Бегать и пугать мигрантов. 5 историй юных националистов

«Националисты всегда были и всегда будут, — говорит Александр Верховский, директор аналитического центра “Сова”. Он уже 12 лет наблюдает за сменой поколений радикальной молодежи, районных группировок и их тактики. — Сейчас большинство молодых националистов не хотят идти ни к Белову, ни к Крылову — они считают, что политика бесполезна. Но террор у них тоже не очень получается: мигрантов бьют, а приезжает еще больше. Несколько лет назад они пришли к выводу, что всех таджиков не перебьешь и что нужно нападать на систему. Но таджика зарезать не проблема, а представителя власти — уже трудновато. И в последнее время начали появляться странные инициативы промежуточного характера: пробежки, рейды по отлову нелегальных мигрантов и спайсеров. Ребята собираются, отжимаются, бегают с флагами. Все понимают, что это демонстрация силы, но никто за это не попадает».

Впрочем, тактика в любой момент может снова поменяться вслед за очередной сменой поколения. Попав в движение подростками, националисты редко остаются таковыми после 20-22 лет: большинство, вырастая, перестают интересоваться идеями «спасения России и русской нации», и им на смену приходят новые подростки. «Сноб» поговорил с подростками из радикальных группировок о том, как устроены их сообщества, что они делают и как ко всему этому относятся их родители.

«Бывает, идем — видим, бьем»

«Армеец», 15 лет:

Пять лет назад друзья мне рассказали, что есть такое движение — национализм. Я зашел в интернет, все прочитал, мне понравилось, ведь лиц кавказской национальности я терпеть не могу. Так все и началось. Мы собирались группами по 40-50 человек, гуляли по району, отлавливали таджиков… У кого-то деньги отнимали,  с кем-то дрались, потом в мусорку запихивали.

В последнее время мы собираемся в ближайшем торговом центре. Нас здесь обычно сидит компания, человек тридцать. Если кто-то под градусом, говорит: «Ну что, пойдем, хачей отп*здим?» А бывает, просто идем с товарищем — видим, бьем.

Если это нормальный человек — прилично одет, хорошо разговаривает на русском языке, — таких мы не трогаем. Не все кавказцы плохие… Этого нельзя забывать. Но если идет какой-то волосатый в шапке с надписью «Дагестан» или футболке «Кавказ — сила», да еще и лезгинку начинает танцевать, это дико бесит.

Как говорил один человек: «Представляешь, что это твой самый злейший враг, и бьешь, да так, чтобы он не встал». Иногда, конечно, их жалко бывает, но потом думаешь: «Да и *ер с ним» — и пинаешь дальше. А по-другому никак. Разговаривать бесполезно. Они сразу начинают: «Да кто ты такой, да я своему дяде Ахмеду скажу, он тебя расстреляет». Против таких только кулаки.

По нашему району пройти спокойно, чтобы до тебя не до*бался ни один чурка, невозможно. По парку гуляют дети, а они орут: «Что смотришь, сейчас зубы выбью». Когда я был совсем маленький, мне было все равно, но последнее время они стали совсем борзеть. Обезьяны натуральные. Их надо отлавливать и депортировать обратно. Хотя в этом ТЦ их почти нет: год назад мы их как следует напугали, после чего они здесь больше не появляются. Многие переезжают из нашего района, поняв, что житья им не будет.

У нас в школе большая часть ребят националисты и расисты. Конечно, во всем виновато правительство: для них мигранты — дешевая рабочая сила. А мигранты все приезжают и приезжают, как будто Москва — это золотая жила. Ни*ера это не золотая жила. Тут все коррупционеры — чиновники, которые гребут себе бабки, а сами ничего не делают.

Мы могли бы, конечно, вместо мигрантов бить чиновников. Это дело несложное, но потом не огребешься. Смысл жизнь свою губить из-за чиновника, который полежит в клинике два месяца, а потом выйдет и будет заниматься тем же? Ребята это понимают. Самому старшему из нас 19 лет. Что мы можем сделать, чтобы наладить ситуацию в стране? Мы можем только бегать и пугать мигрантов.

Родителям главное, чтобы я на ментов не нарвался: если поймают, сразу в школу сообщат. Поэтому я стараюсь не попадаться и всегда убегаю. От полиции можно деру дать в любой подворотне, она у нас ленивая. А так им все равно — иди, бей морду кому хочешь. Жизнь твоя, и решать тебе.

«Если бы Навальный пришел на “Русский марш”, от него бы живого места не осталось»

Слава, 17 лет:

Правые настроения у меня появились еще в детстве. Когда я учился в гимназии в Егорьевске, я был там единственным футбольным фанатом. Потом, когда мне было 15, убили одного болельщика «Зенита» — его забили арматурой. Эта история меня сильно задела — я начал бриться налысо, слушать соответствующую рок-музыку, рисовать свастики, вступил в общество «За сохранение монархии», а в прошлом году посетил «Русский марш», где познакомился с ребятами из «Русские Егорьевска» (егорьевское отделение объединения «Русские». — Прим. ред.). Позже вступил туда официально.

Но мои настроения меняются — сейчас я больше склоняюсь к национал-социализму. С недавних пор поддерживаю движение «Реструкт» (в рамках которого существует проект «Оккупай-педофиляй». — Прим. ред.). За Тесаком (неонацист Максим Марцинкевич, обвиняется в возбуждении ненависти и вражды с применением насилия, буквально вчера он был экстрадирован из Кубы и задержан в аэропорту. — Прим. ред.) я следил еще до того, как его посадили. Потом он вышел, создал движение, я заинтересовался. Официально там не состою, но во многих акциях прямого действия участвую: мы ловим продавцов спайсов и педофилов, издеваемся над ними, снимаем все это на камеру и выкладываем в интернет.

Я планирую вступить к ним официально. Для обладателей членских билетов у них существуют ежемесячные спонсорские взносы — 500 рублей для неработающих, 1000 рублей для работающих, — которые сдаются старшему. Важно, чтобы член движения был образован, знал историю, мог грамотно объяснить свою позицию. «Реструкт» устраивает лекции по истории, политологии и социологии. С нового года у них даже действуют курсы по подготовке к ЕГЭ.

В основном в движение приходят футбольные болельщики. 90% фанатов националистически настроены. Сейчас все это модно, интересно: выйти на район «чурок» погонять — тоже адреналин. По внешнему виду человека можно сразу понять, что он правый: короткие стрижки, спортивные штаны, трико, белые кроссовки Airmax, фирмы Fred Perry, Lonsdale, Stone Island…

Друзей нерусских у меня нет. Я стараюсь держаться от них подальше: что люди подумают — называет себя националистом, а сам идет рядом с кавказцем.

Власти нас боятся больше, чем либералов. Националистическую рекламу не пускают по телевизору, наши акции не освещают СМИ. Наше движение с 90-х годов в подполье… К Навальному я отношусь отрицательно. Он либерал, а я не люблю либералов. Он сам писал заявление на Тесака, а сейчас называет себя националистом. Если бы он на «Русский марш» пришел, от него бы живого места не осталось.

«Мы хотим возрождать русскую культуру, поднимать молодежь»

Яна, 17 лет:

О «Русских пробежках» я узнала в 2011 году, спустя полгода после их появления: увидела большую пробежку из Москвы в Санкт-Петербург, меня поразило это зрелище, и я загорелась. Тогда я вращалась в плохой компании, которая толкала меня на курение и алкоголь. Мне хотелось из нее уйти, бросить вредные привычки и найти новых друзей.

Наши окружные пробежки проводились тогда каждое воскресенье. На них ходило по три человека, но я все равно стала участвовать. Потом один из организаторов ушел в армию, и я начала сама проводить побежки по своему округу.

У нас бывают и общегородские пробежки, мы их согласовываем с властями. Раз в год проходит «Братский путь»: в прошлом году ребята бежали по маршруту Москва — Минск — Киев.

«Русские пробежки» называются русскими, потому что мы живем в России, среди русского народа. Мы хотим возрождать русскую культуру, поднимать молодежь. Лично меня волнует то, что молодежь сегодня никак не развивается — ни физически, ни морально. К нам ходит много разной молодежи, и каждый, конечно же, имеет свои личные взгляды и убеждения. Но как движение «Русские пробежки» аполитичны. На пробежке хочется встретить здорового русского человека, который не пьет, не курит, с которым можно было бы пойти по жизни и создать семью. Наши мальчики, например, не ругаются матом. В этой обстановке мне приятно находиться.

У нас есть лозунг «Кто не курит и не пьет, ровно дышит, сильно бьет». Но «бьет» — это не потому, что мы хотим кого-то избить, а потому что мы спортсмены.

На пробежки, конечно же, может прийти и нерусский человек. Мы никого не прогоняем, со всеми знакомимся. У нас есть армяне, недавно приезжал мальчик из Германии. Но у нас есть свой устав: что можно делать, а что нет. Нельзя, например, курить или пить во время наших мероприятий. У нас есть люди, которые это строго контролируют. Мы хотим жить дружно, вести здоровый образ жизни и сохранять свою культуру. В моем понимании именно это и есть национализм.

Пробежки никак не спонсируются. Если нужны деньги, например, на флаги или стикеры, руководители сбрасываются между собой. С рядовых участников деньги не берут.

«Родители надеются, что с их ребенком ничего не случится, сидят с крестиком и молятся»

Павел, 18 лет:

В 2010 году в Москве было много скинхедов, посадили Марцинкевича. У меня тогда тоже был друг скинхед, и он мне показал сайт «Правые новости», где писали о том, как азиаты насилуют и убивают русских людей. В новостях на телевидении этого не показывали. Я заинтересовался национал-социализмом, начал читать книги. Потом случился теракт на «Парке Победы», и после этого я решил действовать: назначал встречи, развешивал в интернете информацию о том, где и когда собираются таджики. Были случаи, когда мы ходили по городу и избивали нерусских. Но потом один мой родственник сказал: «Не тем делом ты занимаешься. Надо начинать с головы — найти того, кто все это организует, завозит их сюда, устранить его, и только тогда проблема решится». Эта идея засела у меня в голове.

Я печатал листовки и делал демотиваторы, с одной стороны белая славянская девушка, а с другой — черная, вся в волосах, и надпись: «Русский, выбирай, кем хотят быть твои дети — славянином или метисом волосатым?». Я категорически против смешанных браков. Ведь даже в животном мире нет такого, чтобы лев с жирафом...

Официально ни в одном националистическом движении я не состою. У меня есть на это свои причины. Я смотрю наперед: если я вступлю и ко мне будут какие-то претензии, то попрут на мою маму, а я не хочу ее вмешивать.

От родственников нет смысла скрывать свои взгляды. Все равно рано или поздно догадаются. Мама волнуется за меня, говорит: «Не ходи, сиди дома». Но они не могут все время держать меня дома. Наказания уже не помогают. Родители просто надеются, что с их ребенком ничего не случится, сидят с крестиком и молятся.

У меня в школе есть знакомая, которая приняла ислам. Я к ней однажды подошел, чтобы узнать, зачем она это сделала. Она говорит: «Полюбила нерусского». А у них сразу: любишь меня — меняй веру. Как правило, такие пары несколько лет провстречаются, а потом расстаются. На русской они все равно не женятся. А у девушек потом судьбы не складываются.

Сейчас я учусь в интернациональном колледже. Но там у меня четкая задача — получить образование. Я хочу пойти в политику. Это моя цель. Я уже подал заявки в заграничные вузы на госуправление. В армии отслужу, потом поступлю в вуз, заработаю денег и буду осуществлять свои планы. Движению нужны образованные люди и хорошие специалисты. Я хочу, чтобы у нас появилась официально зарегистрированная националистическая партия. Нужно пролезать во власть и уже оттуда менять систему.

«Национализм сравним с инстинктом самосохранения»

Виктор, 17 лет:

Я лазил по интернету, нашел разные группы «Вконтакте», прочитал про рейды по отлову мигрантов, заинтересовался. Потом узнал про существующее с 2008 года движение «Сопротивление», списался с лидером «Сопротивление Балашиха», встретился с ним, а в этом году по моей инициативе была создана ячейка движения в Мытищах. Сейчас по всей стране таких ячеек около 50-60.

Я познакомился с Алексеем Степкиным из движения «Русский значит трезвый» и  начал с ним ездить на рейды по отлову спайсеров. Теперь в Мытищах у нас альянс между двумя движениями: мы занимаемся моральным, физическим и духовным оздоровлением нации.

Мы проводили мероприятия по противодействию продаже алкоголя детям. Все нарушения, как правило, в магазинах мигрантов. Сейчас занялись спайсерами. Мы работаем по Ярославской ветке, но можем и в Москву съездить. Ничего нелегального мы не делаем: координируемся через интернет, звоним человеку, говорим, что хотим спайсы купить. Он приезжает. Мы ловим его и сдаем полиции. Бывали, конечно, случаи, что полицейские их отпускают. Но из девяти рейдов, на которых я был, семь прошли успешно: нам удалось поймать барыг, четверо из которых сели. Но сейчас их ловить становится сложнее, они уже пуганые.

Нашим парням от 15 до 25 лет. Почему до 25? Потому что у людей за 25 осталось совковое мышление: они за дружбу народов и т. д. Но мигранты-то сами не хотят с нами дружить. Они хотят убивать, насиловать и грабить. Последнее время все, кого мы ловим, оказываются нерусскими. Знакомый полицейский рассказывал, что ловят они таджика и говорят: «Какая у тебя статья?» — «Национальная». Для таджика наркоторговля уже стала национальной статьей.

Молодежь сейчас не может трудоустроиться: вся низкооплачиваемая работа занята мигрантами.  Человек должен получать опыт, но откуда его брать, если нас никуда не берут? Работы нет. Дворники и садовники получают по 25 тысяч. Плохо, что ли, подростку на лето устроиться подработать?

Одному знакомому парнишке мстили: следили за ним и начали угрожать, что всю семью вырежут. Но мы не боимся. Соратники всегда нас защитят. И полиция на нашей стороне, мы же за них их работу выполняем. За близких я боюсь, но не настолько, чтобы отойти от правого дела. У приезжих же это «брат за брата» в крови, а мы, русские, разобщились и дали слабину.

Мне кажется, национализм сейчас сравним с инстинктом самосохранения. Это как готовить «тревожный чемоданчик» на случай нападения.

Данные ниже предоставлены информационно-аналитическим центром «Сова».

Таблица 1. Число пострадавших от преступлений на национальной почве по группам

Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.

Таблица 2. Пострадавшие по типам преступлений

Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.

Таблица 3. Число осужденных по типам преступлений

Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.