Андрей Успенский: Как мой дед дважды погиб на войне и несколько раз избежал расстрела

Мой дед был очень талантливым хирургом. Это его и спасло от смерти несколько раз. А также то, что в его семье не было денег на обрезание.

Исаак Исидорович Мазо родился в 1899 году в белорусском городе Борисове. Я не застал его при жизни и знаю о нем лишь по немногочисленным письмам, нескольким официальным документам типа военного билета, а в основном из рассказов бабушки и мамы. Первая его война, Гражданская, началась, когда ему было лет 18-19, с 1917 по 1920 год он служил помощником лекаря на Западном фронте.

После демобилизации он закончил медицинский факультет Саратовского университета, потом долгое время работал в госпитале и в 1939-м ушел на финский фронт. За год до этого они поженились с моей бабушкой, она тоже была врачом, акушером-гинекологом.

Кончилась Финская, и практически в первый же день войны с Германией дед ушел добровольцем на фронт. У него была возможность остаться дома, ведь он возглавлял хирургическое отделение больницы в Москве, а там врачи требовались, тем более что, по рассказам очевидцев, он был талантливым хирургом, входил в десятку лучших. Но мой дед был таким человеком, который всегда должен быть на передовой.

Правда, прослужил он всего два месяца. Когда наши отступали, его санчасть переправлялась через реку, а дедушка не умел плавать. Его контузило, и он попал в плен. Деда угнали в Германию, а моей бабушке пришла похоронка. Горе было неописуемым — они ведь успели прожить вместе совсем недолго. Были как будто и очевидцы его смерти. А он с августа 1941-го по май 1943-го был в плену, где также был востребован как доктор.

В лагере дед избежал расстрела по одной простой причине: он не был обрезан. У него было еще два родных брата (тоже врачи), он был старшим, семья была бедной, и денег на обрезание просто не было.

Это и спасло его от расстрела в первый раз: он выдал себя не за еврея Мазо, а за армянина Мазояна.

Даже в лагере дедушка всегда кого-то лечил и оперировал, вне зависимости от того, кто это — пленный или немец. Он все время старался ухаживать за людьми, ведь врач — это профессия вне национальностей и войн. Это его снова спасло от смерти: один раз дед сделал начальнику лагеря успешную операцию на глазу, хотя и не был глазным хирургом.

Он бежал в 1943 году и попал в Белоруссию, в партизанский отряд имени Щорса, где стал ординатором. В это время бабушке пришла вторая похоронка. Она, как ни странно, заронила у нее надежду: ведь все эти годы после первой похоронки дед, получается, был жив.

До октября 1944 года он партизанил. И это опять его спасло: ведь его бы здесь, скорее всего, расстреляли как вернувшегося из плена.

И снова он избежал смерти, когда в 1944 году попал в лагерь НКВД. Он еще хорошо отделался: после партизанского отряда его всего лишь разжаловали за то, что он сидел в лагере в Германии. Помогли и рекомендации из Москвы как об очень хорошем хирурге.

Его выпустили, и он отрабатывал врачом группы эшелонов в Главном управлении по делам военнопленных и интернированных НКВД-МВД СССР. Но чем хороша профессия врача? Тебе не важно, кого лечить. И уже в 1946 году он был уволен в запас. В том же году он получил медаль «Партизану ВОВ» 1-й степени.

Его убрали из столицы и дали госпиталь в подмосковном Болшеве. Дома он прожил недолго, его еврейские корни сослужили не самую лучшую службу. В 1947 году было что-то вроде репетиции «дела врачей». Однажды он пошел на работу и вернулся домой только через семь месяцев.

Осталось о дедушке совсем немного, только письма, забавные живые фотографии и постановочные тоже, на которых у всех такие запрограммированные лица.

Разбирая фотографии, я нашел письмо к нему его лагерного друга: «Дорогой Сидорович! Как я рад, что ты остался жив, сбежал от проклятых немцев. Ты помнишь, нас с тобой разлучили в конце апреля или в начале мая 1943 г., а через два месяца я узнал, что ты бежал. Я до этого ни на минуту не мог успокоиться, а потом молил Бога, чтобы ты пробрался поскорее к своим. Помнишь, как мы мечтали, как копали подкоп, обливали проволоку азотной кислотой, делали щипцы. Много-много всего пережито, и вот теперь мы у своих. Ты еще счастливей меня оказался, первый увидел свою семью...»

Сестры, врачи, пациенты и вообще все вокруг его любили. Очень он был порядочным, честным, с большим чувством юмора, даже на фотографиях видно, какие у него вечно смеющиеся глаза.

Говорят, он любил рассказывать всякие истории, в том числе про хирургические операции. Например, как однажды вылечил первого секретаря райкома от рака легких. Дед посмотрел на него, разрезал и увидел, что там последняя стадия. Ну что теперь делать? Зашил: «Приходите через три месяца». Пациент пришел. Дед с удивлением посмотрел: «Приходите через полгода». Пришел. И после этого он прожил еще 15 лет. Просто существует очень небольшой процент случаев, когда рак легких вылечивается от прямого попадания кислорода. Это был тот самый случай.

В 1959 году мой дедушка скончался от рака легких — хоронили Доктора Мазо всем городом.