Архитектор Алекс Шведер: Мой материал — повседневность и человеческие отношения

СПочему вы начали работать в жанре performance architecture?

Я работаю в этом жанре с 2006 года. Его история началась еще в 20-е годы прошлого века с работ футуристов и ситуационистов, но расцвет пришелся на 60–70-е годы XX века, когда живое тело начали помещать в контекст искусства. И тут стали происходить магические вещи: работы перестали быть товаром. Возник вопрос о взаимодействии субъекта и объекта. Вспоминается работа Марины Абрамович «Ритм 0», в которой она сама становится объектом, над которым совершаются действия.

Архитектура изначально предназначена для помещения живых тел внутрь. Однако каждый архитектурный объект, здание, имеет две стороны: внешняя форма и то, что происходит внутри. Перформативная архитектура делает акцент на человеке в контексте архитектуры, обращается к анализу происходящего, а не дает инструкции по пользованию. Здесь есть в том числе политический аспект: люди могут придавать зданию иное значение за счет изменения поведения, не изменяя при этом саму форму здания.

Вообще, сам термин «перформативная архитектура» появился в 2007 году и заключает в себе историю моего профессионального становления. На нынешней выставке я представляю пять разных видов перформативной архитектуры, которые возникли за те шесть лет, что я работаю в этом жанре.

Первый — это «здание, являющееся перформансом». Второе (это, например, моя работа Stability) — «здание под воздействием людей». Такое здание изменяется под прямым воздействием тех, кто находится внутри. Вообще это происходит всегда, просто я акцентирую на этом внимание, как бы «ускоряю» здание до скорости перформанса.

Третья категория — это телесные действия в архитектурном времени. По сути, это тексты (инструкции и указания), висящие прямо на объекте. Они являются противоположностью первых двух категорий, я «замедляю» тело до скорости здания, а это практически невыполнимая задача. Одна из работ из этой категории говорит: «Целуйте стекло, пока оно не исчезнет». Чтобы стекло исчезло, его нужно поцеловать сотни тысяч раз — представьте себе мраморную лестницу, которая со временем истирается под воздействием людей, которые по ней ходят. Или, к примеру, иконы в церквях, к которым люди прикладываются во время молитвы. Здание взаимодействует с вами именно в момент поцелуя. И мы связываемся со зданием, чтобы «добраться» до объекта. Но в данном контексте объекта нет, речь идет именно о действии. Существует масса способов заставить стекло исчезнуть: вы можете целовать стекло до образования дырки или до тех пор, пока оно перестанет быть прозрачным. Но само стекло не имеет значения, важен сам медитативный акт, когда вы соприкасаетесь с объектом, и тогда стекло тоже исчезнет.

Четвертая категория, «формы, следующие за перформансом», связана с тем, что в 2009 году я начал обновлять дома и квартиры людей, добавляя в них перформанс. То есть люди бы приходили домой, делали что-то, и их дом за счет этого обновлялся бы, они бы его иначе воспринимали. Здесь представлено видео одного из таких обновлений. Речь идет о женщине, чей арендодатель сделал себе операцию по смене пола. Этой женщине казалось, что он требовал слишком много денег, врал про расположение и состояние дома и т. д. В общем, она его терпеть не могла. И она как бы проецировала это отношение на дом. Когда я вошел в дом, я сказал, что мог бы нормально жить там. Но у нее были другие эмоции. И для того, чтобы обновить дом, я написал ей два письма: одно от лица мужской половины ее арендодателя, а другое от лица женской половины. В письме я приглашал ее на кофе, чтобы поговорить о квартире. Она ответила на «мужское» письмо. На роль арендодателя я нанял актера. Она знала, что это все выдумка, но, как в фильме ужасов, ты знаешь, что это фильм, но все равно вздрагиваешь, когда убийца выскакивает из кустов. И вот, она встретилась с этим наемным актером и начала орать на него. И в конце она сказала: я прожила у тебя уже полгода, и ты мне не нравишься. Я перееду. В этом и заключалось обновление. Я не изменил ничего физически, но изменил ее отношение к дому. Другие перформансы помогали людям заводить партнеров, заводить домашние растения — об этом видео.

Наконец, еще одна категория называется «переразмеченные пространства». Я беру повседневные вещи и изменяю границы между людьми. К примеру, в работе Plumbing Us я сделал писсуар, который с одной стороны был мужским, а с другой — женским. Но слив у него один, и два тела смешиваются в середине. В «Иногда сидящем» я сделал диван на 20 человек, который надувается и сдувается по таймеру. Когда он надут, все сидят по своим местам, но когда он сдувается, ваше положение относительно соседа меняется. Схожая идея в фильме Jealous Poché. Объект — ведро желе и эндоскоп. Эндоскоп проходит через желе, и вы видите внутренности: poché в архитектурном смысле — это толщина стены, поэтому эндоскоп проходит не через желе, а через стену. Мы видим кирпичи, бетон и прочее. Эту работу я создал еще в 2004 году.

СРасскажите о своих работах, представленных на выставке. Сколько их будет?

Изначально планировалось три работы (Stability, Sometimes Seating и Bedograph), но потом добавились еще два видео и один текст. Все эти работы — о взаимоотношении субъектов и объектов. С помощью перформативной архитектуры я пытаюсь ответить на вопрос, где кончается субъект и начинается объект.

Сначала мы строим дом согласно нашим желаниям, а затем заходим внутрь, и уже дом начинает переделывать нас. Мне не пришлось ничего изобретать, достаточно было обратиться к реально существующим вещам и представить их более наглядно.

СВы упомянули про «обновление» квартиры. Как вы считаете, нужно ли при планировании домов, городов, общественных пространств обращаться к подобному опыту?

Совершенно необходимо. Ведь когда принимается генплан, формируется не только архитектурный облик города, но и облик людей, живущих в нем. Именно об этом я и говорю: здания формируют своих жильцов, горожан. Один из самых ярких примеров — район EUR в Риме, построенный Муссолини. Здесь все подчиняется строгим формам, и, находясь в этом квартале, чувствуешь себя как солдат на параде. А вот взять, к примеру, Мумбай. Здесь действует кастовая система, а архитектура служит инструментом для ее поддержания. Когда мы смотрим на здание в стиле конструктивизма, мы представляем другую реальность. Если архитектор подумает не о стенах, а о том, что будет происходить внутри, итоговый результат получится гораздо более эффективным.

Если говорить об идеях перформативности, то, скажем, наша жизнь в городе тоже является перформансом. И мы используем архитектуру для этого. Существует книга «Город и Город» (автор — Чайна Мьевиль), фантастический роман о двух городах в одном, как Берлин после войны. Случился какой-то конфликт, и город разделили, но построить стену было невозможно, так как две части города были слишком прочно связаны друг с другом. И поэтому жители одной стороны просто делали вид, что второй не существует. В книге высказывается идея, что вы ведете себя тем или иным образом не только для себя, но и для других людей. Скажем, в абсолютно пустом доме есть две уборных: мужская в дальнем конце дома и женская прямо здесь. В какую зайду я? Вероятно, в мужскую, потому что я так привык. А возможно, и в женскую. А вот если в здании много посторонних людей, то я точно зайду в мужскую, чтобы просигнализировать им: я мужчина и хожу только в мужской туалет. И в этом смысле архитектура помогает нам выражать себя. Моя идея заключается в том, что с помощью архитектуры мы не только можем выражать себя такими, какие мы есть, но и показывать, кем бы мы хотели быть, и даже становиться таковыми.

СПоговорим о проекте Lexus Hybrid Art. Как вы считаете, полезны ли подобные проекты для современного искусства и новейших технологий?

Думаю, все зависит от исполнения. В случае с этой выставкой я ощущаю полнейшую свободу, мне не ставили никаких рамок. Если бы компания начала диктовать условия, то было бы гораздо хуже, потому что художнику нужно позволять полностью раскрыться, иначе это будет попросту скучно. А здесь, по сути, происходит исследование, и поэтому проект, несомненно, полезный. Если говорить о смешении искусства и технологий, то моя работа Bedograph отвечает этому критерию.

СЧто для вас современное искусство?

Есть мнение, что современное искусство — это все, что происходит между людьми. Мое искусство подпадает под это определение. Кроме того, хорошее определение современного искусства можно найти в конце книги Алана Капроу «Превращение искусства в жизнь», где он говорит о туманном будущем искусства, которое зависает между музеем и повседневной жизнью. Я — архитектор. И если Бернини работал с мрамором, то мой материал — повседневность и человеческие отношения.С