«Шапито-шоу»: с 87 года отдыхаем, а такой бардак чуть не в первый раз

«Шапито-шоу», новый фильм Сергея Лобана, длится 207 минут с антрактом — на экране буквально появляется и висит коряво написанное объявление: «Антракт — 10 минут». Правда, на премьере перерыв продлили, потому что за десять минут зрители едва успели бы выйти из зала, а потом утрамбоваться обратно: похоже, половина публики побывала на пресс-показе днем раньше и пришла посмотреть фильм во второй раз, а другая половина примчалась, прочитав восторженные отзывы первой.

И тем не менее все волнуются насчет прокатных перспектив фильма: четыре часа в кинозале даются с трудом даже иному кинокритику. Я слышала предположение, что широкому зрителю показывать будут в два приема, благо структура позволяет. «Шапито-шоу» — это четыре новеллы про несколько дней в курортном крымском городе, объединенные сквозными персонажами (каждый по очереди играет свою драму, попутно исполняя эпизодическую роль в чужой) и общей темой. Это очень смешная картина об отчаянных попытках преодоления одиночества, несмотря на все преграды (будь то социальный аутизм, физический недостаток, конфликт поколений и так далее). Озаглавлены части «Любовь», «Дружба», «Уважение» и «Сотрудничество», и каждый из зрителей, разражавшихся то смехом, то аплодисментами, в одной из них, а то и во всех вдруг узнавал собственную боль.

Перед нашими глазами вытаскивают под свет софитов из-за компьютера жирного неудачника в сандалиях на носки с книжкой Борхеса в руках — материализацию наших представлений об эскаписте под ником «Киберстранник» — и заставляют «развиртуализироваться» с наивной девушкой в голубом платьице и поехать с ней на море автостопом. Или глухого юношу, который бежит из своего гетто, огороженного, как колючей проволокой, страхом, что мир считает глухих «вторым сортом». Или юного интеллектуала, косящего под Энди Уорхолла, который хочет всерьез получить свои 15 минут славы, манипулируя, как продюсер-кукловод, простодушным рабочим парнем по имени Рома-Легенда — наивным двойником Виктора Цоя. И каждый из героев этого фрик-шоу в минуту отчаяния исполняет свой музыкальный номер: я уверена, что саундтрек к этому фильму завтра будет звучать из каждого айпода. Да и вообще, «Шапито-шоу» разойдется на цитаты: уже сейчас фанаты первого призыва (я в их числе) обмениваются репликами из фильма, подобно тому, как художники из движения «Митьков» разыгрывали диалоги из фильма «Место встречи изменить нельзя»: «Девушка, я что, похож на Киберстранника?!», или там: «С бетакамом я и здесь человек», или: «Я тут с 87 года отдыхаю, а такой бардак вижу в первый раз!».

В «Шапито-шоу» очень много подмигиваний «для своих». Вот популярный журналист Андрей Лошак в эпизоде, вот группа хипстеров прямиком из клуба «Солянка», почему-то в пионерских галстуках, с горном и речовками: «Если под ногтями грязь, ты не пионер, а мразь!» и «Пионер — не трус, а храбрец, и за это ему леденец!», делают ностальгический курорт подмостками для перформанса в стиле художника Александра Петлюры. Вот полюбившийся московской молодежи за время многочисленных гастролей берлинский художник и музыкант Джим Авиньон играет в фильме второстепенную роль самого себя в картонной маске тыквы: эта маска — атрибут его давнего шоу, но широкий зритель воспримет ее просто как элемент общего абсурда — ходит же во всех четырех новеллах на заднем плане тщательно наряженный, как из Альмадовара, трансвестит в алом, а под конец рыдает на прибрежных камнях, и ничего мы о нем не узнаем. Все самое хорошее и культовое делается для своих; не обязательно махать рукой знакомым в кадре, чтобы увидеть, что «Шапито-шоу» — фильм про живых людей.

И то сказать, не в «Амели» попали. Киберстранник в сандалиях на носки не превратится из лягушки в принца. Девушка в голубеньком платьице вдруг перестанет петь и всхлипывать, переменится в лице и произнесет недетский монолог: раньше, мол, я думала, что когда вырасту, буду выглядеть как принцесса, мне и сейчас иногда так кажется, хотя я понимаю, что на самом деле скоро буду выглядеть как моя мать. Глухой Кандид, завербованный богемой, обнаружит, что мир гораздо более открыт и терпим, чем ему казалось — это он сам не может вынести чужой инакости и в ужасе бежит назад (этот конфликт, как и все прочие, сценаристка Марина Потапова отлила в бронзе: «Ты глухой, они голубые — что тебя смущает?»).

Ну да, конечно, фильм избыточен, и речь не только про тайминг. Скажем, в новелле «Дружба» есть эпизод, в котором туристы сидят на морском берегу у костра, а из палатки вылезает Петр Мамонов в костюме дайвера, как Жак Кусто, хлопается на камень и минут пять наяривает на гитаре и поет. Не буду портить эффект заранее, объясняя, что я имею в виду, но эта сцена так совершенна в своей расточительности, что когда позже, в новелле «Уважение», ее показали глазами и ушами другого героя, я испытала разочарование: некоторые вещи не нужно объяснять. Иногда кажется, что эта избыточность — уже не художественный прием, а просто у режиссера ножницы не поднялись на жизнь в таком ее многообразии, какое дает эта единственная в своем роде оптика. Поскольку смотреть четыре новеллы подряд все-таки тяжело, для «Шапито-шоу» хочется придумать какую-то новую форму бытования: может быть, сделать из него сериал. Впрочем, это и так почти сериал, потому что когда досмотришь четвертую новеллу — хочется в свете новых данных немедленно вернуться к первой, в которой к этому моменту уже вскрылись три новых шифровальных слоя. Авось, там найдется ключ и к драме трансвестита в алом.

До выхода в прокат «Шапито-шоу» будут показывать еще не раз, например, в ближайший четверг: я не пропущу.