3 дела в чеченском суде. Репортаж из Грозного

В Грозном, на пересечении улицы Мира с проспектом Владимира Путина, мужчины с рекламными табличками скупают золотые вещи. «Золото! Золото давай!» — улыбаясь, зазывают они. Днем на солнце золотом сверкает купол одной из мечетей, а весь город — очень чистый и очень новый — оставляет впечатление только что купленного в магазине. Когда вечером выходишь из банка или кафе, снаружи стоит маленький мальчик и просит денег. По ночам небоскребы комплекса «Грозный-Сити» подсвечиваются огнями всех цветов, во тьме огни мерцают, а по одному из зданий ползет разноцветная надпись «C H E C H N Y A ! ! !».

Верховный суд Чечни — невзрачное здание за высоким забором с колючей проволокой. Напротив суда — ресторан «Москва» с большой вывеской в виде кремлевской стены. Сквозь колючую проволоку пластиковый Кремль присматривает за чеченским правосудием.

Допрос свидетелей, по словам одного из местных адвокатов, в Чечне может выглядеть так: оперативники выстраиваются вдоль стены, и пока свидетель идет в зал заседаний, он видит лица тех, кто его пытал. И когда свидетель доходит до зала, он уже едва способен говорить. Адвокат — очень многие здесь просят не называть лишний раз их имен — вспоминает один из судов по мере пресечения, когда подсудимый «только хрипел и руку не мог поднять, его кинули на лавку и все». Судья отправил подсудимого в СИЗО.

«Ему там рёбры сломали, его сильно били»

Так Ширвани Кутаев с удивлением отвечает на мой наивный вопрос о том, почему его 57-летний брат Руслан Кутаев — известный в Чечне общественный деятель, президент «Ассамблеи народов Кавказа» — после задержания признал вину в хранении 3 граммов героина. С Ширвани мы встречаемся в грозненском офисе Сводной мобильной группы — юристов-правозащитников, прежде всего из «Комитета против пыток», которые вахтовым методом работают в Чечне после убийства местной правозащитницы Натальи Эстемировой.

Родные и защитники Кутаева уверены, что наркотики ему подбросили из-за того, что он был одним из организаторов научной конференции, посвященной 70-летию депортации ингушей и чеченцев. Принудительное выселение этих народов в Казахстан и Среднюю Азию началось 23 февраля 1944 года, и в Чечне этот день всегда отмечался как траурная дата — День памяти жертв сталинской депортации. В этом году траурная дата совпала с днем закрытия Олимпиады, и глава Чечни Рамзан Кадыров отменил все официальные траурные мероприятия и перенес их на 10 мая, приурочив ко дню смерти своего отца Ахмата Кадырова, погибшего 9 мая 2004 года.

Несмотря на это решение, в Центральной библиотеке Грозного 18 февраля все-таки прошла посвященная депортации конференция; 19 февраля Руслана Кутаева и других организаторов конференции вызвали в администрацию главы Чечни. Кутаев на встречу не приехал, после чего 20 февраля был задержан в доме родственников в селе Гехи. Кутаева обвинили в хранении наркотиков; 22 февраля в суде по мере пресечения он признал свою вину и сказал, что героин он будто бы нашел в такси и механически сунул в карман.

«Меня пытали, бьют каждую минуту… Пытали током в Грозном», — написал Кутаев во время адвокатского опроса 24 февраля: по информации «Новой газеты», во время этой встречи, опасаясь прослушки, адвокат и его подзащитный не разговаривали вслух, а переписывались на бумаге. Во время этого опроса он написал, что вину не признает, но его «пытают и угрожают постоянно». При поступлении в изолятор временного содержания врачи официально зафиксировали у Кутаева гематомы, сломанные ребра и следы от электрошокера.

Рамзан Кадыров в одном из своих выступлений по местному телевидению так прокомментировал задержание: «Сейчас Кутаева Руслана посадили, об этом на всей территории государства заговорили, откликнулись на это… Он провел конференцию, приуроченную к 23 февраля, поэтому его задержали».

Следствие по делу о хранении Русланом Кутаевым трех граммов героина было закончено всего через пять дней, 25 февраля; уже 10 апреля это дело начал рассматривать суд.

«Хорошо, что там сейчас его не бьют, физически его не трогают»

Мадина Абдурахманова — невысокая женщина с платком на голове — просит прощения за то, что говорит очень медленно и тихо: она держит уразу и поэтому весь день не ела и не пила. Ее брат Альви рассказал ей о пытках только через пару месяцев после того, как в марте 2012 года его арестовали и обвинили в разбойном нападении и ограблении дома в Грозном. Месяц назад, 25 февраля, присяжные в Верховном суде Чечни полностью оправдали по этому делу Альви Абдурахманова и еще одного подсудимого, Магомеда Акаева. Молодых людей освободили в зале суда, после чего они сразу же уехали из города. 25-летнего Альви сестра отправила к родственникам в село Валерик.

«В тот же день к нам домой приходили оперативники, искали брата и говорили, что его неправильно отпустили, неправильно оправдали», — вспоминает Мадина. А вечером по телеканалу «Грозный» показали выступление Размана Кадырова, который был разгневан оправдательным вердиктом.

«Их поймали, и они признались в своих преступлениях… а эти зашли и оправдали их. Как это!?» — негодовал Кадыров, по словам которого, среди присяжных «некоторых купили, других запугали». Он предложил вообще ликвидировать суд присяжных на территории Чечни.

На следующий день родственники сами передали Альви Абдурахманова полиции, хотя решение суда об оправдании никто не отменял. После этого  Альви пропал. Через несколько дней его увидели родные Магомеда Акаева, которых вызвали в уголовный розыск: Акаева тоже искали из-за «неправильного оправдания». Они передали Мадине слова полицейских о том, что она может «прийти и посмотреть» на брата. «Он, конечно, был морально подавленным, говорил мне, чтобы я никуда не обращалась и что нам никто уже не поможет», — рассказывает Мадина.

Когда она все-таки написала заявление о незаконном задержании, ей позвонил следователь и сказал, что Альви сидит перед ним и его никто не удерживает. Мадина попросила следователя никуда не отпускать брата, пока она не подъедет. Но через полчаса в кабинете брата уже не было: «Следователь сказал, что брат якобы ушел десять минут назад, оставив объяснение, что его никто не держит насильно и что он сам находится у друзей».

В конце марта, уже после этой объяснительной, оперативники на белой «Приоре» отвезли к Альви жену и сына — но не к друзьям, а все в то же здание МВД по адресу: Алтайская, 17. «Он говорил, что его задержали и держат там, он говорил, что очень устал и не понимает, за что его там держат», — вспоминает встречу его жена Жанита. С тех пор родные его не видели. Официально Абдурахманова никто так и не задержал.

Как предполагает адвокат Тимирлан Ахмадов, Альви Абдурахманова так и будут без всяких оснований держать в полиции до тех пор, пока Верховный суд России не рассмотрит жалобу на решение присяжных: «Вот если приговор отменят, то тут-то и “выяснится”, что он будто бы сам узнал об отмене оправдательного приговора и сдался в органы. И это в лучшем случае. В худшем случае на него сейчас еще что-нибудь повесят».

«Мне сказали, что если надо будет, они его отведут в СИЗО или в Следственный комитет», — говорит Мадина. За время нашего разговора она несколько раз повторяет: «Вы только, пожалуйста, не пишите ничего, что противоречит… ну, линии нашего президента».

Оправданный судом Альви Абдурахманов живет в полиции уже 49 дней.

«В Курчалое начальник милиции вот так пальцем нажимал и током бил его»

Зина Умарова — мать Сулеймана Эдигова — сидит на жесткой скамейке в Верховном суде Чечни, теребит свои записи и, чтобы лучше видеть сына в клетке для подсудимых, надевает очки. В тот день, когда мы попадаем на заседание по этому делу, Эдигов голодает уже третью неделю, и в клетку его вносят на носилках. Он с трудом поворачивает к матери лицо, обросшее щетиной; руки сложены на впавшем животе, над которым горой ребер нависает грудь.

Сулейман показывает ладони с желтыми шрамами на подушечках — это следы от пыток током, места, куда крепились электрические провода (по версии обвинения эти аккуратные следы появились не в результате пыток, а из-за того, что в руках Эдигова якобы взорвалась лампочка; вызванный в суд судмедэксперт назвал эту версию несостоятельной).

Клетку с носилками сторожит автоматчик. Лежащий в ней Сулейман Эдигов в середине двухтысячных сам служил в грозненском ОМОНе, ушел оттуда из-за состояния здоровья и последние несколько лет жил в Швеции. Иногда он возвращался на родину, и в один из таких приездов его задержали силовики. Это произошло 3 августа 2012 года в Урус-Мартане, Эдигов в тот момент был в доме своих родных, время шло к полуночи.

«Весь квартал оцепили, машин было очень много. На него напали, сразу прикладом ударили, хотели стрельнуть в ногу, но он сказал: “Не надо, я сам сяду”. В багажник бросили и в Курчалой увезли», — вспоминает события той ночи Зина Умарова.

В одной из этих машин, на полу между сиденьями, лежал брат Сулеймана по отцу Сайхан Эдигов. По словам Сайхана, его схватили еще днем, после того как он на своей машине отвез брата в Грозный. «Меня остановили, сказали паспорт показать. После этого сразу спрашивают, где Сулейман. Я говорю, что вот тут его высадил, а куда он пошел, я не знаю», —  рассказывает Сайхан, мужчина с тихим голосом и тросточкой: после травмы ноги в автомобильной аварии он остался инвалидом.

Оперативники требовали, чтобы Сайхан позвонил брату и узнал, где тот находится, но Сулейман Эдигов только приехал в страну и не успел купить местную симку. Обещал, когда купит, перезвонить с нового номера. Сулейман позвонил брату только около 11 часов вечера и сказал, что он у матери в Урус-Мартане. Через час силовики провели спецоперацию по его задержанию.

Уже позже в суде Сулейман Эдигов рассказал, что после задержания его отвезли в Курчалоевское РОВД, где сначала избивали, а потом «привязали алюминиевые провода к пальцам» и пытали электрическим током. От него требовали признаться в убийстве сотрудника ГИБДД Мурада Юсупова, которое произошло в Грозном в феврале 2012 года.

В своих показаниях Эдигов говорил о том, что в ту ночь, когда его пытали, среди других полицейских «был начальник Курчалоевского РОВД Хамзат Эдильгириев». Сам Эдильгириев во время допроса в суде отрицал как свое присутствие, так и то, что Эдигов вообще доставлялся в ОВД Курчалоевского района. При этом Хамзат Эдильгириев признал, что был в курсе этого дела: по словам начальника РОВД, он «владел информацией из-за рубежа» о том, что Эдигов — «киллер» боевиков, завербованный Швеции неким «безруким подборщиком по имени Ахмад». Этот безрукий, по утверждению Эдильгириева, «разъезжает по разным странам и собирает деньги для Доку Умарова».

«Вы понимаете, что такое 220 вольт электрического тока? Если бы на меня захотели повесить и другие преступления, я бы и их взял на себя, потому что я человек и не могу терпеть такие пытки», — говорил в суде Сулейман Эдигов.

К утру он согласился подписать признание. Его брата отпустили, а самого Сулеймана, по его словам, перевезли на какую-то военную базу «где-то в предгорном районе» Чечни, где держали еще больше месяца. Как считает Эдигов — ждали, пока хоть немного затянутся следы истязаний: «От пыток электротоком на моих пальцах образовались раны и язвы, руки начали гнить, они начали сильно вонять, уже сами сотрудники не могли находиться со мной в одном помещении».

Официально его задержали только 12 сентября 2012 года — и не в Урус-Мартане, а в центральном парке Грозного; якобы сразу после задержания Эдигов написал явку с повинной. Через некоторое время в суд ушло обвинение по статьям 317 (посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа) и 222 УК (незаконное хранение оружия). Верховный суд Чечни начал рассматривать дело в мае 2013 года. В суде Эдигов полностью признавал свою вину, о похищении и пытках не заговаривал, надеясь на обещание полицейских, что таким образом он получит небольшой срок и выйдет по УДО. «Я решил, что лучше 5-6 лет посидеть в тюрьме, чем терпеть эти пытки».

Суд шел по накатанной дорожке до тех пор, пока во время последнего слова Эдигов не решился отказаться от признания и подробно рассказать о том, какими методами оно было получено.

«Судья сначала вот так безразлично сидел, потом, я смотрю, лицо у судьи стало каким-то задумчивым, стало меняться по ходу его показаний. Когда Сулейман закончил — минута паузы, и после этой паузы судья говорит: “Это не последнее слово, это обстоятельные показания. Суд возобновляет судебное следствие. Если следственные органы не хотят проверять его доводы, то значит, этим будет заниматься суд”», — вспоминает момент перелома адвокат Эдигова Сайд-Ахмед Юсупов.

Возобновив рассмотрение дела, судья Вахид Абубакаров стал назначать повторные экспертизы и вызывать в суд силовиков, которые, по словам Эдигова, пытками заставили его оговорить себя.

Как рассказывал в суде Эдигов, среди пытавших был один его старый знакомый — человек, известный ему по имени Ислам, с которым они познакомились в мечети и общались до отъезда Эдигова в Швецию. По его словам, этот Ислам призывал своих знакомых присоединиться к боевикам: «Постоянно показывал ролики в интернете, говорил, что надо вести войну». Те люди, которых ему удалось уговорить «уйти в лес», почти сразу после этого были «ликвидированы» в ходе спецопераций.

«Он сам их вербовал, отправлял к членам НВФ и потом сам же организовывал их уничтожение. Когда я уехал в Европу, он звонил мне и просил, чтобы я вернулся и примкнул к рядам НВФ», — говорил Эдигов. В материалах дела есть снятая в мечети фотография Ислама в окружении молодых людей: почти все они ушли к боевикам и были убиты. Ислам жив и по-прежнему сотрудничает с силовиками.

Начальник Курчалоевского РОВД Хамзат Эдильгириев рассказал в суде, что ему знаком Ислам, настоящее имя которого Тимур Исаев: «Я его знаю по своей оперативной работе. Он внештатный сотрудник».

«Ваша честь! Я хочу сказать, что этот человек, кто бы что ни говорил, даю слово, что все четыре отдела в городе Грозном вместе не сделали столько результатов, сколько один Ислам», — обратился к суду Эдильгириев.

«Мы предотвратили покушение на нашего президента», — похвастался сам 30-летний Тимур Исаев, когда неожиданно явился в суд. Эдильгириев же во время допроса  многозначительно обронил, что ход дела Эдигова «контролировал сам глава республики Рамзан Ахматович Кадыров, я ему докладывал».

Все это время на судью Вахида Абубакарова оказывалось давление, а 31 октября 2013 года, как позже рассказал сам Абубакаров, «заместитель министра МВД Чечни Апти Алаутдинов открытым текстом обратился к руководителю республики с просьбой, чтобы тот надавил на суд и “призвал к порядку”».

Судья Вахид Абубакаров подробно и последовательно изучал все свидетельства о возможном похищении и пытках Эдигова, так что его родные даже начали робко надеяться на оправдательный приговор. Процесс снова вплотную подошел к стадии прений, когда 1 ноября 2013 года судья Абубакаров неожиданно для всех вынес постановление о самоотводе. Такое решение он объяснил оказывающимся на него давлением.

«Лицо, представившееся министром внутренних дел по Чеченской республике генерал-лейтенантом Алхановым Русланом Шахаевичем, по телефону, номер которого не определился, позвонило и заявило мне, судье, что ему достоверно известно, что подсудимый Эдигов С.С. виновен в совершении вмененных ему в вину преступлений, и предостерегло меня от вынесения в отношении него оправдательного приговора», — написал Абубакаров в постановлении.

В тексте он указал, что «в ходе судебного следствия суду предоставлена совокупность согласующихся доказательств», которые подтверждали слова Эдигова о том, что «оперативные работники полиции» похитили его и «подвергали пыткам электротоком, принуждая к признанию вины». По мнению судьи, звонок и предостережение «являются реакцией на тенденциозные доклады допрошенных судом, заинтересованных в исходе дела его подчиненных об опасном для них развитии судебного следствия по делу».

После самоотвода судьи Вахида Абубакарова дело заново начал рассматривать судья Герман Александров, который, по словам родственников и адвоката Эдигова, практически перестал принимать любые ходатайства защиты. Именно это стало причиной голодовки, которую Сулейман Эдигов объявил 14 марта. Ни родные, ни защитник долго не могли его от этого решения отговорить.

«Я ему говорил, прекращай ты голодовку. Они тебя жалеть в любом случае не будут, только мы тебя жалеем. Ты себе хуже сделаешь. Если посадят, то здоровье-то понадобится там», — рассказывает брат Эдигова Сайхан.

На заседании 7 апреля станет известно, что голодовку Сулейман Эдигов, не добившийся смены судьи, все-таки прекратил. В тот же день суд получил из Следственного комитета России постановление, которое отменило решение об отказе в возбуждении уголовного дела по факту пыток и похищения Эдигова. Это значит, что судье все-таки придется разобраться — или сделать вид, что он разбирается, — с тем, действительно ли сотрудники полиции похищали подсудимого и пытали его, заставляя оговорить себя. Судебное следствие, которое уже второй раз подошло вплотную к стадии прений, было снова возобновлено.

Но это будет через неделю после того заседания, на котором я видел Эдигова, а сейчас судья Герман Александров не сразу разрешает фотографировать подсудимого, объясняя это тем, что тот «плохо выглядит».

— Вы, Эдигов, желаете что-либо сказать? — интересуется судья Александров, постановивший перенести заседание по делу.

— Не желаю, — через силу шепчет тот с носилок.

— Понимаю вас, — говорит судья, и это замечание звучит издевкой.

Когда носилки с обвиняемым выносят из зала, видно, как легко его поднимают приставы. Мы выходим из Верховного суда республики Чечня, и любезный пристав с автоматом раскрывает перед нами тяжелую железную калитку. В глаза снова бросается вывеска ресторана «Москва» с кремлевскими зубцами: пластиковый Кремль все так же присматривает за чеченским правосудием.