Куратор Изабелла Прата: Московской биеннале не хватает секса и политики
СЧем московская биеннале отличается от подобных смотров искусства в Венеции или Сан-Паулу? Есть ли у нее своя специфика?
Диана Д`аренберг, коллекционер, приглашенный автор Tatler Asia, Harper's Bazaar Singapoore, арт и fashion-редактор, блогер, куратор и дизайнер, Гонконг:
Зачастую ярмарки и биеннале выглядят неотличимо друг от друга, и их так много, что все это становится похоже на гигантскую нон-стоп-вечеринку — усталость, стресс и т. д. На этом фоне московская биеннале выделяется уже тем, что тут царит расслабленная атмосфера: можно спокойно, не торопясь, рассмотреть все работы. Экспозиция в целом была организована хорошо — между работами было много воздуха, хотя маленькие объекты немного терялись в пространстве Манежа. Общий ритм был замедленный, как, по всей видимости, и планировал куратор. Я открыла несколько интересных имен, о которых ничего не знала раньше — Аслан Гайсумов, Елена Ковылина и Дмитрий Венков.
Дерек Бласберг, редактор V Magazine, приглашенный автор Harper's Bazaar и The New York Times, консультант Louis Vuitton, Chanel, Tiffany's, Нью-Йорк:
Московская биеннале намного моложе и меньше других биеннале, на которых мне доводилось бывать. Она сильно отличается от всех остальных, но мне это нравится. Создается ощущение интимности, и есть возможность глубже погрузиться в работы. Было бы хорошо, если бы экспликации к объектам были еще правильно оформлены — так, чтобы я мог понять, что именно передо мной находится. О моих личных фаворитах я написал на своей страничке.
Лорен Пракке, коллекционер, арт-консультант, председатель попечительского совета Whitechapel Gallery, Лондон:
Выставка отлично отражает город. Меня тронули экспонаты первого этажа — они как будто замедляют течение времени и создают спокойную неподвижную атмосферу. Но с Венецией сравнивать ее невозможно, это лишь малая часть.
Изабелла Прата, куратор, меценат, коллекционер, основатель школы искусств Escola São Paulo, Сан-Паулу:
Художник должен иметь возможность показывать миру свои идеи, говорить о том, что он думает. На Московской биеннале мне, как эксперту в современном искусстве, не хватало таких тем, как политика или секс.
Зигрид Кирк, коллекционер, куратор, арт-консультант Bloomberg, продюсер театральных проектов и модных показов, Лондон:
Обычно образ биеннале формируется больше ее куратором, нежели особенностями места проведения. Тематика «больше света» и множество малоизвестных (или мало представленных на международной арене) российских региональных художников отлично подчеркивают современную геополитическую ситуацию.
СКак вам кажется, отвечает ли настроение выставки ее названию: «Больше света»?
Диана Д`аренберг:
Название можно по-разному интерпретировать, но свет и легкость пронизывали всю выставку в прямом и в переносном смыслах. Ты поднимаешься из погруженного во мрак нижнего этажа в светлый, полный людей холл, и работы как будто парят по всему Манежу. Но, как я поняла, куратор Катрин де Зегер хотела заставить людей задуматься — многие работы требуют от зрителя долгого, пристального внимания. Так что да, там было «больше света».
Дерек Бласберг:
Я бы сказал, что лучше получилось передать эту атмосферу на сабуровне.
Лорен Пракке:
Да, я сразу же погрузилась в какое-то эфирное, неземное состояние на нижнем этаже выставки и подумала, что это прекрасно. Как будто нас перенесли в какую-то сюрреалистическую эру. Я бы могла провести там целый день, так легко потеряться в этой атмосфере.
Изабелла Прата:
Там даже слишком светло.
СНекоторые иностранные участники хотели отменить свой приезд в Москву из-за политической ситуации в нашей стране. Как вы относитесь к тому, что политика стала активно влиять на искусство?
Диана Д`аренберг:
Я думаю, что современное искусство в России нуждается в поддержке. Здесь очень много талантливых художников. Будет несправедливо отказывать им в широкой публике и наказывать за политику, проводимую их правительством. Несмотря на всеобщий призыв бойкотировать грядущую в 2014-м в Петербурге биеннале современного искусства Manifesta, я считаю, что поддержка местных художников и межкультурный диалог крайне важны. Это может помочь изменить ситуацию.
Дерек Бласберг:
Я понимаю такую позицию и поначалу был с ней даже согласен. Но потом я поговорил с некоторыми художниками, и они объяснили мне, что, не приезжая и не показывая свое искусство, мы лишь ухудшаем ситуацию. Я не согласен со многими законопроектами, принятыми в России, но считаю, что это не повод упускать из виду молодое и многообещающее русское искусство.
Лорен Пракке:
Я здесь в первую очередь для того, чтобы поддержать художников. Если никто не приедет на биеннале, проиграют в первую очередь они, а не политики. А у нас есть способы справиться с этой ситуацией иначе.
Зигрид Кирк:
Это личная позиция каждого — каждый сам для себя решает, как ему быть. Я думаю, что такие проекты, как биеннале, создают некий форум, на котором идеи, конфликты, политические ограничения, влияющие на художников (и ставящие перед ними массу вопросов и задач) могут свободно обсуждаться и демонстрироваться широкому кругу людей. А это важно.
СКакой из проектов современных русских художников (за последние 10 лет) запомнился вам больше всего? Можно ли сказать, что русские искусство «выросло» по сравнению с 90-ми?
Диана Д`аренберг:
Я очень люблю социальную документальную фотографию Бориса Михайлова и Сергея Васильева. Работы Ольги Чернышевой очень сильны и многообразны — она видит искусство во всем. Эти авторы исследует условия жизни на постсоветском пространстве.
Я бы сказала, что русское искусство очень изменилось с 90-х. Это было другое время, другая политика, другая экономика, даже природа институций была другой. Сегодня, к сожалению, на искусство давят политические ограничения.
Лорен Пракке:
90-е были очень важным периодом для российского художников — они были смелыми и прогрессивными. Обретенная свобода выражалась в их искусстве, добавляя несравненную энергию их работам.
Зигрид Кирк:
Если говорить о последнем десятилетии, то перформанс кажется мне самым важным из всей художественной активности в России. Я посетила прекрасную выставку в фонде «Екатерина», на которой представлены работы 1990-х: она рассказывает о мечтах и надеждах художников того периода. Мне кажется, в работах современных авторов превалирует реализм, а не идеализм, хотя трудно делать какие-то общие выводы.
СКакой репутацией пользуется русское современное искусство в вашей стране?
Диана Д`аренберг:
Такие художники, как Малевич, Родченко, Шагал, конечно, известны всем. Эмилия и Илья Кабаковы теперь уже тоже. Но в последнее время все внимание приковано в основном к политическим работам, таким как акции Pussy Riot и работы Константина Алтунина. Сейчас во многих галереях существует цензура. А жаль. Развитие межкультурного диалога поможет российскому современному искусству стать ближе к интернациональной аудитории.
Лорен Пракке:
Хороший вопрос. Что-то среднее между «кич» и «сложное, глубокое искусство». Когда художник честен с самим собой — это хорошо, но когда он пытается втиснуться в рамки того, что диктует западная культура, это, скорее всего, означает, что он где-то ошибся. Работа неинтересна, если она не аутентична.
Изабелла Прата:
До Бразилии не доходят новости о современном русском искусстве. Давайте вместе это изменим.
Зигрид Кирк:
Репутация нового русского искусства растет по мере того, как люди знакомятся с ним. До недавних пор таких знатоков можно было сосчитать по пальцам. Русским художникам необходимо как можно чаще выставляться за границей, но нельзя забывать и про поддержку российских кураторов. И конечно, важно создать большое комьюнити местных коллекционеров.С