Вадим Рутковский: Легко ли убить европейца. Ответ фестиваля NET
1. Королевский смех
Номером первым в 15-м, юбилейном, выпуске фестиваля идет King Size Кристофа Марталера, поставленный гениальным швейцарцем в Базеле. Это музыкальная драма, местом действия которой становится жилище среднестатистического европейца с гигантской кроватью в качестве того мифологического кита, на котором держится маленькое буржуазное мироздание. Один из классических спектаклей Марталера, созданный им в берлинском «Фольксбюне», назывался «Убей европейца». За годы, прошедшие с его премьеры, язвительности у Марталера не убавилось, как не убавилось и нежности по отношению к таким нелепым, таким забавным, так похожим на наш собственный средний класс персонажам. Гомерически смешной и неизбывно печальный абсурд Марталера, герои которого фатально разъединены и экзистенциально несчастны — при всем своем материальном благополучии, — сопровождают музыкальные контрасты: Бах, The Beatles, Майкл Джексон.
Сатиры Марталера, щедрые на культурные реминисценции, всегда легки. Легкость вообще кажется определяющей характеристикой нынешнего NET’а.
17–18 ноября в Центре им. Мейерхольда
2. Играя в Моцарта
Легка и свободна продолжающая парад театральных богов «Волшебная флейта» Питера Брука. Моцартовскую оперу трудно представить в живописно обшарпанных стенах парижского театра «Буф дю Нор» — ну никак оно не сопрягается с традиционным, покрытым лепниной и позолотой оперным залом. В «Буф дю Нор» даже граница между сценой и полукруглым амфитеатром зала условна. Но именно против косных трактовок Моцарта идет Брук. Вместе с постоянными своими соавторами Франком Кравчиком и Мари-Элен Этьен он делает спектакль, который понравился бы самому Моцарту. Тому легкокрылому буяну, что знаком нам по маленькой трагедии Пушкина и фильму Милоша Формана. По Бруку, «у Моцарта глубина неотделима от легкости и импровизации. Он не боялся переделывать, придумывать новые переложения, отдавать свои произведения другим людям на доработку, снова переписывать. Академичность противна самой природе моцартовского творчества. Просмотрев за последние 30 лет множество версий “Волшебной флейты”, я убедился в том, что постановщиков сковывают образы, неразрывно связанные с этим произведением и которые я нахожу слишком громоздкими». В «Волшебной флейте» Брука нет ничего архаичного и тяжеловесного — это самая компактная и живая из всех существующих «Волшебных флейт», разыгранная вольным космополитичным театром.
20–21 ноября в Театре наций
3. Последний отсчет
Другой гость NET’а — таллинский театр «N099», придуманный для 99 и ни одним больше спектаклей. Отсчет идет в обратном порядке, «Поэма» — 63-я и рассказывает она — в весьма провокационной, как все спектакли этого коллектива, форме — не столько о достижениях Макаренко, сколько о радостях и ужасах актерского труда.
21–22 ноября в Центре им. Мейерхольда
4. Тела в покое и движении
Москвичи знают француза Паскаля Рамбера как драматурга и режиссера драматического театра — по «Пределу любви», виртуозно разыгранному Андреем Кузичевым и Евгенией Добровольской на Новой сцене МХТ. Memento Mori — хореографический опыт Рамбера, телесный спектакль, апеллирующий к античной красоте.
25–26 ноября в Центре им. Мейерхольда
5. Памяти Бергмана
Хедлайнер второй половины фестиваля — «Сцены из супружеской жизни» амстердамской «Тонелгруп». Очень активный голландец Иво ван Хове, в начале октября возмутивший публику «Балтийского дома» неортодоксальной трактовкой чеховских пьес «Русские!», интерпретирует классическую невротичную драму Ингмара Бергмана. Так, чтобы обескуражить зрителя, вывести его из привычной зоны комфорта и содержанием, и формой.
29–30 ноября во Дворце на Яузе
Отдельной строкой в афише NET’а идут спектакли на грани contemporary art — две видеооперы, «Индекс металлов» и «Падение/я» и завершающий фестиваль «Эффект Сержа» француза Филиппа Кена, где причудливые инсталляции создаются на глазах у зрителей. Это, как и было сказано, новый театр.