет четырнадцати не постеснялся попросить объяснить еще раз.  После лекции Успенского окружили дети в оранжевых футболках ЛЛШ, которым хотелось продолжения.

Прослушав сообщение Максима Кронгауза, как шимпанзе учили языку жестов (это занятие показалось мне весьма трудным), я решила поговорить с ним о том, что меня удивило в летней школе: детям здесь интересно, они не стесняются задавать вопросы. Профессор рассказал, как его коллеги стали столь популярны у юной аудитории.

Сложно представить, что дети из «Ратмино» и герои сериала «Школа» — одно поколение. Я хорошо представляю, что такое настоящая российская школа; на ее фоне слушатели ЛЛШ кажутся совершенно необычным феноменом. По словам Максима Кронгауза, абитуриенты РГГУ за последние 15 лет сильно изменились к худшему. А приезжающие в его летний лагерь школьники, кажется, остались все теми же.

Илья Колмановский: Получается, что летняя школа Кронгауза — действительно питомник, где в череде поколений воспроизводится этот редкий вид животного, российский интеллектуал. Первый выпуск этой школы, мои одноклассники, сегодня преподают там сами; и их ученики, надо думать, продолжат традицию.

Пример ЛЛШ не единственный; российские ученые традиционно активно занимаются со школьниками. Было бы очень интересно узнать, есть ли похожий опыт у участников проекта «Сноб» в других странах: какие летние школы посещают ваши дети?