Участники проекта обсуждают фильм «Овсянки»

Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.

Чем вас привлек этот проект?

Денис Зайцев: Из каких побуждений вы решили заняться этим проектом?

Мэри Назари, креативный продюсер: Я была очарована и потрясена этим миром, который Денис Осокин явил в повести и потом в сценарии.

Игорь Мишин, продюсер: К моменту знакомства с этим сценарием мы с Мэри занимались продюсированием телевизион ных фильмов. Но я искал какую-нибудь сильную, необычную историю, которая была бы созвучна моим собственным переживания м, моему пониманию жизни, себя, своих родителей. Я спросил у Леши Федорченко, над чем он работает, и он прислал мне пять сценариев. Сам он хотел снимать другой фильм — «Небесные жены». Но я захотел работать над «Овсянками». Я тоже был очарован историей и посмел предположить, что это может быть интересно кому-то кроме Дениса Осокина, Леши Федорченко и меня.

Мир меря в кино

Гость проекта «Сноб»: Мы смотрим фильм о меря как фильм о себе. Мне интересно, как этот фильм смотрят в Европе? Как фильм о России, о меря или тоже как фильм о себе, о еще одной теряющейся культуре?

Мэри Назари : Тут есть элемент игры. Мы рассказываем об этом племени, которое действительно существовало, но 300-400 лет назад было абсолютно растворено в славянах. Остались топонимы, но бытовая этнография не сох-start-ранилась. Все, что вы видите: обряды, какие-то слова, имена, — придумано Денисом Осокиным. Мы постарались описать языком кино придуманный им удивительный мир меря. И мне кажется, что любой человек будет соотносить этот мир с собой.

У нас есть объекты, которые никогда не существовали — это все придумано и исполнено художником-постановщиком Андреем Панкратовым и художником по костюму Анной Бартули. Были продуманы все детали.

Игорь Мишин: Один раз перед съемками Андрей Панкратов очень тщательно развешивал фотографии по стенам. Я ему говорю: «Андрей, их же в кадре практически видно не будет. Что на них изображено, не важно». Он ответил, что это важно актерам: для перевоплощения им нужна правильная атмосфера.

Ася Чачко: Огромное спасибо оператору фильма. Расскажите, пожалуйста, где и как все это снималось?

Михаил Кричман, оператор-постановщик: Съемки проходили на российском Ближнем Севере: это Нижегородская, Ивановская губернии, Сыктывкар, Кинешма и прилегающие к ним маленькие города. Нея, город, где живут наши герои, был когда-то построен болгарами. Туда вела единственная железная дорога, и она по сей день остается единственным способом туда добраться. Эти прекрасные серые и голубые дома построили болгары, поэтому там такая особенная среда.

Мэри Назари: Мы воссоздавали этот странный несуществующий мир. Мы понимали, что музыка должна была всему этому соответствовать, и очень сложно над ней работали. Ее тоже отметили в Венеции на пресс-конференции. Говорили, что услышали в ней какие-то балканские мотивы. Мне кажется, что это сложная музыка и в ней нет единой национальной привязки. В одном месте там поют тибетские певцы. А один звук сыгран на кости умершего человека.

Эротическая драма

Лилия Скопинцева: Почему фильм снят в жанре эротической драмы? Не было ли у вас опасений, что вас неправильно поймут, особенно в России, что тут до этого еще не доросли?

Игорь Мишин: В России очень разная аудитория. Разве мы с вами в данный момент не в России? Вы все тоже не доросли? А если вы доросли, то почему вы считаете, что другие нет? А по поводу эротической драмы лучше Мэри ответит.

Мэри Назари: Фильм не снимался как эротическая драма. Жанр — это скорее маркетинговый ход: мы думали, как немного увеличить количество копий, а там есть эротические сцены. Эти сцены являются важной частью повествования, без них мы меньше бы поняли о героях и об их глубоких и сложных отношениях.

Новый Тарковский

Борис Беренфельд: Спасибо вам за этот фильм. Я бы его поставил в ряду российских фильмов следом за фильмами Тарковского.

Наташа Барбье: Я ничего не понимаю в коммерческом кино и не понимаю, как вы попали на фестиваль и как так получилось, что вас отметил Тарантино. Удивительно, как такое тонкое, чудесное, нежное, трогающее кино попало в мейнстрим.