Елена Привалова: Для настоящих ценителей Фотобиеннале — это просто бинго
«ХХ век крайне противоречив во всем. В то время как весь Париж принимал опиум, в остальной Европе был культ здорового тела и физкультуры», — рассказывает нам экскурсовод Лера Агафонова. В период между двумя мировыми войнами работал венгерский художник Андре Штайнер. Сам Андре и его семья серьезно занимались спортом, что и запечатлел фотограф. Но особенно его вдохновляли формы жены Лили: на выставке представлено множество ее снимков, обнаженной и в купальнике, в разных позах и в различном антураже.
Но работы Штайнера скорее исключение на этой выставке, приуроченной к году культуры России и Великобритании: в фокусе Фотобиеннале-2014, конечно, британская тема. XIX век представлен работами итальянца Ивана Бианки: желтоватые снимки, больше похожие на гравюры, документально фиксируют голую архитектурную форму. Попытка запечатлеть людей в движении не могла удаться чисто технически: до определенного времени использовали только длинную выдержку, отсюда и размазанные люди-фантомы на фотографиях.
В ХХ веке фотография, с одной стороны, из метода документирования превращается в фотоискусство, а с другой — технический прогресс позволяет развиться жанру фоторепортажа. Поэтому на выставке «Другой Лондон» вместо постановочных кадров — живые ритмы улиц.
Фотографы, чьи работы показаны на этой выставке, не британского происхождения. Они запечатлели городское пространство Лондона таким, каким оно представляется чужаку, играя на стереотипах или опрокидывая их. То мы видим элегантных мужчин в костюмах и котелках, старушек в шляпках и с ридикюлями, то в кадре появляются рабочие окраины, шахтеры, нищие дети, панки, хиппи — всевозможные субкультуры, концентрированная свобода в «консервативной» Британии.
Здесь же знаменитая серия работ основателя Magnum’а Анри Брессона, посвященных коронации Георга Шестого. Не ожидайте увидеть на этих фото короля. Вместо самой церемонии Брессон зафиксировал эмоции людей, наблюдающих коронацию. Неформатный подход сделал эту серию его первой репортерской удачей.
По соседству с Брессоном — крупнейший фотограф прошлого века Роберт Франк.
На одной из его фотографий на заднем плане эфемерное, будто растворенное в тумане дерево, а на переднем вышагивает мужчина в костюме и шляпе. Перспектива, уходящая в никуда, отсутствие линии горизонта почти устраняют границу между зрителем и фотографией.
«Выставка хороша тем, что не важно, кто вы: сантехник, слесарь или искусствовед, не важно, были ли вы в Лондоне, вы все видите одно и то же», — Лера Агафонова живо и увлеченно рассказывает, пока мы движемся к последнему этажу, где находятся работы Эрвина Блюменфельда и Гарри Виногранда.
«Это же просто космос! — не сдерживается наш экскурсовод, проводя нас мимо работ Блюменфельда. — Какой-то 42-й год, а он за счет совмещения негативов и позитивов достигает глубочайших образов, которые граничат с живописью. Это уже чистое искусство, а не только хроникальность и информативность».
На стенах развешены коллажи — Блюменфельд был представителем дадаизма, а его фирменный коллаж позднее перекочевал в поп-арт. Когда ему понадобились деньги, он начал работать с Vogue и Harpers Bazaar, и даже обложки к журналам у него получались гениальными.
«Сегодня открыл для себя Блюменфельда, — говорит Кирилл Логовский, который, кстати, занимается фотографией. — Это невероятное совмещение персонального взгляда на фотографию с коммерческой сферой. Ведь в любой коммерческой фотографии заказчик привык видеть определенную картинку, и только фотограф, являющийся сильной личностью, способен поменять ситуацию и предложить себя как художника».
Где же грань между настоящим творчеством и его суррогатом? Лера Агафонова дает нам ответ: «Искусство очень просто понимать и чувствовать, ведь оно всегда такое человеческое. Главное — стараться созерцать, а не оценивать со снобизмом. Настоящий художник виден тогда, когда, кроме красивой картинки, есть два момента: вы очень хорошо понимаете, о чем это, потому что это вызывает какие-то глубинные ассоциации, но при этом вы искренне не можете понять, как это сделал человек своими руками».
Немного особняком стоит инсталляция иранского фотографа Сирин Нишат — один из главных элементов биеннале. На фотографиях люди изображены в критический момент, когда они захвачены эмоцией, будь то страх, ужас, отчаяние. Каждая фотография заключена в черную нишу в человеческий рост, и вместе они образуют своего рода коридор с дверями. Каждое изображение, появляющееся из темноты, будто дверь в подсознание.
«Здесь важна хорошая продюсерская работа, потому что этим снимкам выразительную силу придает именно композиция, — говорит Елена Привалова. — Получилась глобальная и сложная выставка. Для настоящих ценителей это просто бинго. Надо прийти сюда еще раз в более спокойной обстановке и все, что рассказал нам куратор, прочувствовать еще раз».