Женевский автосалон: Некого полюбить

Хотелось бы чего-нибудь захотеть. Это не экзистенциальная проблема, а автомобильная: раньше всегда была какая-нибудь машина, о которой можно было мечтать как о своей следующей, а теперь — совершенно нечего хотеть. Хожу по Женевскому автосалону и ищу себе объект желания. Последней машиной, которую мне хотелось, была Honda Civic VIII — уникальная модель, которая почти не претерпела изменений на пути от концепта к производству. Она тут стоит, вся такая стремительная и каплеобразная, но она у меня уже есть. Или вот можно было бы захотеть Honda CR-Z, но я уже хотела ее однажды, когда мне было 20 лет, а она была на полметра короче и называлась Honda CR-X. Теперь у нее появился электромотор и заднее наносиденье (когда она была не Z, а X, она была двухместной), но этого недостаточно, чтобы пробудить во мне хоть что-нибудь.

К концу дня я поговорю об этом с Лоуренсом ван ден Акером, главным дизайнером компании «Рено» и автором трех из — я не шучу — четырех интересных концептов на этом шоу. Лоуренс со мной не согласится. «Я, когда был моложе, — скажет он, — влюблялся подряд во всех девочек в классе, а теперь я стал разборчивее. Может, и вы тоже?» Но я не стала разборчивее, это девочки стали скучными.

Ключевой вопрос тут в природе желания. На каждом стенде меня пытаются убедить в том, что мне нужен электромотор или по крайней мере гибрид либо двигатель, которой работает на природном газе. И почти нигде не пытаются воздействовать на какие бы то ни было органы, кроме совести. Вместо концепт-кара «Лексус» представил уже существующий кроссовер RX-450, который можно описать только как просто белую машину. Главное в ней — то, что она гибрид, потребляет от 3,8 литра бензина на 100 километров и портит воздух только на 8,7 грамма углекислого газа на километр (это очень мало). В концепт-каре «Тойоты» самое интересное — это то, как в сером (сером!) покрытии кузова отражаются зеленые лампочки павильона. А рядом гордо выстроились «приусы» — машина, уничтожившая секс в автомобилестроении. Самый успешный автомобиль последнего десятилетия. Многомесячные очереди американцев выстраиваются, чтобы заплатить значительно больше, чем стоят более красивые и надежные машины того же класса — торжество пуританской эстетики. «Есть целая группа людей, которые хотят быть мобильными, но не хотят испытывать чувство вины», — говорит ван ден Акер с некоторой мечтательной завистью: уж на что некоторые модели «Рено» скучны, но добиться такой стерильности, какой достиг «Приус», французы не смогут никогда.

Почти все новые модели выглядят так, будто их сгладили и примяли. У концепт-кара «феррари» такой вид, будто на него упал метеорит. Он — плоский. Ну и красный, да. Тут же в ряд стоят обрубки «феррари» под названием Abarth — они начали продаваться в конце прошлого года. По цене, достигающей 50 тысяч долларов, можно купить малолитражку с пластмассовой приборной доской — но с логотипом «феррари» и креслами «феррари». Представляют эти пузырьки инженерной мысли — они все-таки выжали 180 лошадиных сил из 1,4-литрового двигателя — девушки в таких красных кожаных сапогах, которые, кажется, даже без девушек в эти машинки не влезли бы.

А рядом с концепт-карами «Мазды» стоят мальчики в приспущенных черных джинсах и черных кожаных кедах. А концепты похожи на все остальные — один внедорожник, один спорткар, и чтобы понять, что это «мазда», надо найти глазами логотип. А я когда-то мечтала о Mazda Miata — той, которую начали делать в 1989 году, стильную и стилизованную под 60-е годы. Рядом стоит Mazda MX-5, которую производят и сегодня, но от веселой «миаты» в ней ничего не осталось — все гладко. «Когда я была моложе, —  ворчу я, — можно было издалека отличить силуэт одной машины от другой. А вон там “порше”, которую так приплюснуло, что издали она выглядит как “ягуар”».  «Когда мы были моложе, — объясняет ван ден Акер, — “Мерседес” делал три машины. А теперь — сорок одну. Всякий раз, когда какая-нибудь компания придумывает новую линейку, кто-то создает аналог».

В попытке повторить фокус «приуса» каждая компания пытается влюбить посетителя в какую-то технологию (не понимая, видимо, что в случае с «приусом» имеет место любовь все-таки не к технологиям, а к некой эстетической позиции, выдающейся за позицию этическую). «Форд», например, рекламирует технологию Sync, обещающую голосовое управление всем. «Если вы импульсивны и хотите выпить кофе в незнакомом районе», — рассказывает девушка в рекламном видео. Вот от новых моделей (или это старые модели) «Форда» ощущение примерно такого порядка «импульсивности». Девушка в оранжевой футболке пытается показать мне, как работает голосовое управление в реальности. Мы садимся в машину, она подключает свой айпод и командует: «Слушать песню The sun is coming». — «Простите, — отвечает механический голос, — пожалуйста, произнесите команду». И так пять раз. Солнце не выходит.

Я вообще могла бы продолжать долго. Но четыре машины мне понравились, причем две из них — совершенно неожиданно. Две из них («Ниссан» и «Судзуки)» уже в производстве, две («Сааб» и «Рено») — концепты. «Судзуки» сделал новый Swift — это крошечный недорогой автомобиль, в новом изводе он как-то окреп и возмужал — крыша немного спустилась к хвосту (это, правда, сделали в этом году абсолютно все), а задние фонари выступили, будто у них выросли мышцы. В салоне по-прежнему дешевый пластик, зато у машины появился постоянный полный привод. Идеальный крошечный вездеходик для московской зимы: 1,2 литра, расход топлива 5,5 литра на 100 км, а парковать можно перпендикулярно тротуару.

Новый ниссановский кроссовер Juke — это такой слегка надутый жук. Эта машина уже в производстве и в продаже, но удивительным образом ее силуэт таки можно отличить от других. Внутри машина меньше, чем снаружи — маленький багажник, крошечный по ощущениям салон, но очень остроумный: в отсутствие всякой стилизации дизайнеры взяли то, что им больше всего нравится в машинах. Получился жук, лопающийся от гордости, что он автомобиль. Кажется, примерно такое же чувство должно быть и у водителя.

Концепт-кар «Сааба» не похож вообще ни на что. Это бальзам на сердце, которое «Сааб» разбил мне еще в 90-е, начав делать самые обыкновенные машины. То, что они показали в Женеве, — это капсула из стали и стекла, с поднимающимися ломаными дверьми, с квадратным рулем, минималистичным и одновременно космическим дисплеем и колесными дисками с лопастями. Совершенно непонятно, что может остаться от этого, когда машина дойдет до производства.

«Выставочные машины — они как трейлеры фильмов, — говорит Лоуренс ван ден Акер. — Как секс на одну ночь, а не брак». Его моделей ждали на этой выставке: «Рено» переманил его из «Мазды» не так давно, и в этом году он должен был показать свои первые модели для страдающей от отсутствия дизайна компании. Показал три концепт-кара, соответствующих трем, как он выражается,  этапам жизни: любви (красный спорткар), приключениям (оранжевый внедорожник) и семье (желтый семейный автомобиль). Семейный автомобиль разделен на две зоны: любовь (передние сиденья обнимают друг друга) и дети — задняя зона сложена из разноцветных кубиков, принимающих разные положения, чтобы создать сиденья или плоскую полку. Невозможно представить, чтобы это безумие сохранилось в производственной модели. Я про это даже и не спрашиваю, а спрашиваю только про suicide doors — двери, распахивающиеся в разные стороны, не то чтобы совсем невиданная вещь в автомобилестроении. «Да что вы, — отмахивается ван ден Акер, — это первое, чем придется пожертвовать». Но пообещал, что ни при каких обстоятельствах не пожертвует новой, придуманной им для «Рено» яркой и слегка агрессивной «мордой».