Основной инстинкт

Риад Dar Kawa затерялся в самом сердце медины, в лабиринте базаров, где-то между Площадью специй и медресе Aли-бен-Юсеф. Вокруг здесь все подлинное: узкие улочки, зажатые между розовыми глинобитными стенами, общественные бани, ослики, везущие повозки с мятой и апельсинами, развешанные в лавках берберские ковры, разноцветные горы специй, черное оливковое мыло, стаи кошек и резные кедровые двери с железными молотками «рука Фатимы»…

Трехэтажный дом начала XVII века с патио и террасой на крыше достался Валери дешево, но в плачевном состоянии. Одна из стен Dar Kawa осыпалась прямо на глазах у новой хозяйки. Это было в 1999 году. Тогда Валери привлекла к работе бельгийского архитектора Квентина Вильбо, педанта и большого знатока медины. Здание пришлось долго расчищать от следов позднейших наслоений и перестроек. А потом еще долго объяснять Вильбо, почему не хочется жить в доме-музее. Валери тогда с успехом применила свой излюбленный метод: отобрала лучшее, что может предложить данный регион, сокровища в виде материалов и технологий, прошедших многовековую проверку, слегка покрутила их в руках, сдула пыль веков и получила совершенно новый продукт – комфортное жилье для современного человека. После реконструкции Dar Kawa превратился в нетипичное для Марракеша белоснежное пространство, разбавленное приглушенным серым цветом. Больше всего дом походил на прохладный, наполненный мягким светом колодец. Чего еще можно желать после пятидесятиградусной уличной жары!

Потом Валери сто раз меняла здесь обстановку, потому что каждая ее новая коллекция текстиля и аксессуаров проходила апробацию в Dar Kawa.

А пару лет назад в доме снова возобновились работы. В Марокко вещи быстро изнашиваются. Всему виной песок, налетающий порой из пустыни, да пыль. Нужно постоянно что-то ремонтировать, что-то подкрашивать. Это плановое обновление и стало для Валери поводом, чтобы снова все изменить.

Материалы, как всегда, использовались простые, но высокого качества: кедр для всех столярных изделий, цементная плитка для пола и похожий на полированный бетон таделакт. Нейтральные цвета не отвлекают внимание от прекрасной архитектуры дома: его чистые и ясные пропорции остались на виду. «Комфорт был моим главным приоритетом, когда я проектировала интерьеры, – говорит Валери. – Я выбрала удобные кровати и, конечно, «домашнее» постельное белье. Декоративные элементы очень просты, но соответствуют жизни в Марокко. Кровати и диваны разбросаны по всему дому, потому что горизонтальное положение здесь хочется принимать в течение всего дня... Вообще, мне очень нравится марокканский стиль жизни. Его простота абсолютно очаровательна. Что может быть лучше аромата апельсиновых деревьев и жасмина, когда вы входите в дом?! А вечером мне нравится наблюдать, как фонари бросают причудливые тени на стены».

Свой творческий метод Валери описывает так: «Я никогда не была прилежной ученицей. Да, у себя на родине, в Бельгии, я прошла курс дизайна интерьера в школе искусств St. Lukas и успела пережить увлечение фотографией, побывать моделью и декоратором на фэшн-показах, но единственной моей истинной страстью были путешествия. Поэтому я всегда держала чемоданы наготове, чтобы с легким сердцем бросить свои штудии ради очередной трехмесячной поездки по Италии со всеми чудесами Рима, Венеции и Тосканы. Или ради Индии, Испании, Марокко. Чем дальше, тем лучше. Через путешествия я узнавала мир: языки, культуру и традиции, а главное, держала свои глаза широко открытыми, чтобы потом все эти знания могли вылиться во что-то более определенное. Настоящей моей школой была жизнь. Я всегда действовала интуитивно, просто следовала за своими инстинктами в моде, интерьере, фотографии, предметном дизайне. Всюду».

Вот так в 1993 году Валери последовала за своим мужем Сержем Барковски в Россию. Влюбилась, все бросила и помчалась за ним в страну, где ее встретили пустые прилавки магазинов и убогий московский быт. А поскольку выбирать было не из чего, ей пришлось создавать мебель и текстиль для дома самой. Оформляя настоящую деревянную подмосковную дачу, Валери впервые выработала прием, который потом использовала всю жизнь. Она внимательно изучила изделия местных мастеров, точнее, бабýшек (как она их называет) на рынке: вышивка, лоскутная техника, кружева, аппликация, вязание и валяние, ручная роспись, – и начала на основе этих традиционных вещей придумывать что-то свое. Где-то попросила бабушку изменить цвет, где-то – размер, форму, само назначение вещи. Оказалось, что старые технологии вкупе с новыми идеями выглядят очень даже неплохо. Свежо и модно. За этими экспериментами последовали заказы от приезжающих в Москву друзей, а кончилось все публикацией «Дачи» во французском интерьерном журнале. Это был несомненный успех. И не последний.

Через какое-то время Валери неожиданно страстно увлеклась русским актуальным искусством и русскими художниками. Три года она как куратор подбирала работы для западных коллекционеров.

А потом ее жизнь сделала очередной крутой вираж, и они с Сержем переехали в Марокко. Там супруги основали художественный фонд Sahart, арендовав для этого риад в медине, а потом отдали его в распоряжение художников всех национальностей, готовых какое-то время жить и работать в Марокко.

Еще одно отделение фонда базировалось в Сахаре. Там был постоянно разбит лагерь, который поддерживала семья кочевников, разумеется, благодаря финансовым вливаниям Валери. Специально для того, чтобы художники могли приезжать и работать в этом первозданном мире, потому что ничего прекраснее пустыни нет. Валери для многих тогда открыла ее красоту, в том числе для меня. Сахара оказалась вовсе не желтой, а розовой, красной, белой, даже черной, с веселым ветром и бесконечным небом над головой. Помню, как мы ехали по разноцветным дюнам на джипах и Валери крутила руль и выводила машину из заноса наравне с мужчинами – она умела управляться с песком. В какой-то момент водители вдруг устроили гонку, поднимая фонтаны песчаных брызг, и это было самое красивое, что я видела в жизни. На крышах джипов сидели черноглазые белозубые берберы и радостно улюлюкали, а в ногах у них бились петухи, которых нам предстояло съесть на ужин. Ночью мы лежали на жестких черных коврах из верблюжьей шерсти, смотрели в небо и слушали концерт для нескольких дудок с оркестром, который берберы устроили для дорогих гостей. Когда же в ход пошли барабаны и бубны, мы не выдержали, что-то глубинное поднялось изнутри, кровь забурлила, и почему-то на ум пришли вещи из репертуара казачьего хора и ансамбля песни и пляски имени Александрова – любимого коллектива Валери. После казачьих распевов берберы уважительно отложили бубны… Но я немного отвлеклась.

Итак, фонд Sahart был отличной затеей, но его надо было как-то содержать, и тогда Валери решила делать что-то на продажу, используя московский опыт.

Она изучала местные ремесла, неделями пропадала в деревне гончаров, в кожевенных мастерских и красильнях, следила за тем, как мастер расписывает огромные керамические блюда, не повторяясь ни разу, как работают резчики по дереву и по алебастру, как ткут ковры, лудят посуду, чеканят раковины, как из ярких тонких нитей возникают пуговицы, кисти и помпоны. Жадно впитывала и наблюдала, даже еще не понимая до конца, что получает междисциплинарный набор навыков в дизайне.

Ей очень хотелось разработать свою линию постельного белья ручной работы, но даже в стране с такими богатыми текстильными традициями Валери никак не могла добиться нужного качества. Однажды вечером ее ассистентка спросила, не хочет ли она посмотреть новую трикотажную мастерскую. Мастерская ей понравилась, и там на уголке стола был нарисован первый полосатый шарф для нового бренда Mia Zia. Успех пришел незамедлительно. Полосатые трикотажные шарфы расходились с ошеломительной скоростью. Скоро к ним прибавились носки, перчатки, свитера и бижутерия. В то же самое время Валери продолжала работать над коллекцией постельного белья, целиком и полностью вдохновленной Марокко, и выпустила ее через три года под своим именем.

Все в этой коллекции базировалось на местных техниках. Даже самые незначительные детали могли много рассказать о географии и истории страны: например, кисточки на полотенцах инспирированы mendils – сотканными вручную полосатыми тканями, которые женщины северного Марокко повязывают вокруг талии, выходя в поле.

То, что начиналось как мастерская с одной ассистенткой и одной вышивальщицей, разрослось в предприятие, где постоянно трудились пятьсот надомниц-вышивальщиц и двести работников мастерской плюс штат, обслужива­ющий магазины. Но такой стремительный успех не мог не сопровождаться финансовыми проблемами. И в конце концов Валери оставила Mia Zia, а компания Valérie Barkowski свернула свои обороты, продолжая работать в основном только на заказ.

Но жизнь не стоит на месте, и вскоре Валери уже занималась в Индии разработкой с нуля, с чистого листа нового бренда постельного белья со своей философией и визуальной идентификацией. За два года она придумала все, начиная с названия Bandit Queen и заканчивая оформлением выставочных стендов и шоу-румов. А в последнее время Валери нашла себе еще одну игрушку – запустила проект Sokistan, целиком и полностью посвященный носкам.

Но что бы ни затевала неугомонная Валери Барковски, как бы ее ни носило по миру, она все равно всякий раз возвращается в Dar Kawa делать съемки своих новых коллекций, пить марокканский чай или просто лежать под африканским небом на крыше дома, как это делали ее предшественники четыре с лишним века подряд.

«Патио и терраса на крыше – это центр нашей жизни, – подытоживает Валери. – Мы как кочевники мигрируем из одной части дома в другую в зависимости от сезона. Летом в течение дня мы ищем прохладу в патио и поднимаемся на террасу, чтобы по­ужинать вечером. А зимой все на­оборот: днем мы тянемся к солнцу на террасе, а вечером зажигаем огонь, чтобы согреться.

Мы живем здесь «медленной жизнью», основанной на смене сезонов, едим доступные в это время года фрукты и овощи, печем хлеб, варим домашнее варенье, наслаждаемся массажем с ароматическими маслами, потягиваем свежие травяные чаи и меняем спальни в зависимости от погоды.

Несомненно, дом – это мой портрет. Даже картины и фотографии на стенах – это тоже часть моего личного пути. В основном они подарены друзьями-художниками и фотографами, которые жили и работали здесь, в Марракеше, в моем фонде Sahart. Некоторые объекты были привезены из Индии. Дом похож на меня. Он прост, но его атмосфера мне нравится. Я не пыталась достичь тут каких-то стилистических откровений. Я просто хотела быть окружена тем, что мне приятно, и жить той жизнью, которую я люблю».