Варвара Турова: Серебренников и Черняков — наши оперные Pussy Riot

Много лет назад один мой работавший тогда в Большом театре приятель рассказывал мне, как в этом театре обстоят дела. Я приятелю говорю: «Это просто как нигде в России!», а он отвечает: «Это, наоборот, как везде в России». Государственный академический Большой театр не зря ведь изображен на 100-рублевой купюре, он правда наше все, кроме шуток, правда — даже если вы об этом и не подозревали, даже если вы никогда в нем не были. Он — центр страны, модель страны, карикатура страны и удивительным (и радостным) образом иногда все же гордость страны. 

В нем, «как везде в России», только в концентрированном, сгущенном варианте происходят в один и тот же момент взаимоисключающие вещи. В нем возможны замечательные спектакли, настоящие прорывы, отличные пиар-ходы и меткие точечные удары генерального директора Анатолия Иксанова, который, уже, конечно, вошел в историю и из нее никуда никогда не денется, хотя бы как человек, руководящий этим театром большее количество лет, чем все другие директора в его истории. Я понимаю, что именно в эпоху Иксанова в театре появились замечательные спектакли, хорошие дирижеры, молодежная программа, которой цены нет. Я отдаю себе отчет в том, что он завершил реконструкцию, которой еще недавно конца и края не было видно. И конечно же, разумеется, я со всех сторон слышу, как он плох, как он ничего не понимает в искусстве, я слышу про чертову плитку в коридорах отремонтированного Большого, я слышу про то, сколько денег украли, сколько гримерок у балета отобрали, я слышу все это — и все это как везде в России. Не удивляет.

То, что сейчас происходит с Большим театром, — это концентрированная копия того, что происходит со страной. Если вы не понимаете, что происходит в стране, загляните в Большой театр. Если вы не понимаете, что происходит в Большом театре, проснитесь и сходите на улицу. Все то же самое.

Поверить в реальность происходящего сложно. Кажется, это какой-то розыгрыш, это какой-то нескончаемый муторный сон, кажется, это такой флешмоб, кажется, это чей-то спектакль, только, к сожалению, неталантливый и неостроумный.

Это ведь не может быть правдой, что группа лиц, называющих себя православными, обижается на спектакль (!), считает, что этот спектакль обидел Бога (ни больше ни меньше) и пишет по этому поводу письмо патриарху? Не режиссеру (с проклятьями, например), не директору (с жалобами, например), а патриарху. Кто, если не ты, родимый, нас защитит.

Это ведь не может быть правдой, что театр, только что насилу отбрехавшийся от судебного иска против спектакля Дмитрия Чернякова «Руслан и Людмила» (суть конфликта состояла в том, что одна из зрительниц подала в суд на театр, считая, что спектакль нанес ей сильнейший моральный ущерб, театр суд выиграл), вновь оказывается в центре скандала относительно моральной составляющей своих продукций?

Какая вообще должна быть моральная составляющая в оперных спектаклях? Кто это сказал? Почему он это сказал? О чем мы вообще тут говорим? Это что, детский садик, где у сказки должна быть мораль, чтобы ребенок посмотрел спектакль и понял, что нельзя, нельзя, никогда нельзя воровать в гостях серебряные ложки?

Не может все это быть правдой. Но зато это может быть реальностью. Реальностью, в которой режиссер Серебренников настолько точно попадает в аудиторию, настолько точно показывает отсутствие разницы между персонажами спектакля и сидящими в зале так называемыми православными, что угадывает и возможность такой реакции. Не могут вот эти персонажи иначе реагировать, у них не заложена в мозг какая-либо другая программа восприятия спектакля, жизни, поступка, чего угодно.

Конечно, журналистской привычки ради можно подключить к делу теорию заговора и на секунду предположить, что все происходящее является кампанией против засидевшегося директора.

Не первый год в городе ходят слухи, что на место Анатолия Иксанова претендует Юрий Лаптев — бывший баритон Мариинского театра, народный артист всего на свете и помощник президента по вопросам культуры.

Юрий Константинович человек очень заметный, харизматичный и, я бы сказала, русский. Юрий Константинович сам периодически ставит спектакли в разных не очень заметных театрах. Юрий Константинович носит костюм тройку, аккуратно уложенные усы и, скорее всего, часы на цепочке в кармане жилета. За все высокодуховное, я думаю, Юрий Константинович может легко перегрызть глотку. Именно такие люди нам нужны, именно такие кадры решают все.

Юрий Константинович, я думаю, никогда не позволил бы спектаклям типа «Золотого петушка» Кирилла Серебренникова увидеть свет. Потому что как же можно, там же какие-то карикатуры на какие-то иконы, потому что там царь черт-те чего вытворяет на сцене, а великого русского народа-богоносца нет и в помине. Я, разумеется, вовсе не хочу сказать, что Юрий Константинович затеял всю эту возню вокруг главного театра страны.

Тем более что в этом смысле у Юрия Константиновича Лаптева есть знатный конкурент — Владимир Абрамович Кехман. Рискну предположить, что высокодуховным Владимир Абрамович интересуется чуть меньше, чем Юрий Константинович, но эмоции, которые Кехман испытывает по отношению к Большому, не дающемуся ему, как Масада Флавию, иначе как сильными назвать нельзя.

На самом деле, кроме шуток, я правда думаю, что все это теория заговора. Что можно сколько угодно, всерьез, за ужином, в курилке Большого, обсуждать, кому выгодно происходящее.

Но тут есть такая, знаете, ошибка логики. Это же как везде в стране. Никому это не выгодно. Это некая общая, разрушающая, тупая и непобедимая энергия, траектория движения которой непостижима, как траектория стайки рыб, взмывающей к поверхности воды или бросающейся врассыпную вне какой-либо очевидной непосвященному логики.

Тут, кстати, удивительно остроумная ирония в комментарии координатора Союза православных братств Юрия Агещева (звучит эта должность в точности как у движения «Наши», но не будем же мы придираться, в конце концов): «Получается, что за наши же деньги они травят нас культ-помоями, разлагая в первую очередь государствообразующий русский народ, которого ныне нет даже в Конституции России».

Вот уж никогда бы не подумала я, что будет хоть одна ситуация в жизни, в которой я буду согласна с координатором Союза православных братств. Но господин Агещев и сам не подозревает, насколько прав. Нету никакого государствообразующего русского народа, ни на сцене, ни в зале, ни «даже» в Конституции. Нетути.

Есть странные люди, логика которых проста и убийственна: если на сцене в спектакле «Руслан и Людмила», «Золотой петушок» и так далее нету березок и кокошников, значит автор спектакля родину не любит. Родину, сука, не любит. Враг народа. Богоносца. И какая нам забота, что оба эти спектакля точны, убийственно жестоки — по отношению если не к нам, не ко мне, то вот к этим так называемым православным уж точно? В каком-то смысле и Серебренников, и Черняков — это наши, оперные Pussy Riot, только талантливые. Действия всех вышеперечисленных - ничто иное как призыв к диалогу, отчаянная и безнадежная попытка заставить «поговорить об этом», заставить открыть глаза - и увидеть себя, страну, церковь, чувство, увидеть важное. Метод - «хулиганство» или профессиональный спектакль - тут вторичен. Можно пытаться действовать как Pussy Riot, можно как Серебренников. Сути это не меняет. Трагедия - состоит в том,  что адресат послания не способен его прочесть. И в каком-то смысле сами нарвались. Я же говорю: все в Большом театре как и везде в стране.

Но так называемые православные лучше знают, как именно нужно любить родину. Они знают, какие нужны нам спектакли. Они знают, как надо петь, руководить театром или молиться. И уж точно они лучше нас знают, как именно нужно поступать с врагами великого, государствообразующего, бессмертного народа, подарившего миру Пушкина, Чайковского, Глинку, патриарха Кирилла и Владимира Владимировича Путина.