Лазарев, Исакова, Арсентьев и Урсуляк: воланы на юбке, голые актеры, безумный день в театре

Перерыв между репетициями.

Театральный буфет. Трое артистов: Арсентьев (граф Альмавива), Урсуляк (Сюзанна), Исакова (Розина) — за столом.

В ожидании Лазарева-Фигаро начинаем разговор.  

СХотела спросить про актуальность пьесы.

Александр Арсентьев: Если в 2014 году люди друг друга любят…

Виктория Исакова (перебивая): Мне кажется, материал неактуален. Актуальным может быть решение. Можно телефонную книгу поставить очень актуально, а можно Сорокина сделать нафталином.

Урсуляк и Арсентьев (хором): Нет?

Исакова: Нет. По-моему, пьеса осталась где-то далеко-далеко. Впрочем, актуальна тема. Любовь. А то, как рассказана история, конечно же, неактуально. Я пытаюсь продираться. Искать попадания.

Урсуляк: Мне кажется, что конфликт сильных мира сего, имеющих все возможности, и талантливого человека, который не может пробиться через систему, самая что ни на есть злоба дня.

Исакова: Ага, граф, графиня, слуги и вассалы.... Может, мы репетируем в разных спектаклях?

Арсентьев: В разных театрах, я бы даже сказал!

Исакова: Правда? Ну тогда я в «Комеди Франсез» чур. Я не говорю о неактуальности сверхзадачи. Я говорю о неактуальности языка и манере выражения мыслей!

Арсентьев: Тема спектакля — любовь — актуальна. Монолог Фигаро очень актуален. Эту гениальную пьесу можно ставить все время. То, что зритель услышит со сцены красивую речь, прекрасно. 

В дверях появляется Сергей Лазарев. Подсаживается. Заказывает еду.

Исакова: Сережа, мы тут не согласны друг с другом. Актуальна ли пьеса Бомарше? Я, видимо, осталась в одиночестве.

Лазарев: Ты правда считаешь ее неактуальной? По-моему, актуальнее вообще некуда.

Исакова: Простите, но где здесь актуальность? Как можно было три волана на юбке сделать? Где здесь актуальность? (Поворачиваясь к интервьюеру.) Не верьте им, они все врут.

Лазарев: Да почитай хотя бы монолог Фигаро. Это же сегодняшний день!

Арсентьев: Рассказанный красиво, не косноязычно.

Лазарев: Мне кажется, мы ответили на вопрос, хоть и несогласованно? (Ест салат.)

СС Бомарше все ясно. А у постановки есть связь с сегодняшним днем?

Арсентьев: Это к режиссеру. Мы — внутри.

Лазарев: Подождите. Что вы имеете в виду?

СНу вот был, например, «Фигаро» Константина Богомолова…

Исакова (перебивая): Трудно найти режиссера, у которого «Фигаро» бы не было.

Арсентьев (перебивая ее): И каждый ставит свои цели. Они у всех разные.

Лазарев (перебивая обоих): Наша постановка — классическая. В век Богомолова и Серебренникова такие спектакли, на мой взгляд, на вес золота. Театр должен быть разным.

Исакова: Точно. Прекрасный век! Серебренников ведь тоже ставил «Фигаро» с Евгением Мироновым.

Лазарев: По-моему, в наше время нестандартным является именно классическое прочтение.

Арсентьев: Если вы о провокации — ее в этом спектакле нет.

Исакова: Сережа сказал правильно: отсутствие провокации сегодня и есть самая большая провокация.

Лазарев: Наш спектакль не ставит цели обязательно отличаться от других. «Если вокруг все делают так, мы пойдем другим путем». Цель — ясно, доступно и красиво рассказать историю.

Исакова: Не с подвыподвертом.

Лазарев: Именно. Лично я поклонник такого театра, где истории рассказываются понятно, попадают и остаются со зрителем надолго. Я не люблю, когда люди уходят из театра с ощущением «насрали в душу». Не люблю грязи на сцене. Если бы Писарев предложил трэш-решение «Фигаро», я не согласился бы участвовать никогда в жизни. Мне нравится, что наш спектакль красивый. Мне нравится, что у нас такие декорации (на сцене — четырехэтажный мраморный амфитеатр, обрамленный античными статуями). Прекрасные, как эта эпоха. Обытовить легче, чем рассказать языком Бомарше, приблизив повествование к эпохе.

Арсентьев: У зрителя должен быть выбор. Если он ждет провокации, он пойдет на один спектакль. Не ждет — пойдет на другой.

Лазарев: Просто если нет провокации, это еще совсем не значит, что спектакль несовременен, скучен и неинтересен, что в нем нет эмоции. Какой смысл ставить спектакль ради провокации? Ради того, чтобы появился член на сцене?

Арсентьев: Чтобы все вышли голыми? И в центре — член?

Исакова: Мальчики, ну вы даете.

Лазарев: И Фигаро негр? Простите, афроамериканец? И, на самом деле, это вопрос режиссеру, зачем он сегодня сделал именно такого Фигаро. А не к актерам.

Исакова: Мы — овцы. (Смеется.)

Лазарев: Спросите у режиссера: почему у вас актеры не голые на сцене?

Арсентьев: Где член? Почему нет члена?

Лазарев: Ладно, закончим о членах.

Исакова: Почему же! Мне кажется, это наконец-то очень актуально!

Арсентьев: Я покидаю вас, мне нужно на сцену. (Убегает.)

СЯ сейчас посмотрела прогон…

Лазарев: Так он же световой был! Мы же не играли. Так, накидывали.

СОсновная краска — легкость?

Лазарев: Она должна возникнуть в итоге. Легкость, острота, быстрая реакция на события. Все происходит в один день, много действий. Нужно передать быстроту реакции с легкостью. Любовь. Измена. Смена партнеров.

Уруляк: Свинг-клуб. Шутка. Тут сложность в правильном соотношении стилей: сыграть не так, чтобы было укатайка-смешно, а чтобы было забавно. Чтобы не потерять текст Бомарше, прекрасный и остроумный. Чтобы была красивая подача очень умной пьесы. Чтобы спектакль доставлял удовольствие.

Исакова: Мы с Евгением Александровичем пробовали разные варианты. Однажды решили сыграть Розину по-настоящему — показать женщину,  от которой уходит муж.

Урсуляк: Не получилось!

Исакова: Ну да. Евгений Александрович сказал: «Стоп, это другое». То есть, даже если у героя случается катастрофическая беда, мы говорим о ней легко. Главное — настроение.

СОт чего каждый из вас получил самое большое удовольствие?

Лазарев: От риса с салатом в столовой.

Исакова: А я вот хочу сейчас с пафосом сказать, какое я получаю от вас удовольствие. Выпуск спектакля — это долгий период жизни с людьми…

Лазарев: ...с которыми ты обычно не живешь.

Исакова: Для меня спектакль не имеет смысла, если несимпатична компания.

СА других «Фигаро» смотрели?

Лазарев: Давно. Сейчас специально не пересматривал, чтобы никому нечаянно не подражать. Смотрел с Мироновым, и с одним, и со вторым. Смотрел когда-то давно в «Ленкоме». До свидания — зовут на сцену. (Убегает.)

Исакова: Я сейчас ничего не пересматривала.

Урсуляк: А я все время пересматриваю свой любимый «Фигаро» в Театре сатиры 74-го года, с Андреем Мироновым-Фигаро, Александром Ширвиндтом-графом и Татьяной Пельцер-Марселиной. С детства смотрю. Теперь его в ютьюбе посмотреть можно.

Исакова: Только все равно ты не будешь играть так, как другие артисты, даже если тебе в их игре что-то очень нравится. Это нереально.

Урсуляк: И это прекрасно. Иначе все было бы одинаково. Посмотрели спектакль в «сатире» и давайте его повторять. Нет, безусловно, любопытно наблюдать, как они работают с текстом. Ловить дыхание того времени. Рассматривать костюмы Славы Зайцева. Но это делается для вдохновения. Так же, как посмотреть старые фотографии бабушек и дедушек. Простите, нас уже зовут на репетицию. (Убегают.)