Вадим Рутковский: Девичьи губы и стариковская оргия: Каннский фестиваль бросает в крайности
Первые итоги уже подведены: закрылась ориентированная на дебюты и вторые фильмы программа «Неделя критики», в которой участвовал российский «Майор» Юрия Быкова. Возможно, отборщиков привлекла провокационная социальность картины: заглавный герой, замначальника УВД небольшого города, торопится к жене в роддом и насмерть сбивает мальчишку. Чтобы замять преступление, коллеги-менты (самого безжалостного и радикального играет сам режиссер) открывают охоту на семью погибшего ребенка, а заодно и свидетелей-соучастников из числа своих же сослуживцев. Социальные обличения органично перерастают в гиньоль, и к финалу фильм выглядит крепеньким боевиком категории «Б» про плохих полицейских. Разве что утяжеленным моралистическим резонерством: «за чертой все мы звери». Забавно, что тематически «Майор» неожиданно перекликается с одним нашумевшим участником главного конкурса.
«Только Бог простит» датского режиссера Николаса Виндинга Рефна посвящен Алехандро Ходоровскому. Когда шесть дней назад «Двухнедельник режиссеров» показывал новый фильм 84-летнего бога сюрреализма, на сцену вместо куратора программы Эдуара Вайнтропа неожиданно поднялся Виндинг Рефн и сказал, что сейчас представит режиссера, которым когда-нибудь мечтает стать. Мечтать не вредно. Общего между Рефном и Ходо немного (разве что тяга к визионерству), и уровень таланта несопоставим: у датчанина он обратно пропорционален степени амбиций. Снятый в Таиланде «Только Бог простит» похож на извращенно эстетский комикс, в нем нет ни кадра, ни монтажной склейки в простоте, все гипертрофированно вычурно, включая идиотский (или, если говорить политкорректно, абсурдный) сюжет. В Бангкоке убит старший брат держателя притона для подпольных боев (Райан Гослинг). Смерть — расплата за другое преступление, изнасилование и убийство несовершеннолетней дочки держателя борделя. Но за дело или нет прикончили Билли, не имеет значения для его матери (Кристин Скотт Томас), прилетающей попрощаться с телом первенца и запустить кровавый маховик слабо мотивированной резни. В интервью Виндинг Рефн рассказывал о личном кризисе, выходом из которого стал фильм: жена ждала второго ребенка, беременность протекала тяжело, быстро написанный сценарий стал проекцией болезненных переживаний. В итоге зритель оказывается жертвой режиссерского произвола. Фильм — пытка для сторонников честного жанра. Этот как бы детектив и экзотический нуар раздирают самоцельные странности, медитация насилия эффектна, но невразумительна, результат — пшик. Райан Гослинг после «Драйва» стал для Виндинга Рефна талисманом, с которым режиссер не хочет экспериментировать никак: очень талантливый актер вновь изображает ангела с кровавыми крылами, невинного убийцу, лишенного каких-либо рефлексий.
Впрочем, я не против такой пытки: «Только Бог простит» может подбешивать, но не дает дремать. И каким бы выхолощенным ни был этот опус, все интереснее беспросветно тоскливой «Иммигрантки» Джеймса Грея (вселенскую скорбь разбавляют только короткие появления Елены Соловей в роли бандерши), гладкого костюмного фильма «Михаэль Кольхаас» (фон Клейста экранизировал Арно де Пальер, лет восемь по недоразумению числившийся в подающих надежды экспериментаторах) или «Небраски» Александра Пэйна, фильма, который до деталей можно представить, не смотря, конструктора черно-белого цвета, предсказуемого до сонного оцепенения. Этот лирический и фальшивый роуд-муви заставляет сомневаться в себе: неужели это я когда-то почти рыдал на его фильме «О Шмидте» или новелле в альманахе «Париж, я люблю тебя»? География «Небраски» устроена похоже — это сентиментальное путешествие старика, страдающего деменцией (потенциально «оскаровская» роль Брюса Дерна), за мифическим выигрышем в миллион баксов, из Монтаны в некогда родной штат, в компании сына и воспоминаний. Интересна «Небраска», лишь если рассматривать ее как вакханалию старости, поллюционный сон геронтофила: на улицах, кладбищах и в ветхих салунах — только пожилые люди, одну из немногих запоминающихся шуток — о некоей покойнице — отпускает бывшая жена странника: «Посмотрела на себя в зеркало и умерла».
А на другом полюсе — «Жизнь Адель. Главы первая и вторая», хроника девичьей юности, трехчасовой эпос Абдельлатифа Кешиша, второй после «Григри» реальный претендент на золото. Фильм обрывается будто на полуслове — не от режиссерской неряшливости: такой финал предполагает продолжение, которое непременно последует. Кешиш собирается превратить свою Адель в женский аналог Антуана Дуанеля, персонажа многосерийного киноцикла Франсуа Трюффо. В этом заявлении есть некоторая натяжка: Дуанель взрослел вместе с актером Жан-Пьером Лео, а актриса и тезка героини Адель Экзархопулос уже в первом фильме играет Адель в возрасте от 15 до двадцати с чем-то. Но, так или иначе, приятно думать, что мы не прощаемся с Адель навсегда: слишком она хороша для быстрого расставания. Кешиш добивается удивительного эффекта соучастия происходящему на экране без малейшей манипуляции эмоциями, оттого трехчасовой фильм пролетает на одном дыхании. Притом что событий в нем раз-два и обчелся, зато много диалогов об искусстве. Кешиш, автор «Уловки», в которой школьники репетировали пьесу Мариво, и «Кускуса и барабульки» — фильма, построенного по законам классицистской трагедии, вновь обращается к текстам Мариво и конфликту произведений эпохи классицизма — между любовью и разумом. Побеждает (на какое-то время) любовь. Фильм еще и возбуждающе эротичен, но лишен и намека на стариковское подглядывание: крупные планы спящей Адель, ее губ и сомкнутых глаз также прекрасны, как сцены секса Адель с молодой художницей Эммой (лучшая французская актриса наших дней Леа Сейду). Кешиш снимает их порнографически откровенно и живописно. Это безупречное и многомерное произведение организаторы не без иронии поставили в один день со стариковской «Небраской». Побеждает молодость!