Чернение и украшательство

Число русских брендов ювелирных украшений растет как снежный ком. В Москве и Сибири, Тверской и Ярославской областях появляются молодые амбициозные мастера, вытачивающие ­украшения по своим эскизам в небольших арендованных помещениях. Кто-то из этих одаренных молодых людей добивается успеха не только в родном городе и не только в родной стране. Есть фантазеры, увлеченные ювелирным дизайном: сгенерировав идею, они находят местных «левшей», золотые руки которых смогут материализовать задуманное. Такая бизнес-модель – голова отдельно, руки отдельно – встречается у молодых марок чаще всего. Придумывание ювелирных изделий – не просто творчество, но и приятный путь социализации. Совсем недавно девушки и юноши из тусовки мечтали исключительно о том, чтобы стать фотографами или дизайнерами одежды, но в один прекрасный момент решили, что лучше сверкающих камней в дорогостоящих оправах ничего на свете нет. И это верное решение: у ювелирного дела есть все шансы оказаться успешным. Не будем исключать своеобразный принцип светской круговой поруки: в обществе нагуливающих аппетит на приемах львов и львиц принято помогать друг другу: «Ты закажешь у меня десять веселеньких платьев, я куплю у тебя колье с бриллиантами». Это вечное движение. Но не им единым жив успех: все-все-все, даже придуманные светской бездельницей украшения технически исполнены отлично – русские знают толк в качественной ювелирке.

Сегодня русские ювелирные дизайнеры находятся в куда более выигрышном положении по сравнению с дизайнерами одежды. Кроме класса блестяще социализирующейся молодежи существуют небольшие ювелирные ателье, которые производят украшения под собственным именем (зачастую это именно высокое искусство – дорогостоящие предметы в единственном экземпляре), но не прочь сделать что-то и по эскизам ­клиента. Отечественные художники не стесняются использовать проверенные национальные образы (державные орлы, купола, матрешки и прочее «всё наше навсегда»), но идут дальше тиражирования экспортных мотивов, тематически расширяя коллекции. В результате получается вполне космополитичная, не ускользающая с международного рынка ­красота.

Одной из самых распространенных техник сегодня стало – как тысячу лет назад – чернение серебра и золота. Это четкая мировая тенденция последнего десятилетия, и работает она во всех форматах: украшения могут быть массивными кольцами и подвесками в виде животных и растений или же, наоборот, легковесными, почти воздушными предметами, инкрустированными драгоценными камнями. Чернение – пожалуй, одна из немногих техник, имеющая отношение к русской ювелирной традиции (в которой, конечно же, слились и византийские, и скифские, и позднеевропейские методы создания украшений). Русские дизайнеры сейчас практически не используют скань (украшения из витой проволоки, что появились на территории современной России в IX веке) и финифть (сочетание металла и эмали, в вологодской финифти с XVII века расписывается белая эмаль). Напрочь забыта зернь (выкладывание орнамента из металлических гранул). И даже традиционные полудрагоценные непрозрачные камни, ограненные, как правило, в виде кабошонов, лихо заменены на крупные аметисты, топазы, цитрины, изумруды, сапфиры и бриллианты. Оправы производятся силами местных мастеров (в особом почете дипломированные ювелиры из Ярославской и Тверской областей), ограненные камни часто везут из Гонконга, Сингапура, неограненные – из Шри-Ланки и Таиланда. Покупка же дорогосто­ящих камней на европейских аукционах – прерогатива маленьких ателье, работающих по частным заказам.

Представим самых эффектных ювелиров – и первым в нашей галерее окажется Петр Аксенов, художник, некогда известный как завсегдатай светских раутов. Он решил попробовать себя в качестве ювелирного дизайнера после серии выставок в московских галереях современного искусства, а также удачного проекта Dead Brands – в нем новорусская садово-парковая скульптура в виде мраморных сумок Hermes Birkin сочеталась с «замогильной» живописью (на полотнах были изображены надгробия в виде известных склянок духов, аксессуаров и прочей глянцевой атрибутики). Ипостась ювелирных дел мастера пришлась Аксенову впору: самое бойкое место по продаже изделий Axenoff Jewellery – ЦУМ. По словам Петра, на украшения (преимущественно в средней ценовой категории из черненого ­серебра и самоцветов, золотые варианты – под заказ) уже возник дефицит: их разбирают быстрее, чем успевают производить. Не так давно единичные ювелирные образцы было проще изготавливать в Азии, сейчас же все производство находится на территории ­центральной части России. Помимо двуглавых орлов, аллюзий на купола и шапку Мономаха в коллекциях Аксенова присутствуют интересные кольца и серьги, названные именами великих русских княгинь. И это, пожалуй, наиболее экспортируемая ее часть.

Один из самых успешных примеров ведения новорусского ювелирного бизнеса дает марка Queensbee, детище не­состоявшегося юриста с дипломом МГИМО Юлии Харитоновой. Ее украшения можно найти в лондонском Harvey Nichols и московском ЦУМе, а первую коллекцию, состоявшую из двадцати предметов (Харитонова сделала ее, учась в школе Sotheby’s), целиком выкупил для Dover Street Market Эдриан Иоффе, коммерческий директор Comme des Garcons и муж Рей Кавакубо. Важнее же этого name-dropping’a другое: у каждой второй московской девушки, любящей украшения, есть массивное «княжеское» кольцо или серьги с перьями Queensbee. Они органично вписываются в будни и праздники, не кричат о своей русскости и носят авторитетное международное имя. Что для российского бренда большой комплимент.

Сегмент «интеллектуальных» ювелирных украшений заняла марка 1064° Goldsmiths’ Guild. Разноцветные нитки жемчужных бус, фарфоровые подвески в виде овощей и фруктов можно найти в московских магазинах LeForm, а также центральном универмаге Гонконга Lane Crawford. Но эта пусть и красивая «международная» часть проигрывает украшениям из коллекции St Cyril’s Majuscules, выполненным в виде буквиц из старославянских церковных книг. Каждая такая подвеска или брошь сделана из серебра и вручную покрыта эмалью в Ростове. Здесь русские технологии удачно соединились с русской же уникальной ­идеей.

В украшениях молодой марки My Ki использована другая интригующая технология, реализованная русскими мастерами. Потребовались долгие месяцы экспериментов, чтобы рациональное «это невозможно» превратить в носибельные серьги и браслеты. Русские умельцы стали почти что современными алхимиками и научились превращать ткань в металл. Точнее, они прочно металлизируют серебром и золотом русское, японское, турецкое и итальянское кружево. При том что во всем мире мастера чаще идут по обратной технологии, вырезая кружевоподобное полотно из цельного куска золота. В работах My Ki невозможно предугадать степень этой самой металлизации – каждое украшение отличается от других. Началась коллекция с нескольких простых предметов – грушевидных серег и тонкого браслета, ­сего­дня же число наименований перевалило за полсотни, среди них есть украшения с топазами и бриллиантами.

Любит эксперименты и Владимир Маркин, «человек-оркестр»: он сам придумывает, изготавливает и продает конкурентоспособные украшения под маркой Markin Fine Jewellery в Москве, Лондоне, Сингапуре. У Маркина классическое образование – детская художественная школа имени Серова, Краснопресненская и Суриковская художественные школы, Строгановка. Плюс работа в первой российской мастерской Мануэля Каррера («испанского Фаберже», который когда-то стоял за дизайном украшений Carrera y Carrera). Свои первые коллекции Владимир сделал предельно понятными и ироничными: подвески из золота и эмали в виде стилизованных предметов нижнего белья, браслеты в виде карандашей, серьги, имитирующие канцелярские кнопки. Нынешний Маркин создает более серьезные украшения. Серия колец напоминает известные мосты, по которым туда-сюда перемещаются крупные бриллианты, а «цитрусовое» колье с бережно подобранными камнями сделало бы честь любому важному ювелирному бренду Европы. Помимо постоянных коллекций, Владимир часто делает украшения на заказ.

Похожий механизм ведения бизнеса выбрала и Елена Ваевская из ювелирного ателье Why not sky. Тут принято заказывать что-то невероятное – с конечным или бесконечным бюджетом. Елена замечает, что нет ничего невозможного – на нее уже трудились лучшие мастера по огранке камней и эмальеры. Ювелиры с трудовым стажем в десятки лет придумывали новые способы крепления камней. Сама коллекция ателье небольшая и служит для того, чтобы показать: любая шальная мысль и фантастическая идея могут стать реальностью. ­Браслет-лебедь с бесчисленным количеством бриллиантов даст фору любому украшению класса high jewelry, включая самую востребованную на красных дорожках марку de Grisogono. Не по цене – по уровню исполнения.

Предложение по-прежнему определяет массовый спрос, но большие ювелирные компании наконец перестали ориентироваться только на него. Они уверенно приглашают современных художников для создания капсульных коллекций. По аналогии с итальянской маркой Bvlgari, для которой пару лет назад свою версию колец B.zero 1 придумал Аниш Капур, «Якутские бриллианты» заказали коллекцию российской арт-группе AES+F. Это собрание украшений основано на инсталляции «Ангелы-демоны» – шестиметровых скульп­ту­рах, изображающих младенцев с драконьими хвостами и крыльями. Выставка была поддержана галереей «Триумф», три скульптуры из серии поселятся в парке Горького весной 2013-го, а премьера ювелирной коллекции назначена на нынешний сентябрь. В ней ангелы-демоны вписаны в запонки, подвески и серьги: чудовищные младенцы из черненого золота играют с бриллиантами. Евгений Святский, один из участников коллектива (в AES+F он, естественно, S), замечает, что для художника важна возможность интерпретировать свои произведения, а игра с формой (от большого к малому) и содержанием (от интерпретации добра и зла к материальным драгоценностям) всегда крайне интересна.

Пока русские дизайнеры одежды, которых принято именовать не иначе как «модные», рассуждают о том, в каком состоянии находится fashion-бизнес в России (а также об отсутствии соответствующей индустрии), дизайнеры ювелирные работают и добиваются вполне конкретных успехов – в Европе, Америке и Азии. И дело тут не только в штучности (средний сегмент со сто­имостью украшений от тридцати до девяноста тысяч рублей, а также средний низкий с ценой от пятнадцати до тридцати тысяч развиваются активнее всего, а количество производимых изделий переваливает за сотни единиц), но и в упорстве и желании работать. И еще в их лексиконе отсутствует слово «невозможно».С