«Тухлые яйца и сибирская язва нас ждут, если...»: блиц-интервью с создателями Beat Film Festival

СЭто первая масштабная вылазка фестиваля за пределы МКАД? Как такое пришло в голову? Почему «Биту» мало одного города и одного раза в год?

Кирилл Сорокин: Нам никогда не хотелось заниматься дистрибуцией в привычном понимании слова, у нас на это не хватило бы усидчивости, да и просто казалось скучным. И в то же время нам очень нравилось делать фестиваль, это куда более азартное занятие, но нам не хотелось его тиражировать — делать какие-то «эхо», хотя мы начиная с 2010 года получали письма из самых разных городов, вплоть до Нальчика, причем как от зрителей, так и от площадок; и в то же время чем дальше, тем больше было ощущение, что мы уделяем этим фильмам столько внимания, что глупо, если их жизнь заканчивается двумя-тремя показами в Москве, чтобы потом они какими-то отголосками всплывали в торрентах. То есть мы все равно отождествляли эти фильмы с собой. Поэтому мы придумали, что не станем называть этот проект «фестивалем», нашли, по-моему, крайне подходящее для него название Beat Weekend и, по сути, стали сами себе дистрибьюторами — так как эти фестивальные показы в плане зрительского охвата ничуть не уступают дистрибуции документального кино в России.

Алена Бочарова: Наш фестиваль, который сейчас вполне себе событие в законе, начинался как субкультурная история, поэтому мы изначально находились в довольно близких отношениях с нашим зрителем. И я всегда испытываю особенное ощущение, когда выхожу на фестивале представлять фильмы, стоя лицом к залу. Я чувствую, что наши зрители — это единомышленники, с которыми я делю чувство общности: музыкальной, культурной и порой даже идеологической — в зависимости от фильма. И конечно, особенно в свете последних политических событий, хочется верить и находить подтверждение тому, что людей, которые думают так же, как мы, и разделяют с нами схожие ценности, много и живут они не только в Москве, и что мы можем с ними вступать в контакт и разговаривать на языке фестиваля.

СНа мой взгляд, московская публика — в большинстве своем — не очень любопытна, довольно туповата и при этом страшно высокомерна. Зритель провинциальных городов более живой и открытый. Что ты думаешь по этому поводу? Для кого работать приятнее?

Кирилл Сорокин: По-моему, в Москве все привыкли к тому, что ты всякий раз должен из кожи вон лезть и устраивать что-то особенное, чтобы люди во что бы то ни стало стремились туда попасть. И в этом виноваты в том числе организаторы, которые в какой-то момент помешались на таком маркетинговом сознании, в рамках которого ты все время должен начинать все с чистого листа, как будто до тебя ничего вообще не было. То есть недостаточно делать просто хороший фестиваль, а нужно делать лучший фестиваль, который одним фактом своего существования должен утереть нос всем остальным. Это невероятно утомляет и, конечно, на каком-то базовом уровне, дико неправильно. Но вот есть тот же Серебренников и его «Гоголь-центр», который сделал очень хорошее культурное пространство в Москве, и, кажется, этого достаточно для того, чтобы там были аншлаги чуть ли не каждый день. Это такой очень вдохновляющий пример. Что меня в регионах удивило даже больше, чем зрители, так это собственно культурные менеджеры, журналисты, то есть люди, вступающие в коммуникацию с тем же зрителем и создающие окружающую его среду. Это все крайне заинтересованные, профессиональные люди, которые в большинстве своем вызывают только симпатию. Ну то есть в Москве я не знаю ни одного менеджера кинотеатра, который говорил бы, что мечтает посмотреть «Великое рок-н-ролльное надувательство», будучи при этом в роддоме.

Алена Бочарова: Мне кажется, что работа над фестивалем — это не столько работа со зрителем, сколько с кинотеатрами и локальными медиа. И в этом смысле работать с регионами ужасно приятно. По сравнению с Москвой, кинотеатры более почтительно относятся к программе, медиа проявляют больший интерес к фильмам и вообще больше фантазии, например, могут сами взять интервью у героев фильма. Не новость, что в регионах культурная жизнь беднее, поэтому и независимый кинотеатр выполняет там немного иную функцию. Вот представь себе, что воронежский кинотеатр «Спартак» на день города, что проходил там недавно, подарил городу салют! Это же невозможно себе представить в Москве или даже в Петербурге — такой жест может позволить себе только Третьяковка или Эрмитаж! Отсюда и следует, что кинотеатры берут на себя в том числе и такую функцию.

СВдруг публика закидает тухлыми яйцами? Или не придет? Боишься ли ты чего-нибудь?

Алена Бочарова: Боюсь, наверное, того, чего боятся все независимые проекты на этапе взросления: когда спрос существенно перекрывает предложение, и ты должен не упустить этот момент и придумать какую-то новую модель существования. Понятно, что какие-то фильмы из программы Beat Weekend зритель может не понять, и они ему не понравятся, но не почувствовать свежести от того, что происходит на экране, не почувствовать, что это какой-то параллельный мир тому, что можно увидеть на обычном сеансе, — нет, такого не может случиться. Поэтому тухлые яйца, а может, и сибирская язва, нас ждут, если на следующий год мы не привезем фестиваль еще в несколько городов, которые уже сейчас изнывают от зависти.

Кирилл Сорокин: На этот случай у нас в каждом городе есть свои уполномоченные представители. А если серьезно, главный страх — то, что показы в регионах не могут существовать в том же контексте, что и в Москве, где о фестивале выходит безумное количество текстов, где мы сами или режиссеры представляем каждый фильм, где есть внятная структура, благодаря которой фильмы существуют внутри программ. Кроме того, в каждом городе есть свой собственный культурный код. С другой стороны, поскольку большинство материалов люди сейчас читают из соцсетей, где мы уже раскинули свои щупальца во всех регионах, я наблюдаю, как некоторые тексты, опубликованные по случаю московского фестиваля, получают второе дыхание и оказываются прочитанными едва ли не большим количеством людей, чем тогда. 

СКакие фильмы отобраны для регионов? Почему именно они? Какой из участников твой самый любимый и почему?

Кирилл Сорокин: Лучшие, любимые и только для вас, конечно же. Мой самый любимый фильм из этой программы — «Призрак Пирамиды», история о приключениях датской инди-группы Efterklang в заброшенном советском поселке, да еще на норвежском острове вдобавок. Я увидел его на замечательном фестивале CPH:DOX в Копенгагене, который в прошлом году пригласил меня в жюри программы Sound & Vision, посвященной как раз документальным фильмам о музыке. Этот фильм стоял первым на очереди, его показ был устроен почему-то специально для жюри, в зале не было никого, кроме меня и трех датчан, и довольно быстро выяснилось, что фильм практически целиком на русском, а в кадре то и дело мелькают знакомый орнамент обоев из панельной многоэтажки. Оказалось, что главный герой фильма — не столько группа, десантировавшаяся на этот остров, чтобы записывать альбом, сколько человек по имени Александр Наумкин, своего рода гений места, проживший на Пирамиде большую — и лучшую — часть своей жизни. Снятые им самим на пленку моменты абсолютно чистого, безмятежного советского счастья как нельзя лучше накладывались на печальные скандинавские песни, записанные на его руинах, в результате чего получался неожиданно точный портрет такой социалистической утопии, которая на короткий промежуток времени оказалась возможна в крохотном угледобывающем поселке на краю света.

Алена Бочарова: Мой любимый фильм в программе — Teenage, по двум причинам. Во-первых, это крайне актуальная история о том, как на протяжении XX века формировался такой класс, как подростки, которые в XXI веке переросли в главную потребительскую силу. Во-вторых, это идеальный пример творческого взаимодействия режиссера и музыканта, которые примерно одного возраста и одного культурного происхождения, — Мэтта Вулфа и Брэдфорда Кокса из Deerhunter, это то, чего очень не хватает в России — хоть какого-то взаимного интереса документалистов к музыкантам и наоборот.

СПочему именно эти восемь городов? В списке нет, например, Ярославля, центр которого выглядит как настоящий туристический рай – красивый, стерильный и безлюдный? От кого исходила инициатива? Ты был в каждом из восьми городов? Есть предпочтения?

Алена Бочарова: А почему не Иркутск? Почему не Челябинск? Почему не Улан-Удэ? Письма из этих мест валятся нам с какой-то скоростью света. Именно так начинался Beat Weekend — с 2010 года нам посыпались запросы с разных концов страны с предложениями провести фестиваль. Мы долго не хотели ехать в регионы, во-первых, потому что экономически это не целесообразно без участия государства или коммерческого партнера, жаждущего быть представленным в регионах. Во-вторых, чтобы не девальвировать саму идею фестиваля, все-таки фестиваль — это про присутствие авторов фильмов, про возможность донести контекст. Но потом стало понятно, что важнее не мы и концепция, а зритель, и ради него можно подвинуться. Так был придуман формат «Beat-выходных» — такого фестивального марш-броска по стране. С точки зрения экономической это, конечно, абсолютная авантюра, и география проекта этой авантюрности вполне соответствует. Так, например, в Нижнем Новгороде и Самаре, где показы проходят в госучреждениях (Арсенал и Музей им. Алабина), проект имел возможность получить небольшую финансовую поддержку на уровне местных минкультов. Во Владивостоке мы по сути выступаем таким куратором-подрядчиком для культурного центра «Заря», который является, по крайней мере пока, меценатским проектом. В Красноярске показы проходят чуть позже в рамках Красноярской книжной ярмарки, на которую нам давно было интересно поехать, потому что это одно из ключевых региональных событий в области культуры в стране. В остальных же городах мы работаем с достойными и сильными кинотеатрами, кроме них в стране больше таких киноплощадок и нет («Победа» в Новосибирске, «Спартак» в Воронеже», Дом кино в Петербурге, с натяжкой — «Салют» в Екатеринбурге), и надеемся, что там удастся собрать зрителей и в том числе немного заработать.

Кирилл Сорокин: В этом списке также нет Ростова, где, например, по-прежнему кипит своя удивительная музыкальная жизнь. Или Казани, где Чепарухин очень долго делал чуть ли не лучший фестиваль на свете, по свидетельствам всех, кто там бывал, и где на Патти Смит и Public Image Ltd. собирался посмотреть чуть ли не миллион человек. Или Перми, где мы уже были дважды: один раз, когда туда приезжал «Пикник «Афиши», другой — по приглашению Боякова на «Текстуре», и где есть невероятный музей деревянного зодчества, который тебе, по-моему, тоже нравился. Мы исходили из тех городов, в которых точно всё понимали про площадки, и на самом деле очень хорошо, что мы не стали делать их больше, во всяком случае сейчас. Мне бы очень хотелось побывать везде, почти в каждом городе площадка, где проходит Beat Weekend, является таким местом силы: в Нижнем это ГЦСИ, который расположен в новгородском кремле, во Владивостоке — центр современного искусства «Заря» на месте бывшей швейной фабрики, в Новосибирске — кинотеатр «Победа», про который все говорят, что он как кинотеатр «Пионер», только в несколько раз больше и лучше; а в Красноярске, например, все это будет происходить чуть позже, в дни Книжной ярмарки. Меня всегда завораживал этот опыт, я знал, что, например, Большой фестиваль мультфильмов показывает свои мультфильмы не только в Красноярске, но и в окрестных поселках и чуть ли не деревнях. И это уже, прежде всего, опыт коммуникации. А про Ярославль, сам понимаешь: в городе, который красивый, стерильный и безлюдный, хорошо показывать не кино, а видеоинсталляции.

СМожешь описать идеального зрителя (кроме меня, конечно)?

Кирилл Сорокин: Ты не идеальный зритель, ты — типично московский зритель, у которого вечно не хватает времени ни на что и который «все посмотрит на диске потом». Это шутка. На самом деле, идеальный зритель — это, наверное, тот, кто приходит не на конкретный фильм, а на фестиваль.

Алена Бочарова: Мой идеальный зритель — это я.