Почему гнев — двигатель прогресса

В апрельском номере Journal of Personality and Social Psychology выходит статья «Свобода наказывать: мотивация веры в свободную волю». Команда авторов-психологов (из Йеля и еще трех американских университетов) убеждена: ничто так не подкрепляет эту веру, как «желание, чтобы другие были морально ответственны за свои плохие поступки». За этим выводом стоит серия экспериментов.

Важно сразу оговориться: ученые не ставили целью разобраться, есть ли свобода воли на самом деле. Это как с проблемой бытия Божия: пусть даже наука бессильна сказать решительное «да» или «нет», зато социологи и психологи знают массу всего интересного про связь религиозности и поведения.

Подопытных целенаправленно набирали из разных слоев общества. Например, 171 человека завербовали через сайт Amazon Mechanical Turk — популярный сервис, где ищут исполнителей для мелких рутинных задач (вроде расшифровки 10-минутной диктофонной записи за пару десятков долларов). Это могут быть люди любого пола и возраста, но заранее ясно, что миллионеров среди них мало. В другом раунде были задействованы 273 двадцатилетних студента.

В скучной многостраничной анкете, которую заполняли участники, ученых волновали всего семь пунктов. Вот, например, утверждение: «Сила мысли может преодолеть желания тела». Или «Люди целиком и полностью свободны в своих поступках». Каждое из них следовало оценить по пятибалльной шкале — от «категорически не согласен» до «согласен целиком и полностью».

Но самое важное происходило до раздачи опросника. Половину подопытных погружали в ситуацию, которая напоминает про «ответственность за плохие поступки» и провоцирует осуждение. Перед студентами «подсадные утки» разыгрывали сцену наглого списывания на экзамене — вещь обычная для российского вуза, но запредельно безнравственная по меркам американского университета. А половина добровольцев с сайта должны были прочесть (якобы для проверки памяти) газетную статью о продажном судье. В обоих случаях другая половина, контрольная группа, ничего такого до заполнения анкеты не делала.

Среди тех, кто клеймил и осуждал других (судью или списывальщика), нашлось немного сторонников идеи, что свобода воли — иллюзия. И это легко понять. В самом деле, как можно кинуть камень в человека, если он не свободен в поступках и, следовательно, пассивная жертва обстоятельств? «Голод толкнул его на кражу». Или — если речь не про воров, а про ветеранов-палачей 1937-го — «Время было такое». Наконец, что плохого в шубохранилищах, если «во всем мире воруют» и даже «коррупция в рыночном обществе неустранима» (цитата, с помощью которой рекламируют свежую пропагандистскую книгу Вассермана).

Вера в тотальный детерминизм — источник массы аргументов в политических спорах. «Попробовал бы какой-нибудь журналист на этом своем CNN сказать что-нибудь хорошее про Россию». «Facebook и Google делают только то, что ЦРУ им прикажет». Если человек записался в лагерь «согласных» («Правительство что-нибудь сделало — значит, так и надо»), он автоматически вынужден отрицать свободу воли у себя и у других.

«Не судите, да не судимы будете» — любимая заповедь несвободных людей, которые считают, что своими силами ничего не изменить. Если же ты действуешь на свой страх и риск, то, наоборот, остро нуждаешься в том, чтобы о тебе судили по заслугам. Социолог Макс Вебер в своей классической книге про протестантскую этику объясняет этой потребностью ни много ни мало рождение капитализма и промышленную революцию. Мы привыкли считать несогласие, возмущение и гнев «неконструктивными эмоциями», но, оказывается, именно они делают нас свободными людьми и побуждают преобразовывать мир.

Бродский писал, что способность выстрелить в другого человека определяется тем, читали вы Диккенса или не читали. По аналогии, способность добровольно записаться в рабы зависит от того, читал ли человек хотя бы одну научно-популярную книгу про квантовую механику. Кот Шредингера (мертвый и живой одновременно) — прозрачная метафора мозга, который может поступить так, а может иначе по воле одного капризного атома в стенке какой-нибудь нервной клетки.

Другой вопрос, что когнитивные науки сильно сужают территорию, где мы по-настоящему свободны. Но вера в свободу воли нужна хотя бы затем, чтобы эти границы мозолили глаза и подстрекали за них вырваться.