Александр Щуренков: Мертвый принт
Вдруг принт, нанесенный в простейшем случае на футболку, настоящий двигатель торговли больших и малых марок, стал настолько ярким и плотным, что совсем вытеснил какой-либо крой, хоть сколько-нибудь могущий привлечь человека даже неискушенного. Безразмерные футболки, будто купленные миллионным тиражом, которые теперь выдают за свое «творчество» новоиспеченные дизайнеры, спортивные брюки и кеды, тысячами отпечатанные, кажется, на одной и той же фабрике в Гуанчжоу, заполонили и крупные универмаги, и магазины поменьше.
Новые дизайнеры, не подкрепленные финансовой мощью модных корпораций, стремятся раскрутиться на доступных и ярких, бросающихся в глаза предметах. Это и понятно: себестоимость футболки с нанесенным на нее рисунком при тираже от сотни экземпляров позволяет заказать ту же сотню и другую практически любому, начинающему свой бренд. Как правило, в итоге получается все потом более чем прозаично: за одной яркой коллекцией идут две-три ничем не примечательные, с рисунком, сменившим лишь цвет и, как максимум, свое расположение на полотне. Но их все равно по инерции покупают. Да, цена футболки — не цена костюма, ее может позволить себе каждый, и будет менять если не каждую неделю, то раз в месяц. Про эту золотую жилу давно знают большие бренды — и выпускают в том же Гуанчжоу (или Восточной Европе) десятки вариантов, объединенных лишь одной идеей — быстрыми продажами. И тут вдруг — раз! — футболка в европейском универмаге уже не продается дешевле 150 евро, если она принадлежит кому-то неизвестному, а за раскрученный бренд просят и 500, и 700 евро. О совести речи не идет: сложенный вдвое квадрат ткани, к которой прилипает все на свете, с картинкой, нанесенной машинным, даже не ручным способом, — вот то, что радостно натягивают на себя воодушевленные fashionistas, насмотревшиеся проплаченных образов стритстайл-блогов.
К слову, ничего против принтов я не имею. Взять, к примеру, огромное количество сервисов, позволяющих нанести любое авторское изображение на футболку или рубашку сносного качества — за тысячу или полторы рублей. В единственном экземпляре. Говоря о дизайне настоящем, достаточно вспомнить те тонкие идеи, использованные в коллекциях Франко Москино и Жан-Шарля Кастельбажака образца конца 1980-х — начала 1990-х. И даже Джанни Версаче умело сочетал безумную яркость поп-арта и образов из греческой мифологии. Ироничными до сих пор выглядят сумки Louis Vuitton, переделанные художником Стивеном Спраузом по просьбе бывшего креативного директора марки Марка Джейкобса в 2001-м. По классическому шоколадно-бежевому орнаменту с монограммами размашисто шла белая или зеленая надпись в стиле уличных граффити, повторяющая еще раз имя марки, своеобразный модный вандализм. Но от тех героев не осталось и следа, несметное количество подражателей и бездарностей заполонили модное и околомодное пространство.
На этом фоне практически Бэтменом, борющимся с мировым злом, выглядит Тигран Аветисян, придумавший гениальную коллекцию для следующего лета. Duty Free for Homme — огромный принт на спине его пальто и рубашек честно говорит о состоянии сегодняшней моды. Предыдущие же его коллекции не менее ярко отражают процессы, происходящие в современном обществе.