Режиссер Иво Ван Хове: Даже если русские возненавидят мою постановку, в актеров они влюбятся

СДва года назад Россия увидела ваш спектакль «Дети солнца» по одноименной пьесе Горького, затем были «Русские!» по пьесам Чехова. Этой осенью вы приезжаете в Москву со «Сценами из супружеской жизни». Скажите, в выборе пьес вы придерживаетесь какой-то последовательности? Или это хаотические решения?

Наваждение. Желание. Страсть. Мой выбор всегда определяет реальная, почти физиологическая необходимость поставить какой-либо текст. Когда не взяться за него — мучительно. Причины, которые это желание возбуждают, у каждого текста свои. Но каждый из них так или иначе связан с тем, что происходит со мной и с обществом вокруг. Бергмановские «Сцены» позволили мне в деталях изучить самую крошечную, самую ничтожную связь в мире: брак между мужчиной и женщиной. Но какое она приобретает значение! Подумаешь, два человека решают жить вместе, но у Бергмана это превращается в целую вселенную противоречивых эмоций и настроений. И в итоге Йохан и Марианна, главные герои, становятся иконическими персонажами, символами той жизни, которой мы все живем. На этом спектакле вы будто смотритесь в зеркало и получаете довольно экстремальный опыт, возможно, коррелирующий с вашим собственным. И позволяющий почувствовать то, что еще случится в будущем. Не зря наши «Сцены» ценит и молодежь, и старики.

СКак долго вы работали над спектаклем? С какими трудностями пришлось столкнуться?

Подготовка заняла почти год, на репетиции ушло восемь недель. Это были на удивление счастливые дни — без конфликтов, катастроф и нервных срывов. Единственная трудность — добиться, чтобы актеры выглядели уязвимыми и играли так, будто открывают публике свои собственные жизни.

СПочему вы решили разделить историю двух персонажей на шестерых актеров?

Чтобы материализовать бергмановскую глобальность высказывания. Мне понадобились пары трех возрастов: совсем молодые люди, в районе 25-35 лет, люди среднего возраста, 35-45 лет, и мои ровесники, те, кому уже за 45. Таким образом я мог бы рассказать обо всех нас. Чтобы никто из зрителей не подумал: «Это не про меня». Мы все — Йоханы и Марианны, готовы мы это принять или нет. И наш спектакль — о том, какими мы были, какие есть и какими станем.

СТема фестиваля NET-2013 — «От спектакля к перформансу». Скажите, как бы вы сами определили жанр вашей постановки?

Никак. К черту жанры. Как я уже говорил, я требовал от актеров, чтобы они были самими собой. Даже зная, что это невозможно. Я просил их приходить на спектакль в обычной одежде. Они сами устанавливали свет и выбирали музыку. В этой постановке есть одна объединяющая идея — интимность. Этим обусловлено и то, что зрители сидят впритык к артистам, они буквально могут поймать их дыхание и услышать запах. Это наша общая семья! В этих «Сценах» мы все вместе!

СГотов ли современный зритель к подобной интимности?

Мы играем спектакль с 2005 года, и не было ни единого раза, чтобы в финале мы все не почувствовали особый уют — доверие и тепло. Это же очень человечная история, в конце концов. Я знаю, что русские ценят хороших актеров. И даже если они вдруг возненавидят мою постановку, в актеров они влюбятся.

СКакую роль играет зритель в постановке? Массовки?

Нет, дополнительных персонажей. Актеры и зрители — единое сообщество. Сначала зрители разбиты на три группы и наблюдают за отношениями каждой из пар по отдельности, но пространство устроено так, что вы слышите, что происходит в соседней комнате. И вы путешествуете по нему, путешествуете во времени и становитесь частью разыгрываемой перед вами истории.

СВы делаете акцент на «уютное пространство»? Почему?

Потому что я хотел сделать теплый и нежный спектакль о людях, которых вы любите, даже когда они ведут себя холодно и агрессивно. Лучше с этим смириться.

СДолжен ли театр показывать выход из ситуации, указывать вектор дальнейшего развития или его главная функция — отражать реалии жизни?

Нет, просто ставить перед зрителем зеркало недостаточно. Принимая Нобелевскую премию, Гарольд Пинтер сказал, что театр должен давать возможность взглянуть за зеркало реальности. Реальность на короткой ноге с газетами и телевидением. А театр имеет дело с потерянным раем и утопиями. И Бергман показывает нам не только какие мы, но и какими могли бы быть. Поэтому для меня он не угрюмый неврастеник, а великий оптимист и гуманист.

СВ какой-то момент взаимоотношения главных героев начинают граничить с абсурдом, нет?

Нет. Они становятся ближе. Последний эпизод должен погружать вас в довольно причудливое состояние покоя, тепла, надежды. Даже я не могу привыкнуть, что очень часто люди, сидящие вплотную, обнимают друг друга в финале и плачут.

СКак вы думаете, чего не хватает героям для счастья?

Осознания того факта, что мы не можем обладать другими. И в частной жизни, и в глобальном масштабе. Вот Сартр сказал, что «ад — это другие». А Бергман, по-моему, говорит о том, что, если вы сможете смириться с тем, что другие — это другие, они могут стать и раем.С