«Сначала ты панк, потом — националист, далее реалист, наконец погибаешь»: Тимур Новиков в комментариях современников

Александр Шейн, режиссер, продюсер, основатель киногруппы 2plan2, постановщик фильма «Тимур Новиков. Ноль Объект»:

Когда я начал делать кино, то о Тимуре Петровиче ничего не знал. Я все о нем узнал уже в процессе работы над картиной. Этот фильм я делал четыре года. Он о времени, о стране, о моих 37 годах. Рассказ ведется через жизнь художников поколения Новикова. Мне эти люди близки и интересны.

«Тимур Новиков. Ноль Объект» — третий по счету фильм из цикла «Антология современного искусства», который мы делаем с режиссером Евгением Миттой. Первый — «Олег Кулик. Вызов и провокация», второй — «Виноградов и Дубосарский. Картина на заказ». Все эти три фильма рассказывают о том, как меняется мир при помощи искусства. Тимур Петрович был одним из тех, кто эти изменения осуществил. Новиков повышал и повышает радостность жизни. Это очень важно. 

Еще мне Тимур Петрович и его поколение интересно тем, что их деятельность пересекается с началом ХХ века. Между революциями 1917 года и 1991 года прослеживается параллель, эти два события как бы вторят друг другу. Если в начале века мир поменяли художники-авангардисты первой волны, то в конце — художники-авангардисты новой волны, то есть поколение Тимура. Сейчас я снимаю художественный фильм о Маяковском, и фильм про Тимура — его предтеча, первая часть, можно сказать. Они для меня существуют вместе, эти две картины. То есть я через историю своих современников разбирался с историей начала XX века. Обнаруживать совпадения на уровне судьбы и мифа мне очень интересно. Жизнь таких художников, как Тимур, протекает в такой последовательности: cначала ты панк, потом становишься националистом, далее реалистом, и наконец ты погибаешь. Это закон, который я обнаружил, делая эти фильмы. Мне интересно увидеть время, в котором мы живем, через сопоставление судеб этих двух поколений. Как это время проходило, как оно менялось и формировалось. Потому что история формирования новой реальности под названием «государство Россия» — это моя жизнь, моя личная судьба, моя Родина.

Иван Вырыпаев, режиссер, драматург, художественный руководитель театра «Практика»:

Про Новикова, признаюсь честно, знаю мало. Кто он и что делал — знаю, конечно. Понимаю его влияние на рок-культуру и культуру вообще. Он — двигатель всего этого направления. Именно Тимур придал этому направлению вид искусства. Вот, скажем, был кубизм или футуризм, и был Маяковский, который сделал эти направления популярными. Так скажем, превратил артхаус-культуру в поп-арт. В этом смысле Тимур Новиков — тайный кардинал всей этой волны искусства конца 80-х — начала 90-х годов. 

Мы все вытекаем из того, что делали Тимур и команда в свое время. То есть мы вторичны или даже третичны тут. При этом они как-то сильно тогда погубили себя в наркотиках, алкоголе. Абсолютно не справлялись с бытовой стороной жизни. Все они были очень красивые внешне при этом. Сексуальные. И большинство из них не выбралось из того времени. Это ведь сложные вещи — наркотики. Совпало это со свободой. Страна в одну секунду поменялась, а жить по новым правилам научились не сразу. За людей долгое время все решали и ничего не давали делать, а тут раз — и свобода. 90-е — самые страшные годы вообще в истории России.

Показать фильм про Тимура в «Практике» предложил его автор — Саша Шейн. Мы ухватились за этот проект, потому что, во-первых, это очень крутой фильм. Для ценителей искусства это прямо событие. Это же не только фильм о Новикове. Сюжетная линия проходит через Тимура, но вообще это о России высказывание. О том, где была и что делала наша интеллигенция, прогрессивная часть общества, пока другие люди конкретно брали страну в свои руки и занимались ей, и теперь она их. То есть интеллигенция — это всегда что-то очень талантливое, но беспомощное, на жизнь никак не влияющее. С другой стороны — это очень интересное кино само по себе, поскольку там можно узнать много новых фактов про Цоя, Гребенщикова, еще живого на момент съемки Владика Монро и самого Новикова, конечно. 

Шейн не просто так решил, как мне кажется, первый раз показать фильм именно в театре. Этот его сознательный выбор. Он же мог сделать это в кинотеатре. Но его выбор пал на театр не случайно, в кинотеатрах фильм, как я понимаю, потом пойдет, но, конечно, затеряется среди летних блокбастеров. А когда это делается как театральное событие, к фильму привлекается больше внимания. И тут наши интересы сошлись. Театр «Практика» ведь тоже пропагандирует актуальное искусство — во всех его проявлениях. 

Евгений Митта, художник, режиссер, продюсер, соавтор фильма «Тимур Новиков. Ноль Объект»:

С Тимуром мы встречались на мероприятиях, вернисажах, где-то еще, может, пересекались, я уже даже не помню. С художниками из Петербурга лично общался мало, но за искусством их наблюдал с интересом. Начиная с 80-х годов — с самого начала активной жизни современного искусства. Когда из андеграунда оно переместилось в общественное пространство. Что-то нравилось и удивляло, особенно новые художники и некрореализм.

Что касается самого Тимура — это такая история, которая имеет очень внятные начало, середину, кульминацию и конец. Обладает драматургической ясностью. Все, что с Новиковым связано, интересно с точки зрения рассказа. Много событий, активная драматичная жизнь, борьба за выживание и одновременно движение вовне, движение в Европу. Движение, формирующее важные для этого сообщества критерии, понятия, какие-то установки. Все элементы рассказа, ценного для кинематографического воплощения, в этой истории были. Конечно, также были интересны яркие люди вокруг Тимура. Когда мы только с Сашей начинали кино, то мне все эти люди казались невероятными вспышками — как цветки, которые раскрылись. Или фейрверки, взорвавшиеся в небе, которые за короткое время вокруг себя осветили мрачную территорию, а потом исчезли из этой жизни, оставив после себя воспоминания праздника. Мне казалось очень важным, чтобы в фильме это отразилось. Надеюсь, что там в итоге это есть. 

Антонина Баевер, художник, куратор выставки «1:0» в театре «Практика»:

Тимур Новиков со своими товарищами по диагнозу «художник» с нуля создали живое художественное сообщество, не зависящее от политики Минкульта и прочих эфемерных вещей. Это, в целом, можно считать примером подвига. Новиков, конечно, герой. Он такой русский Энди Уорхол — художник, идеолог, продюсер, звезда, гей-икона. Но все же не без следа испорченности русской культурой — с ее надрывом, меланхолией и абсурдом.

Валерий Полиенко, режиссер, поэт, композитор, продюсер:

Во-первых, я хочу поздравить Сашу с окончанием этого благородного дела. Саш, ура, мы не зря жмурились на осеннее солнце на ступенях ВГИКа в конце прошлого века! 

С Тимур Петровичем я виделся всего лишь раз, в последний его год земной жизни, помню что-то шутливое на тему станковой серии «Борисов-Мусатов тонет». Что еще можно сказать — надо, конечно про Авдея (Тер-Оганьяна. — Прим. ред.) фильм делать, Шабельников Юрий — тема портретная для хорошего докфильма. Ну, я Тимур Петровича люблю, хотел бы потом узнать, что это именно он Владика Монро там (на небесах. — Прим. ред.) встречал, плащаницей из бассейна промакивал. Огромно интересный человек был. В общем, уникальность обеспечена самим ТПН, фильм жду, ребятам — спасибо. 

Екатерина Лазарева, художник, независимый куратор, кандидат искусствоведения, участник выставки «1:0» в театре «Практика»:

Для меня Тимур Новиков — выдающийся гений нашего времени, который связывает нас с Малевичем, Маяковским, Ларионовым, Уорхолом. Автор замечательных открытий в собственном творчестве — от знаковой перспективы в «Горизонтах» до картин-«тряпочек». Инициатор гениальных художественных и трансверсальных контекстов — от «Новых художников» и «Новых композиторов» до «Ассы», Новой академии и Свободного университета. Душа выдающегося круга художников и деятелей искусства, среди которых нежно любимые мной Катя Андреева, Олег Котельников, Ксения Новикова, Андрей Хлобыстин и Сергей Шутов. Прекрасный выдумщик и редкий по-настоящему свободный человек, я надеюсь, Новиков будет дорог, близок и интересен всегда.

Стас Багс, художник:

В какой-то момент Тимур стал для меня легендой. Я пару раз видел его до того, как учился в ProArte. Но потом его не стало. В 2007 году я участвовал в Арт-программе «Казантипа», и ехал я туда с книгой Хааса «Корпорация счастья», в которой Тимур был на главных ролях. Все совпало: юг, рейв, «Новые художники», группа «Кино». Потом по приезду я плотно начал заниматься инсталляциями, с тех пор Тимур очень рядом идет в моей жизни. Я познакомился с Машей Новиковой, которая очень много помогала в реализации сложных инсталляций. Потом с Димой Озерковым и Аркадием Ипполитовым мы делали большой каталог Тимура для «Эрмитажа». Сейчас для меня Тимур сравним с такими художниками, как Уорхол и Дюшан, так как большой частью их искусства являлась и их жизнь.

Sara Culmann, художник, участник выставки «1:0» в театре «Практика»:

Тимура Новикова я видела за два года до его смерти. В наш региональный музей его выставку вместе с художниками «Новой Академии» привозила Зина Стародубцева. Нам было лет по 16, и мы вызвались помогать резать паспарту для фотографий и монтировать собственно выставку. Новиковские работы были из серии про Оскара Уайльда; в той, где Уайльд мыл ноги Бози, стоя на коленях. Чувствовалась, естественно, личная рефлексия, и сам Тимур, уже слепой, похожий на мифического старца, приходил со своим юным спутником, опираясь на его руку и перебирал стопку репродукций со своими работами. Ему подсказывали, что изображено, и мне досталась салонная фотография мальчика в костюме Купидона, заточенная в расшитую золотыми нитками ткань.

Конечно, со всем этим шуточным гомоэротизмом и постмодернистским миксом из «антики» и китча, со всем этим соглашаешься, особенно если ты тинейджер из классической арт-школы. Вся боль академического искусства, эстетические табу, мышечные судороги атлантов Эрмитажа, это, что ли, была ясная, понятная борьба, пережить в себе Питер, пережить в себе историю искусств, очищение через самоиронию. Так что для меня Тимур Новиков стал героем той новой, веселой войны, которой заканчивался старый мир и начиналось настоящее.

Дмитрий Волкострелов, режиссер:

Очень непростой вопрос, потому что Новиков как раз для меня был где-то еще вне сфер наших работ, то есть он влиял, конечно, но так, опосредованно, незаметно для нас. Так что я не думаю, что готов производить панегирик. Но это интересная тема — влияния в отсутствие влияния. Опосредованного влияния.