Новая нравственность
На прошлой неделе я стояла в пробке на съезде с Третьего кольца на Рязанку почти полтора часа. Все это время мимо проезжали машины, которые, вместо того чтобы становиться в длинную вереницу чудаков, соблюдающих правила дорожного движения, поворачивали вторым, третьим и даже четвертым рядом. Глядя на них, я вспомнила об очень интересном исследовании, которое в свое время всерьез пошатнуло мои представления о том, что такое хорошо и что такое плохо. Профессор Бруно Фрей из университета Цюриха опубликовал труд о том, что хорошие манеры сильно усложняют людям жизнь.
Доказательство у Фрея простое. Он проанализировал списки погибших при катастрофе «Титаника» в 1912 году и выяснил, что при крушении корабля мужчин-англичан погибло гораздо больше, чем мужчин-американцев. В поисках объяснения Фрей читал воспоминания выживших, изучал биографии утонувших и схемы расположения кают, смотрел хронику и сопоставлял ее с другими документальными свидетельствами. Получилось вот что: мужчины-англичане, получившие традиционное воспитание, уступали свои места в шлюпках дамам и более молодым джентльменам. Большинство оказавшихся на борту американцев были нуворишами, выходцами из тех классов, где представление о хороших манерах весьма условное: они спасались сами.
У этого исследования, конечно, мало общего с пробкой на Рязанском проспекте. Но все-таки, раз отсутствие хороших манер спасло кому-то жизнь, то, может быть, мне 100 лет спустя тоже пренебречь муками совести, отягощенной представлениями о правилах поведения, и поехать вторым, третьим или даже четвертым рядом?
Я уже два года хожу в магазин с детской коляской. Я втаскиваю коляску по очень неудобной лестнице, а потом совершаю неподдающиеся описанию телодвижения, чтобы протиснуться через странно сконструированные двойные двери и не наехать при этом никому на ногу. Проходящие мимо, вместо того чтобы помочь, кидают на меня презрительные взгляды и ворчат, что я всех задерживаю.
Я сижу в кинотеатре и смотрю какой-нибудь душещипательный фильм, и в самый важный, самый напряженный момент у кого-то в зале звонит мобильник. И этот кто-то не выключает телефон: он начинает по нему разговаривать, пытаясь перекричать голоса с экрана.
Вроде бы ничего нового. Хамы были всегда. Но на одних этапах своего развития общество порицает хамство, а на других — возводит в добродетель как главную составляющую успеха. И мне кажется, нынче у нас именно такие времена. «Просто общественная мораль изменилась, а мы не заметили», — сказала одна моя подруга. На первый взгляд, это глупо: ведь всем понятно, что убивать плохо, воровать нельзя, а обманывать некрасиво. На самом деле все устроено немного сложнее.
Сэм Харрис, известный американский философ, автор книги «Моральный ландшафт», рассказывает, что этические установки современного западного человека определяются двумя видами морали: теологической, основанной на следовании заповедям Моисея, и так называемой рациональной, которую люди вырабатывают сами в результате критического осмысления происходящего вокруг них.
Именно на рациональной морали основываются неписаные законы, регулирующие жизнь общества. Именно ее изучает отдельное направление социологии — социология морали. По мнению Харриса, чем крепче общество, чем оно старее, тем ближе рациональная мораль к теологической. Например, социологическая служба Gallup уже много лет проводит опрос о главных ценностях американцев: что приемлемо с этической точкой зрения, а что — нет. По словам психолога Тэды Харрис, одного из авторов этих исследований, американцы действительно очень религиозны: аборт, клонирование животных, измена, суицид — это плохо. «Такое четкое соответствие вечным ценностям говорит о стабильности в обществе, — уверена Харрис. — А вот в конце 1950-х и в 1960-е, когда в Америке были непростые, смутные времена, похожие опросы давали другие результаты, люди во многом отрицали привычные истины».
В российской истории другие таймлайны. В 1960-х на подъезды вешали объявления, порицающие вполне конкретных матершинников и пьяниц, проживающих в доме; сейчас дети не стесняются ругаться матом даже при учителях, а алкоголизм приобрел масштабы национальной катастрофы.
Я по-разному отношусь к мату, очень не люблю пьяных, но ни то, ни другое не ставит меня в тупик. Если я где-то и теряюсь, так это на детских площадках.
Именно там сильнее всего проявилось изменение общественной морали. (А не в метро, где сидящие мужчины делают вид, что спят, чтобы не уступать место женщинам, и не в магазинах, где продавщицы вдруг стали вежливыми, а покупатели из забитых просителей превратились в хамоватых клиентов.)
Детская площадка — это зеркало новой нравственности: когда вроде бы адекватные мамы не обращают внимания на то, что их дети толкают других и отбирают игрушки, когда подначивают их в драках, когда говорят фразы вроде «пусть привыкают, что за все надо бороться».
Аналитический «Левада-центр» периодически проводит опрос «Какие качества вы бы хотели воспитать в ваших детях». В 2011 году на лидирующих позициях находятся «умение добиваться своих целей», «чувство ответственности», «умение постоять за себя». В 1998 году на втором месте был ответ «хорошие манеры и умение вести себя в обществе»; на четвертом — «умение общаться с людьми». С 2000 года эти качества не попадают в первую пятерку.
Я не знаю, как мне воспитывать собственного ребенка. У меня и правда ощущение, что мы на тонущем «Титанике». И я — не американец.