Эдуард Дорожкин: Cекс, кровь и торф

Фестиваль «Век "Весны священной" – век модернизма», задуманный Большим театром как гвоздь сезона, мог, при совсем неблагоприятном стечении обстоятельств, оказаться гвоздем в крышку самых больших надежд и самых оптимистичных планов. Вполне языческое плескание кислотой в лицо художественного руководителя балета Сергея Филина едва не выбило из-под фестивальной программы фундамент – собственную постановку Большого, которая должна была открывать торжества. «Весну священную», один из самых бесспорных шедевров Стравинского, намеревался поставить британский хореограф Уэйн Макгрегор, которого называют «лордом хореографии» – имея в виду явное превосходство его балетмейстерской мысли над потугами прочих амбициозных современников. Его Chroma – первый современный балет в репертуаре Большого, который хорош настолько, чтобы примирить за бокалом «Абрау-Дюрсо» в антракте сторонников классики и тех, кто умирает от тоски при виде уже второй тени в третьем акте «Баядерки». Так вот, операция «ВС» едва не сорвалась. Макгрегор отказался ехать в Москву, мотивировав свое решение тем, что необходимо дождаться возвращения в строй Сергея Филина, – и тем, что сейчас в Большом работать просто опасно. Есть и другая версия, представляющаяся более правдоподобной. Репертуар марта выстроен таким образом, что на репетиции «Весны священной» у солистов времени просто не оставалось: им предстояло пять «Корсаров» (из них четыре афишных и один целевой), шесть представлений «Драгоценностей», пять «Спящих красавиц», а еще «Классическая симфония», «Аполлон Мусагет» и Dream of Dream – по три штуки каждого спектакля, если учесть гастроли в Екатеринбурге, две «Коппелии» на Новой сцене и подготовка к переносу на Основную сцену балета «Спартак». Макгрегор, вне всякого сомнения, из числа тех хореографов, кто заслуживает полной отдачи, и работать над балетом, который был задуман как шедевр, транслируемый в день премьеры на тысячи экранов мира, вполноги со стороны артистов было бы некорректно. Дело еще и в том, что спектакли Макгрегора не бывают написаны заранее – они рождаются по ходу репетиций, и это всегда совместная работа, к которой артисты Большого, в силу нечеловеческой занятости в текущем репертуаре, могли оказаться не готовы. То, что постановка Макгрегора перенесена (а фактически, надо полагать, отменена, ибо две «Весны священных» на один театр, даже очень большой, многовато), плохо еще и потому, что у нас теперь нет возможности увидеть, как бы «лорд» справился с сюжетом, – потому что балеты «просто так» ставить значительно легче, чем вытягивать пусть даже незатейливую фабулу.

Помощь утопающему пришла из Екатеринбурга. «Весну священную» согласилась поставить Татьяна Баганова, дважды лауреат «Золотой маски», создательница собственной труппы «Провинциальные танцы». Ее опыт работы с Большим до этого сводился к постановке танцев для оперы «Огненный ангел» – но на «Весне священной» ей пришлось полностью погрузиться в каждодневную жизнь, с ее шипами и розами, главного театра страны. Артисты, прошедшие кастинг и привычно приступившие к освоению хореографического текста, один за другим заявляли о своем желании «слинять», некоторые даже озвучили его временной балетной начальнице – лучшей московской Китри, Галине Степаненко. Аргумент? «А вы знаете, как проходят репетиции? Баганова, например, говорит: «Встаньте напротив и понюхайте друг друга». А потом: «Подержите друг друга за низ». И действительно, сложно представить себе балерину Антоничеву, которая держит за некий непонятный «низ» танцовщика Войтюка, предварительно обнюхав его. В балетную канцелярию посыпались жалобы на сбитые локти, разбитые коленки и прочие травмы, которыми сопровождается «этот животный примитивизм».
Надо знать артистов Большого: под животным примитивизмом ими обычно понимается все, что не является батманом фраппе или гран плие, – а это довольно широкий спектр хореографических возможностей.

Впрочем, к сложностям «Весне священной» не привыкать. Вот цитата из воспоминаний Ромолы Нижинской, тогда еще Пульской, будущей жены главного хореографа, поставившего этот балет. «Люди свистели, оскорбляли актеров и композитора, кричали, смеялись. Споры зрителей не ограничивались словесной перепалкой и в конце концов перешли в рукопашную. Богато разодетая дама встала и дала пощечину молодому человеку, свистевшему рядом. Ее эскорт поднялся, мужчины обменялись визитными карточками, и на следующий день произошла дуэль». Сам Стравинский, сбежавший из театра с первого акта, обвинил в неудаче Нижинского, «подсунувшего» изощренной парижской публике то, что потом назовут «иконописным кубизмом», – склоненные или резко запрокинутые головы, согбенные спины, вывернутые вовнутрь ступни ног, и все это – в костюмах работы Николая Рериха и с его же декорациями. На нынешний фестиваль эту версию спектакля привозят, как ни странно, финны: труппа Национального финского балета покажет ее в один вечер с постановками Walking Mad Йохана Ингера и Double Evil Йормы Эло. Восстановила спектакль Миллисент Хадсон, в прошлом году проделавшая ту же работу для Мариинского театра.

Так «Весна священная» стала пропуском в первый эшелон минимум для двух величайших хореографов XX века – Мориса Бежара и Пины Бауш. Обе постановки – и истерически сексуальная Бежара, и совершенно экстатическая вуппертальской труппы (интересно, найдется ли в Москве достаточно торфа: ибо именно на торфе, олицетворяющем землю, танцуют артисты) – тоже едут в Москву.

Таким образом, Татьяне Багановой предстоит экзамен на прочность, который не пожелаешь никому: ей предстоит соперничать с тремя великими постановками. Но в памяти столичных зрителей есть еще одна – Натальи Касаткиной и Владимира Василёва, случившаяся в Большом театре в 1965 году: музыку начинающим постановщикам разъяснил Геннадий Рождественский, в спектакле свои лучшие партии станцевали Юрий Владимиров и Нина Сорокина, и сам Стравинский одобрил трактовку. На это одобрение, по понятным причинам, хореограф из Екатеринбурга рассчитывать не может, остается надеяться на любопыство и благосклонность столичного зрителя.С