Хоакин Феникс: Надо работать с людьми, которые круче тебя

СPада тебя видеть. В «Мастере» ты потрясающе сыграл. У меня даже возникло ощущение, будто ты себя на экране уже не контролируешь. Роль действительно поглотила тебя целиком или ты легко становился самим собой после каждого дубля?

Странно ты рассуждаешь. Вся штука в том, что игра актера – такой же инструмент, как объектив и свет, их нельзя рассматривать по отдельности. Иногда я думаю: «До чего же круто играет этот парень!», но ведь, если начнешь разбирать картину по косточкам, тут же поймешь, что его игра – только часть режиссерского замысла. И, как ни досадно это признавать, артист зачастую не заслуживает дифирамбов, что ему поют. Я видел слишком много классных ролей, слепленных режиссером. Да уже на одном монтаже можно целый фильм вытянуть. Вот поверь, если бы ты увидела несмонтированный материал, ­тебе бы и в голову не пришло восхищаться моей игрой. Ты бы наверняка сказала, что там есть приличные эпизоды, а другие сцены – жуткая дрянь, и вообще непонятно, за что мне деньги платят. Я отвечаю только за одну частичку фильма, а режиссер – за все вообще. Нет, не подумай, мне приятно слышать комплименты, просто иногда кажется, что моей заслуги тут немного.

СЛадно, спрошу по-другому. Ты можешь сказать, что это поворотная роль в твоей карьере? Почему ты вообще взялся за нее?

Не понял, в каком смысле – «поворотная роль»? Что ты имеешь в виду?

СНу, ты же там в отставку уходишь — это все равно что документальный фильм о твоей пенсии.

Да ну? Здорово! Нет, если серьезно, я на первый вопрос не могу ответить, это же смех один. А второй вопрос – зачем я взялся играть эту роль, да? На самом деле я большой фанат ­Пола ­(Томаса Андерсона, режиссера. – Прим. ред.) и всегда мечтал поработать с ним, тем более тут эпоха интересная, да и вообще, сценарий классный, в нем много недосказанного. Я повидал немало сценариев, в которых все четко проговаривается – вдруг зритель чего не поймет? А Пол не привык разжевывать. У него всегда есть какая-то двусмысленность, ­значит, есть простор для развития ­характера.

СКто твои кумиры в жизни?

Вот так вопросик! Нет, честное слово, я бы рад ответить на него. Могу, конечно, подумать хорошенько, но что-то никто не приходит в голову. Много знаю удивительных людей, а чтоб назвать конкретно... Не люблю, знаешь, говорить наобум, лишь бы что-то сказать. Извини.

СТвоя семья одно время принадлежала к религиозной общине в Центральной Америке. Ты, понятно, был тогда еще ребенком, но, скажи, вера тебе потом помогала решать какие-то проблемы в жизни, на съемках этой картины, например? Или это все бред и тупое промывание мозгов?

Мне же всего два года было. Потом мы оттуда уехали, так что я лично этого опыта не приобрел, а вообще, по-моему, доказано, что верующие люди живут дольше и счастливее. ­Хотя не знаю, все от человека зависит. В смысле – я не уверен на сто процентов, но, мне кажется, да, религия сильно облегчает человеку жизнь. И это, значит, хорошо. Мы же все, каждый по-своему, ищем покоя и счастья. Что до меня, я сам не религиозен... Может, и зря.

СТы крепко дружишь с Кейси Аффлеком,­ который женат на твоей сестре. У них и дети есть. Не собираешься последовать его примеру?

Нет.

СДавным-давно Жерар Депардье признался мне,что хороший актер – обязательно псих. Ты с ним согласен? Поэтому ты сбежал с пресс-конференции в Венеции («Мастер» участвовал в конкурсе Венецианского МКФ2012 года. – Прим. ред.)? Важный звонок или просто приспичило?

Буквально да. Мне надо было в туалет. В тот момент вопрос задали не мне, а Полу, ну, я подумал, что не обязан в свои тридцать восемь поднимать руку и спрашивать: «Можно выйти?» ­Народ как-то напрягся, а Сью, наша пиарщица, сделала вид, типа, все нормально, он сейчас придет. Я просто значения этому не придал, замотался, понимаешь? То в лодку, то из лодки, то туда, то сюда, а завтра уезжать, и вот сижу там, фигней страдаю, целых полтора часа, выдул хрен знает сколько кофе и воды, захотел в туалет, встал и пошел. Даже не задумываясь. Я никого не хотел оскорбить, ей-богу, и не хотел ничего такого заявить об этой пресс-конференции. Я просто... помнишь, как Форрест Гамп встречался с Кеннеди? И вообще, ты про что меня спрашивала-то?

СПро Депардье.

А-а, да ну, не знаю. Не понимаю, о чем речь. Мало ли кто что думает, это все субъективно, разве нет? Посмотри, как мы работаем, в каком бешеном режиме. Твоя жизнь резко меняется, ты уходишь туда с головой, съемочная группа становится твоей семьей, и на самом деле это все безумие. Представь, ты несколько месяцев живешь чужой жизнью, ни о чем другом не думаешь, себя целиком отдаешь, тут недолго и тронуться. Все-таки актер психологически очень уязвим. А иногда он и сам себя так настраивает, впрочем, я стараюсь этого не делать, во всяком случае, с возрастом делаю все реже. Надо просто работать с людьми, которые круче тебя, с режиссерами, которые тебя умнее. Ты им доверяешься полностью и вместе с ними с ума сходишь.

СО тебе Марион Котийяр сказала, что ты дикий зверь с мощными инстинктами. ­Признавайся, как у тебя с мощными инстинктами? Ты принимаешь решения ­инстинктивно или рационально?

Наверное, и так и этак. Бывает, что следую инстинкту, если надо быстро решать. Когда моложе был, реально пытался управлять своей игрой и планировать жизнь и, честно говоря, горжусь проделанной работой. Но, мне кажется, я в некотором роде отгораживал себя от того, что недоступно моему пониманию. Поначалу план у меня был немудреный: учился да работал, был открыт для всего нового, судьба меня вела, вот как и с этим фильмом – тоже судьба. Но, наверное, я уже научился обдумывать свои решения, рассуждать. То есть ты вроде как анализируешь процесс, и все равно, если ты человек искренний и творческий, будет в твоей жизни что-то необъяснимое, даже не знаю, как это описать. Ты не можешь контролировать все на свете.

СКакую музыку слушаешь?

Если о новой музыке говорить, то слушал недавно последний диск Фионы Эппл – великолепный, по-моему.

СВ первой сцене, на острове, с той песочной фигурой, мы по реакции героя понимаем – с ним неладно. Сейчас мы это называем посттравматическим каким-то там расстройством, ПТСР. Есть такой медицинский термин. Почему ты решил, что это надо играть именно так?

Многое уже было сказано в первоначальном сценарии, который мне прислали. Там говорилось о физических страданиях героя, о том, как в него стреляли… Многое из этого в картину не вошло, некоторые эпизоды мы и вовсе снимать не стали, но я-то уже знал, что с ним происходило раньше, сколько он перенес. Я хотел показать, что он нездоров и физически, и психически. Наверное, таких сложных случаев у Мастера, которого играет Филип Сеймур Хоффман, еще не было, понимаешь? Он кажется безнадежным, потому Мастер так им заинтересовался.

СКого ты играешь в фильме Спайка Джонза? И, кстати, о режиссерах: вот ты сказал, что каждая съемочная группа становится твоей семьей, значит, тебе нужно, чтобы режиссер тебя любил и оберегал? Или же иногда лучше работать с суровым учителем, который заставит тебя выложиться на полную катушку?

О фильме Спайка я бы не хотел пока говорить, а что касается режиссеров, тут нужна золотая середина. Еще многое зависит от конкретного персонажа, над которым вы с режиссером работаете, и от конкретного эпизода. Бывает так, что актеру просто необходимо помочь и посочувствовать, согреть его любовью, а иногда наоборот – с ним нужно быть строгим и жестким. Людям кажется, будто актер всегда в форме, но я же очень сильно выкладываюсь и запросто могу сорваться, дескать, не хочу играть, не хочу делать эту сцену и не буду. Один режиссер в такой ситуации прикрикнет:«А ну, возьми себя в руки, соберись и вперед!», и я приободрюсь, а другой сядет со мной рядом, спокойно поговорит, все обсудит. Короче, нет одного идеального рецепта работы с актером. Наверное, все зависит от той или иной сцены.

СТы когда-то жил в Латинской Америке и позже возвращался туда. Наверное, и по-испански говоришь? Расскажи,в какие южноамериканские страны тебя ­заносило?

Там прошло мое раннее детство, а потом, лет в пятнадцать или шестнадцать, я на полгода уехал в Мексику. Для подростка ничего лучше и придумать нельзя, классное было время. У нас же все вечно трясутся за детей, так вот, я жил в очень тихом, безопасном городке, у меня даже была собственная лошадь! Да я и поездить немало успел, побывал в Панаме, в Гватемале. И вполне себе объяснялся по-испански. Теперь уж давно не практиковался в нем. То есть говорю от случая к случаю, но если раньше у меня был совсем легкий акцент, который не сразу выдавал во мне иностранца, то сейчас я стал таким махровым гринго, и до того мне обидно, что вовсе не хочется рот открывать.

СМучас грасьяс.

Muchas gracias a te.

СХочу задать еще два вопроса о твоем герое. Он здорово танцует. Ты тоже хороший танцор? А еще твои герои часто прячут в себе какую-то затаенную боль, и она их мотивирует. Ты сознательно придаешь им эту черту?

Танцами я занимался в детстве, лет до пятнадцати. В десять-одиннадцать ходил на курсы чечетки, балета и джаза, потом бросил, а годам к четырнадцати опять начал брать уроки балета, мне это очень нравилось, нет, серьезно, я не шучу. Мне казалось, это так классно! Я тогда любил танцевать и все еще люблю. О чем там был второй вопрос?

СТы сознательно заставляешь своих героев страдать?

Откуда мне знать? У каждого в жизни своя драма была, и трудно сказать, когда эти переживания вырвутся наружу. Случается,что эпизод фильма задевает в тебе некие струны, но не всегда. Читаешь один сценарий – и ни черта не чувствуешь, читаешь другой – и рвешься немедленно это сыграть, потому что в тебе прямо бурлят эмоции. А так, чтобы нарочно давить из себя слезу... Нет, не умею.

СТы утверждаешь, что в создании образа целиком полагаешься на режиссера, а между тем, по словам Пола Томаса Андерсона, он оставлял тебя с героем наедине и давал полную свободу. Если это правда, то как ты работал над этим персонажем?

Пол – человек деликатный. Думаю, что он мне вполне доверял, но, как только я получил основную информацию о картине, Пол прислал мне кучу песен, и каждая из них была о каком-то, ну, увечье, что ли. Я теперь все песни и не вспомню уже, только в них говорилось о сломленных людях, и тексты настраивали меня на нужный лад, я сразу понял, что ему нужно.

СА ты вообще много смотришь? Любишь ходить в кино?

Как ни стыдно признаваться, фильмов я вижу очень мало. Если что и смотрю, то исключительно тупые комедии. Это да. И так всегда было. А еще раньше я боялся, что игра классного актера может на меня повлиять, что я, не дай бог, подражать ему начну. И только потом я понял: если тебя кто-то вдохновляет, это же замечательно! Бывает, смотрю, как играет артист, и меня прямо распирает от восторга, я чувствую, что он ухватил самое главное, и сразу хочется сыграть так же. Что-то я недавно видел гениальное, не припомню... А-а, «Такие разные близнецы»! Нет, серьезно. Просто невероятный фильм. Я не шучу, это гениально. Вот ты думаешь, что я шучу, – ничего подобного!

СЯ вообще не могу понять, когда ты ­шутишь, а когда нет.

Знаю. Извини, но в этот раз я говорил на полном серьезе, Адам Сэндлер потрясающе там сыграл. Великолепно, особенно в роли Джилла. И сам герой классный, я правда так думаю. Отличный персонаж и шикарное исполнение. Сэндлер доверился режиссеру, это же ясно. Вот видишь,стоит чуть переставить свет, выбрать ракурс получше, и зритель уже будет кричать: «Ах, какой актер, срочно дайте ему «Оскар»!» Прикольно, да? В этом-то вся и штука, он, как и любой другой актер, вжился в роль, и если получилось лучше, чем обычно, то лишь благодаря свету и оператору, ну, может, еще монтаж и музыка повлияли.

СКорреспондент LA Times, который брал у тебя интервью, назвал тебя «болезненно робким».

Каким-каким?

СБолезненно робким. Это просто игра?

Наверное, иногда я и правда робкий, а иногда нет. Даже не знаю, что ответить. Временами мне до того смешно, прямо не верится, что сижу перед полным залом народа и все пялятся на меня. Хорошо еще, не приходится на сцене играть, но я и перед журналистами чувствую себя будто в театре, очень странное ощущение. Мне дико неловко, я же совсем не хочу выделяться, не стремлюсь казаться особенным, ведь я такой же, как вы. Но все меня о чем-то расспрашивают, вот умора! Даже не знаю, как объяснить, я действительно иногда смущаюсь, мне не по себе, а деваться-то некуда. Вот тебе и «волны славы». Что-то типа рафтинга: тебя несет в тартарары со страшной силой. Зато Сью у нас умеет лавировать, она меня направляет.

СА чем ты живешь? Что приносит тебе счастье?Чем ты гордишься?

Бред какой. И потом, счастье, ну, то есть настоящее личное счастье, мне все-таки хотелось бы оставить при ­себе. О чем ты там еще спрашивала?

СТы собой гордишься? Нет, я покруче заверну:как ты в принципе к себе относишься?

Я себе нравлюсь. И жене своей нравлюсь. Это фраза «с бородой», герой Джона Кэнди в фильме «Самолетом, поездом, машиной» говорит: «Я себе нравлюсь. И жене своей нравлюсь». Любимая цитата Кейси.

СА когда на фильм «Переступить черту»посыпались награды, тебе было неловко?

Ну не люблю я, понимаешь, не ­люблю, когда вокруг собирается человек двести, куда бы ты ни пошел. И везде надо что-то говорить. Глупо так получается, потому что повсюду встречаешь кучу друзей, с ними бы сесть, поболтать нормально, а ты должен целой толпе пожать руки и каждому сказать: «Очень рад вас видеть, ах, как приятно, я очень рад», и уходишь потом абсолютно опустошенным. Маешься дурью восемь часов подряд, со всеми пообщался и ни с кем не поговорил по-человечески. В результате возникает ощущение, словно играешь очередную роль, а между тем играть-то совсем неохота.

СТы недавно сказал пару ласковых о всяких премиях, об «Оскаре» в том числе, и я подумала, вдруг тебя переврали? Ты серьезно считаешь, что «Оскар» и другие награды не отражают реального положения вещей в Голливуде и в индустрии вообще?

Я такое сказал? А где ты это увидела?

СВ одном интервью. Процитировать?

Давай. Интересно узнать, что я там наговорил.

С«Меня на это не купишь. Все это полная фигня, самая откровенная лажа, что я в жизни видел».

Серьезно? Я так и сказал: «фигня»?Нет, в самом деле?

СМитчелл так написал…

Ладно, я не буду лезть с вопросами к мистеру Митчеллу. А то еще какая-нибудь фигня выйдет. Но, по правде говоря, это не совсем так. Мне, может, награды сто лет не нужны, точно. Но другим-то нужны, и хорошо! Что тут такого? Я скорее отвечал на вопрос об отношении к моим собственным призам, о том, что они для меня ­значат. И уж наверняка не хотел ­смешивать с грязью сами премии и других лауреатов. Просто, как я говорил, не люблю шумихи, не ставлю перед собой таких целей. Иногда выпадает поработать с актерами и режиссерами, которые именно такую цель и преследуют, но мне это не по душе. Я делаю то, что считаю нужным, и плевать, осудят меня или похвалят. Мне перед публикой выплясывать тяжело, потому я, видно, так и сказал, уж не помню, в каком контексте. Думаю, я имел в виду, что лично для меня все это звучит фальшиво,ну, знаешь, как предвыборная кампания политика, в ней всегда чувствуется фальшь, хотя и правда в ней тоже есть, и кандидаты, надо отдать им должное, порой говорят очень правильные слова, а все равно, нет-нет, да и прозвучит фальшивая нота. Стоит мне такую ноту услышать, как уже и все остальное кажется липовым, пусть даже это сто раз правда. Одна кап­ля лжи все портит – вот что я, по-видимому, хотел тогда сказать. С другой стороны, есть много потрясающих артистов, и признание их заслуг – никакая, конечно, не фигня. Просто, когда меня награждают, у меня бывает чувство, что я-то как раз и не заслужил…

СОднако для фильмов вроде «Мастера» премии очень полезны.

Полезны? Ну да, это верно, ты права. На рекламу уходит солидная часть бюджета, а если фильм недорогой, то люди могут его и не увидеть, особенно в небольших городах. И тогда любая премия становится второй премьерой. Если картина получит «Оскара», зритель повалит на нее, как на«Супермена», правильно? Тоже своего рода раскрутка. Или я ошибаюсь?

СА вот еще одна твоя фраза, не знаю, помнишь ли. Насчет женщин. Несколько лет назад ты рассказал «Плейбою» о своем женском идеале.

Я что, в «Плейбое» был? Да никогда в жизни!

СДай зачитаю: «Полновата, занудна, без юмора, с микроскопической грудью».

И я выдал такую жуть?

СНе жуть, а «микроскопическая грудь».

Иди ты! Ну, вообще, да, это я ищу. Все правильно. На том и порешим.С