Венецианский фестиваль. «Мастер» и Малик
Никогда не верьте хиппи и кинокритикам. Критикам — особенно. Какой фильм ни возьми, одни назовут дерьмом, другие — шедевром; нет правды на земле. В субботу, в день показа «Мастера» Пола Томаса Андерсона, над Венецией гремел гром, небо пронзали молнии. К воскресной премьере «К чуду» Терренса Малика распогодилось — но только на небе. Два мегаломанских фильма раскололи фестивальную публику, напомнив лишний раз, как относительны оценки людей, торгующих своим экспертным мнением. Согласья нет и среди друзей. Я — из тех, для кого Андерсон — пустенький позер, а Малик — абсолютный гений. Считаете, что все не так — не читайте дальше. Тем более это всего лишь дневниковые заметки, из которых исключены абзацы, посвященные сардинам в лавке Da Ciano и удару, который я нанес тупому зрителю, включившему на просмотре iPad.
Суббота. Вообще не хотел идти на «Мастера», нет ведь, поддался всеобщей ажитации; дурак, промучился 137 минут, проклиная собственную слабохарактерность. Ну ладно, посмотрел — чего теперь; в конце концов, самый громкий фильм фестиваля, все только о нем и трындят. Нападают агрессивно, защищают страстно, но в чем суть, не могут толком сформулировать и сторонники. Вот столкнулись в зале я и критик А. с критиком Ю., респектабельной дамой. Плохой, говорим, фильм «Мастер», а в ответ: «Идите на х...! Мне очень понравилось!» Я, вообще, приветствую такой аргумент и сам его использую, когда плохо говорят про Малика. Про «Мастера» же всем ясно одно: он снят на 70-мм пленку, в легендарном формате советских и голливудских блокбастеров, почти не используемом сейчас. Собственно, уже этот факт оборачивается чистым режиссерским понтом: та проекция с 70 мм, которую в СССР называли «широкоформатной», сегодня технически возможна только в некоторых IMAX-залах. В итоге «Мастер», адаптированный под стандартный «широкоэкранный» зал, выглядел фильмом обычного формата; без особого уведомления про 70 мм никто бы не догадался. Ну ладно, это все технические детали, имеющие к искусству опосредованное отношение. То, что Андерсон (автор, среди прочего, «Ночей в стиле буги», «Магнолии» и «Нефти») умеет выстроить изощренный план, известно. В «Мастере», который многие считают неавторизованной биографией основателя церкви сайентологии Рона Хаббарда, нет ни кадра в простоте. Что в какой-то момент становится физически невыносимым. Начало многообещающее: последние дни Второй мировой, моряки Тихоокеанского флота, среди которых главный (но не заглавный) герой Фредди Квелл (Хоакин Феникс), не знают, куда деть распирающую тела энергию: мнут друг другу кости в железных объятиях рестлинга, лепят из мокрого песка голую бабу, дрочат в океан. В мирной жизни Фредди — фотограф и немного алхимик (он создает дьявольские спиртные напитки чуть ли не из проявителей-закрепителей) — впадает в близкую к рабской зависимость от психолога-манипулятора (Филипп Сеймур Хоффман), очевидно, прохиндея с амбициями мистика и свитой приверженцев. Вся энергия Фредди уходит на безнадежные попытки постичь размытое учение Мастера и агрессию цепного пса, защищающего хозяина от трезвомыслящего мира. Феникс играет на разрыв аорты и кривит и без того изуродованную врожденным дефектом верхнюю губу. Хоффман включает всю отрицательную харизму, на которую способен. Все чрезмерно, напыщенно, с раздутыми щеками — и зачем?
День помпезного и бессмысленного конкурса — следом пошел «Это был сын» некогда числившегося в хулиганах Даниэле Чипри. Вечером показали конкурсанта «поменьше» — дебют ортодоксальной иудейки Рамы Бурштейн «Наполни пустоту» — о том, как заключаются браки в герметичной среде ортодоксальных иудеев и расчет перерастает в любовь. По-моему, как ни крути, мракобесие. Ну что это за конкурс?
Воскресенье. Терренс Малик спас — те, кто хочет задеть его лирический эпос, называют «К чуду» клипом — по причине короткого монтажа и размытого сюжета (история любви и разлуки американца и эмигрировавшей во Францию украинки). ОК, пусть клип, но скорее магический синтез любовного стихотворения и молитвы. Ольга Куриленко самая красивая; формально похоже на «Древо жизни», но без динозавров — интимнее, уязвимее, романтичнее. Надо бы разделить золото между Маликом и Серебренниковым — в конце концов, оба с «Островом мертвых» Рахманинова в саундтреке.