Андрей Нечаев: Мы считали, что разгребем грязь, а потом нас сметут

Андрей Нечаев в 1991 году работал с Егором Гайдаром в Институте экономической политики. Вошел в правительство Гайдара сначала как первый заместитель министра экономики и финансов РСФСР, а с февраля 1992-го по март 1993-го был министром экономики РФ. Сейчас занимает пост президента государственного банка «Российская финансовая корпорация». Андрей Нечаев считает, что правительство Гайдара спасло страну от голода и войны. Экономист Андрей Илларионов придерживается другого мнения.

С Где вы были во время путча 1991 года?

Наш институт тогда – а я был заместителем Гайдара по науке в Институте экономической политики – находился на юго-западе Москвы, а жил я на Садовом кольце, на Земляном валу. Я ехал на работу на своих тринадцатых «Жигулях» и, конечно, был совершенно потрясен видом танков, бронетранспортеров, которые заполонили улицы Москвы.

С И что вы предприняли?

Мы стали обсуждать ситуацию с Гайдаром и коллегами. Тогда же на одном дыхании написали документ, за который мне до сих пор не стыдно, под названием «Экономическая программа хунты». Мы разбирали озвученные к тому моменту планы и намерения ГКЧП. Мы отправили этот документ в средства массовой информации, отправили Ельцину. Это был вполне серьезный анализ того, что предлагалось, и объяснение, почему все это было абсолютным популизмом. А следом мы издали приказ о том, что институт не подчиняется ГКЧП.

С Правильно ли я понимаю, что к 1991 году в Москве и Ленинграде сформировались крупные экономические центры, где на общих семинарах уже были созданы реформаторские программы?

Были различные наработки. Вообще программ к тому моменту, когда мы начали проводить реформы, было написано уже несколько. Их создание превратилось в некое академическое занятие, потому что власти, по крайней мере Горбачев, были явно не готовы их реализовывать. Наиболее известная программа – «500 дней» – в итоге была слита с правительственной программой и фактически выхолощена, а в конечном счете заброшена.

С Это была рабочая программа? Как ее оценивало экспертное сообщество?

Да, вполне рабочая к моменту ее создания. Но ситуация в экономике тогда менялась очень быстро. Та программа (гайдаровская), которая была в конце концов реализована, уже вынужденно предлагала более радикальные меры. Когда уже случился путч, стало ясно, что дальше затягивать реформирование экономики невозможно. Потому что наступал хаос, мы стояли на пороге краха. 1990–1991 годы – это был почти коллапс. Но после того как власть после авантюры ГКЧП фактически полностью развалилась, экономика стала разрушаться окончательно. И вот тогда Ельцин решил поручить разработать программу реформ Евгению Сабурову, который был вице-премьером и министром экономики в российском правительстве. А Геннадий Бурбулис (в то время госсекретарь), по согласованию с Ельциным, посадил нас писать альтернативную программу. Надо сказать, что покойный Женя Сабуров с товарищами со своей задачей толком не справился.

С То есть параллельно писалось две программы?

Была забавная ситуация. Мы сидели в поселке правительства РСФСР Архангельское на Калужском шоссе. По советским меркам поселок был очень «жиденький» – не то что шикарные дачи союзных министров на Рублевке. В Архангельском были две служебные дачи: пятнадцатая, на которой сидели мы, и шестая, на которой сидела команда Сабурова. И, конечно, мы ходили друг к другу в гости. И его ребята на каком-то этапе стали принимать участие в подготовке нашей программы, понимая, что у нее есть комплексность, есть целостность и есть будущее. Вообще замечу, что мировая наука очень подробно описывала переход от капитализма к социализму, а теории обратного перехода не было. Мы ее ковали своими руками, на практике.

С На какой период была рассчитана эта программа?

Наиболее четко были проработаны первые две недели, два месяца и шесть месяцев, потому что мы искренне считали, что сейчас разгребем грязь, примем наиболее непопулярные, но абсолютно необходимые меры, и, скорее всего, дальше это правительство сметут. Поэтому в правительство тогда никто не рвался. Все понимали, что придется выполнить очень тяжелую, неблагодарную работу. Что вряд ли будет популярным правительство, которое либерализует цены. Это, конечно, очень тяжелое испытание для населения. И почти все ждали, что завалы советской экономики кто-то должен разгрести, чтобы потом начать уже строить рыночную экономику.

С С чего надо было начинать?

Приоритет – это, конечно, либерализация цен, стабилизация бюджета. Но главная задача вообще была – без голода пережить зиму. Существовала опасность остановки производства, остановки транспорта. Угроза голода была абсолютно реальная. Я владею цифрами, и я знаю, на пороге чего мы стояли. Запасов зерна в крупных городах оставалось на три дня. Я однажды проводил совещание, на котором приняли решение по разворачиванию на Петербург кораблей с зерном, шедших в Мурманск, и по открытию стратегических резервов продовольствия, чтобы спасти Петербург от голода.

С В какой мере правительству удалось реализовать ту программу, которую писали экономисты на пятнадцатой даче?

Уже к маю 1992-го мы во многом нормализовали ситуацию, хотя она по-прежнему была далека от идеала. Начали снижаться цены, резко снизился курс доллара, который вначале, естественно, скакнул. То есть появились все признаки того, что в экономике наметились позитивные изменения, которых мы и ждали. Кстати, в этот момент появилось большое желание у многих поработать в правительстве. И была первая атака со стороны Съезда народных депутатов, на шестом съезде, в апреле 1992-го. Руслан Хасбулатов (председатель Верховного Совета РФ. – Прим. ред.) очень оживился тогда, и Александр Руцкой (вице-президент РФ. – Прим. ред.). К сожалению, Ельцин, который своим авторитетом в значительной степени обеспечивал возможность той политики, которую мы проводили, иногда тоже давал слабину. В результате было совершено несколько серьезных ошибок, поскольку правительство просто заставили пойти на компромиссы и изменить финансовую политику.

С Например?

Например, взаимозачет (обнуление долгов государственных предприятий. – Прим. ред.), который провел Виктор Геращенко (с 1992-го по 1994 год председатель Центрального банка РФ. – Прим. ред.). Мы были категорически против этого. Он дал колоссальный толчок инфляции, резко ослабил финансовую дисциплину предприятий.

Тогда, в 1991–1992 годах, вы думали, что демократия в стране может не получиться?

Мы занимались не политикой, а экономикой, что, наверное, было нашей ошибкой, но такое было разделение труда. Ельцин с самого начала сказал: вы технократы, ваша задача – экономические реформы, а в политику, пропагандистское обеспечение не лезьте, тут я, Бурбулис, Полторанин (Михаил Полторанин – в 1990–1992 годах министр печати и массовой информации. – Прим. ред.). И эта работа была провалена полностью. Конечно, надо было создавать сильную проправительственную, пропрезидентскую партию. Но нам было не до этого из-за колоссальной загруженности текущими делами. Ельцин тогда видел себя отцом нации и не хотел ассоциировать себя с одной партией. А мы долго не занимались политикой, пока в какой-то момент политика не занялась нами. Мы тоже оказались втянуты в противостояние политических сил в стране, но было уже поздно. Однако в целом уровень демократии в те времена был многократно выше нынешнего, и такого быстрого сворачивания демократических свобод, конечно, никто не ждал.

С С То есть если бы команда Гайдара занималась политикой, получилась бы другая страна?

Я даже думаю, что если бы мы проработали еще год, то была бы другая страна.

С Какая?

Гораздо более процветающая, с нормальным средним классом, не с таким безумным уровнем социальной дифференциации, который мы имеем, не с таким уровнем абсолютно необоснованного, нерационального, неэффективного вмешательства государства в экономику. И с меньшей зависимостью от нефтегазовой иглы.С