Марина Очаковская: Коды, шифры и фобии Джонни Деппа
Демонстративная необщительность Джонни Деппа давно стала чем-то вроде его фирменного стиля. Например, на красном ковре положено улыбаться. Все улыбаются в меру сил: Клуни – победительно, Вальц – обаятельно, Круз – умело… Депп не улыбается никогда. Он отгораживается от поклонников, готовых на все, лишь бы поймать взгляд кумира. Журналистам с ним тоже нелегко: заданный вопрос он обдумывает гораздо дольше, чем произносит свой ответ. Когда я писала для «Сноба» о Тиме Бёртоне, мне понадобилось узнать мнение о нем тех людей, с кем режиссер чаще всего работает. С Деппом связаться было, мягко говоря, трудновато, но выжать из него хотя бы пару связных фраз просто невозможно. Он смотрел в сторону, ронял отдельные слова и, внезапно просияв лицом, смылся. Это при том что Бёртон – его любимейший режиссер, который и сделал ему имя в большом кинематографе. Однако нашего нового интервью артист не стал избегать. Ведь на носу выход научно-фантастического фильма «Превосходство». Любители творчества братьев Стругацких, наверное, помнят сюжет их романа «Полдень, XXII век» об умирающем академике Окада, содержимое мозга которого перекачивают в компьютер. «Превосходство», в общем-то, о том же. Только вся история щедро приправлена острым соусом из современных фобий и ужасов. Главного героя, доктора Уилла Кастера, чья информационная матрица после смерти загружается в электронную машину, как раз и играет Джонни Депп.
СЧтобы перечислить все ваши роли, нужны не пальцы, а калькулятор. Ваша фильмография начиналась с ножниц, выраставших из кистей рук, и вот – через четверть века – продолжается компьютеризированным мозгом, отравленным ядом всевластия.
Но в основе всех моих ролей лежат пусть не реальные, но вполне жизненные характеры. В «Превосходстве» меня увлек сюжет, как гениальный в науке, но простой и даже заурядный человек, любящий жену, увлеченно решающий по утрам кроссворды, способен настолько увлечься своей работой, что доходит до точки, когда эго и страсть превращают его в холодного компьютеризированного бога. А то, что большинство моих ролей реализуется не самым обычным образом, так будем считать, что это мой актерский стиль. У каждого он свой, у меня – такой.
СВас называют самым экстравагантным персонажем Голливуда…
Меня? (С наигранным простодушием.) Не может быть!
СВас, Джонни, вас. И еще Роберта Дауни-младшего. Тот прохаживается по красному ковру в смокинге и кроссовках, а вы – вообще ходячая коллекция экстравагантностей: очки, шляпы, перстни, жилеты…
Да ничего подобного! Очки мне нужны, потому что я практически слепой. Без преувеличений. Левый глаз вообще ничего не видит, и с правым проблемы, и так с детства. Поэтому приходится носить, что подбирают в магазине оптики по рецепту врача.
СШляпу вы тоже по предписанию врача никогда не снимаете?
Нет, это для того, чтобы мысли не разлетались. Я заметил, что, когда у меня в голове нет мыслей, а мозг ну совершенно заржавел, я становлюсь очень дерганым и опасным для окружающих, а шляпа их как-то придерживает.
СДжонни, вы в фильмах захватываете не только обаянием и интеллектом, но и замечательным умением красиво выражать свои мысли, в то время как вы сами, скажем так, не слишком словоохотливы.
Знаю я за собой это свойство, что уж тут скрывать. Все дело в том, что на экране вы видите моих героев, которым я отдаю лучшее, что во мне есть. А журналистам достаются только жалкие остатки. До того как встать перед объективом, я десятки раз продумываю, что сделает этот человек, который по определению интереснее меня, как скажет он этот красивый текст, чтобы ему поверили. А когда я выхожу из кадра, то становлюсь самим собой. И вот этого персонажа, на мой взгляд, надо держать подальше от публики, чтобы не разочаровать или не напугать ее. Может быть, это и создает образ мужчины-загадки.
СНо, согласитесь, сейчас в Голливуде загадочность не особо в моде. Скорее натужная открытость с похлопыванием по плечу, с обращением по имени, с этим панибратством или даже фамильярностью, которые так легко принять за демократизм.
Именно поэтому я обожаю XIX век. Предпочитаю его литературу, его героев, его культуру. Меня захватывают миры, созданные фантазиями Кэрролла и Эдгара По, Шарля Бодлера. Невозможно поверить, что их книги написаны полторы сотни лет назад. Для меня они современнее самого горячего сегодняшнего бестселлера. Мне безумно нравится то, что насочиняли эти ребята, потому что они замечательно умели преображать скучный повседневный мир. А какими искусными шифровальщиками они были! У каждого гротеска есть второе дно, в каждом прячется какая-то загадка, и нужно хорошенько пораскинуть мозгами, чтобы разгадать этот шифр. Вот маленький пример. Как-то решил перечитать «Алису в Зазеркалье». Я еще не знал, что придется играть Шляпника у Тима Бёртона, просто взял книгу для удовольствия… И я все время спотыкался о вопросы, на которые нет ответа, на странные заявления, лишенные, казалось, смысла. Вот Безумный Шляпник говорит: «Я начинаю расследовать существительные, начинающиеся с буквы “М”». Ахинея какая-то! Почему вдруг “М”? А потому, что за этой буквой спрятано слово mercury – «ртуть». Оказалось, в викторианской Англии шляпники действительно часто сходили с ума. Они в производстве дамских пышных шляп использовали клей, основанный на ртутных солях, – и травились ртутными парами. Это отравление приводило к безумию и ранней смерти. Замечательная литература! В особенности европейская, конечно. Я поэтому с такой охотой играл в «Сонной лощине», «Алисе в Стране чудес», «Волшебной стране», что эта культура мне близка.
СПоследний фильм, который вы сделали с Тимом Бёртоном, – «Мрачные тени» – критика изругала, а мне он показался изысканным и по-настоящему декадентским.
Я с вами соглашусь на сто процентов! Это меня и завораживает в Бёртоне – умение найти декаданс в нашем расфасованном поп-мире. Я просто напросился к нему. Он искал актера для главной роли в «Эдварде Руки-ножницы», к тому времени мне жутко обрыдло играть в голливудской муре. Ну какой из меня простой парень с бензоколонки? Одного взгляда достаточно, чтобы развеять все сомнения. Я прочел сценарий и очень, очень захотел сыграть это чудо природы. Но дело в том, что Тим был уже знаменитым режиссером, а я – никем. То есть я, конечно, сыграл в «Кошмаре на улице Вязов», потом была роль во «Взводе», но таких, как я, по сотне на фунт. Я тщательно продумал, какими умными словами его сражу при встрече, как буду доказывать свою незаменимость. Короче, подготовился. А когда встретились в кафе и он заказал кофе, я закусил ложку в зубах и разжать челюсти уже не могу, а могу только мычать…
Тим что-то говорит, а я сверлю его глазами, мычу и внушаю ему на расстоянии: «Ну возьми меня! Ты же никого лучше не найдешь!» Посидели, разошлись, я в дикой тоске: с какой радости он этого немтыря должен взять? А мне на следующий день извещение – прибыть на съемки. И с тех пор мы неразлучны! Он для меня так много значит, что я соглашусь на любую роль: на эпизод, на массовку – лишь бы работать с ним. Если бы он в «Алисе» предложил мне роль не Шляпника, а Алисы, я бы и то взялся. И в «Мрачных тенях» мы понимали роль вампира Коллинза абсолютно одинаково: личность, которая утратила любовь, всегда эмоционально голодна. Этот фильм был адаптацией одноименного телесериала конца 1960-х – помню, я бегом бежал из школы, чтобы успеть на него, так был увлечен.
СГоворят, что после разрыва с француженкой Ванессой Паради и в связи с намечающейся женитьбой на Эмбер Хёрд вы будете проводить в Европе меньше времени. Это так?
Не думаю. Во-первых, Европа у меня, что называется, уже в крови, и я ее оттуда изгонять не собираюсь. Во-вторых, там мои дети. Они для меня самые дорогие люди в мире, и отдаляться от них я совершенно не хочу. Они были единственными гостями на моем пятидесятилетнем юбилее, а других мне и не надо было – лучше них просто никого нет.
СВы до сих пор считаете себя музыкантом?
Ни на минуту не переставал. Я и в каждой роли ищу музыку. В кино я попал по случаю – если бы в тот момент мне предложили подработать в пункте проката кассет, согласился бы с радостью. Но тут подвернулся мой приятель и ценитель моей музыки некто Николас Кейдж, знаете такого? Представьте себе – мы знакомы довольно долго и хорошо, хотя он в последнее время куда-то пропал. Но раньше с ним общаться было одно удовольствие: он прекрасно знает архитектуру, много читает, коллекционирует живопись…
Музыку он тоже любит и знает. И как раз в то время он стал резко подниматься в табели о рангах. Он уже снялся в «Девушке из долины» и у своего дяди Фрэнка Копполы в «Бойцовой рыбке» – стал нарасхват. Ник меня и поволок к своему агенту, а дальше пошло-поехало. А если бы я встретил другого приятеля, который, скажем, работал в химчистке, кем бы я был сейчас? Большой вопрос. Но музыка наверняка никуда бы не делась. Это моя стихия, и она всегда со мной. Хотя… может быть, она со мной именно потому, что я не занимаюсь ею профессионально, а стал бы зарабатывать на хлеб, может быть, и поднадоела бы. Во всяком случае, сейчас мне вполне комфортно чувствовать себя тружеником киноиндустрии с музыкальной душой.
ССегодня в ранге мегазвезды вы можете себе позволить отказываться от ролей. Чувствовали ли вы хотя бы раз сожаление, что хорошая роль прошла мимо?
Нет. Я, перед тем как принять предложение или отказаться от него, тщательно пережевываю сценарий, мучаюсь с предполагаемой ролью, пробую ее на язык, на зуб, пытаюсь сыграть ее без слов. И если отказываюсь, то просто потому, что не знаю, что с ней делать. Вы же заметили, что у меня в Голливуде сложилась определенная репутация, не могу же я ее разрушать.
СА предложение Роба Маршалла сыграть в его новой ленте «В лес» вы тоже долго обдумывали?
Вот уж нет! Кто же будет отказываться воплотить образ такого великого героя мировой драматургии, как Серый Волк? На подобную роль соглашаются не раздумывая. А если еще учесть, что Роб ставил последний по времени фильм «Пиратов Карибского моря» и работалось мне с ним просто замечательно, то понятно, что пауза между предложением и согласием сократилась до минимума. Но и это еще не все: там будут играть Мерил Стрип, Эмили Блант, Фрэнсис де ла Тур – замечательные актрисы, с которыми выходить на площадку одно удовольствие. Поэтому мне начинает казаться, что я сказал «да» еще до того, как Роб стал меня звать.
СА есть ли от Тима Бёртона новые предложения?
Он что-то сейчас ищет… Но тут я спокоен: куда мы друг от друга денемся?С