Кино на «Снобе»: комедия про русский дух и Великую Отечественную «Голый»

Светлане Черниковой 27 лет. Она закончила ВГИК, но учиться продолжает до сих пор — не только по части кино или какого другого искусства, но и, например, на повара. Во время учебы она сняла несколько короткометражных фильмов, но возвращаться к ним не любит. После учебы самостоятельно сделала черно-белую комедию «Голый» про казус, случившийся на исходе Второй мировой (премьера — у нас), а теперь с головой окунулась в документальное кино: сняла короткометражный фильм «Юра», показанный на фестивалях «Движение» в Омске и «Послание к человеку» в Петербурге, и планирует дорастить его до альманаха про степь и живущих в ней людей.

Олимпийская чемпионка. После школы у меня были победы на олимпиадах по гуманитарным предметам, без экзамена зачислили в два столичных вуза, но я бы сказала, меня они интересовали общежитием (Светлана приехала в Москву из Воронежа. — Прим. ред.). А потом училась во ВГИКе на режиссерском факультете. В Москве я ходила вольнослушателем в МГУ, МАрхИ,  консерваторию — в общем, всюду, где было что-то интересное. 

Кафкианская капуста. Мне жаль, я часто растрачивала себя на критику учителей, надо было просто действовать несмотря, а не вопреки. Но есть те, кого я постоянно вспоминаю. Юрий Борисович Ильяшевский — педагог по актерскому мастерству! Который мог сказать тебе такое, что ты готов был пойти написать заявление об уходе. Помню, как он сказал одному моему однокурснику: «Да у тебя капуста от щей по усам висит, а ты мне Кафку с Джойсом носишь». Мы приходили унылые, скучные, какие-то вечно недовольные, такие постмодернистские студенты, он сбивал с нас эту спесь. И чувство, что ты идешь от института к метро, а у тебя мурашки по коже бегут, потому что сегодня ты понял что-то очень важное, связано именно с Юрием Борисовичем.  

Булыжники и глыбы. Юрий Николаевич Арабов — это уникальный человек или, точнее, человечище и, конечно, мастер! Он официально не был моим педагогом, но в его аудиторию во ВГИКе набиваются студенты всех факультетов. Каждый пришедший может прочитать свою заявку или сценарий. Если говорить о самих заявках, они в 99% случаев мне не нравились; другой вопрос, что делал с ними Юрий Николаевич! Один раз какой-то парень читал заунывную сопливую историю. Все спят, парень замолкает. Юрий Николаевич говорит: «Класс! Только давай сократим в два раза, а твоих Маню и Ваню заменим на камни. Пусть это будут два булыжника, омываемые водичкой, и вот этот твой диалог». Были и разговоры другого уровня: о «Розе мира» Даниила Андреева, о зле и о добре, о Библии и Коране, были и личные  откровения. Я не знаю, можно ли кого-то чему-то научить, но думаю, что главная задача педагога — взбудоражить. Вот стоит глыба, и ты рядом — труба пониже, дым пожиже. И глыба просто рассказывает тебе о жизни. Хочется расти, читать, смотреть, хочется жить. Я не знаю, была ли у нас когда-то система в кинообразовании или школа, сейчас ее точно нет. И поэтому студенты тянутся к личностям, путь опасный, но другого не дано. 

Влюбленный светофор. Всему виной точные науки. Это была война! В шестом классе я ходила на стрельбу и приклеивала портреты, вырезанные из учебников по математике, как мишени. Точная наука первым уроком или двумя сразу. Стоишь на светофоре, через дорогу школа, а на этой стороне кинотеатр и библиотека. Светофор долгий, зеленый никак не загорается. Ты закрываешь глаза, говоришь себе: нет-нет, иди в школу, иди. Но зеленого света нет так долго, что другой голос, говорящий: «Оставайся! Здесь все, что ты любишь: кино и книги!», побеждает. Зеленого все нет! И я делаю разворот, и весь день по очереди то в кинотеатр, то в библиотеку. Потом к моим прогулам точных наук присоединился одноклассник Денис, и стало совсем весело. С механиком, бабушкой лет шестидесяти, мы подружились. Она показывала нам фильмы, которые пылились в коробке. Всякую советскую классику. А ее внук, прогрессивный парень, таскал нам кассеты типа Джармуша. Ну а потом — ВГИК, режиссерский факультет.

Деньги на краткость. Короткий метр — обиженный жанр у нас, а жалко. Не всякому надо снимать полные метры. Надо, чтобы еще было что сказать на 90 минут. Мы с оператором, Машей, жили в общаге в одной комнате, и все время хотели что-то снять вместе. Но как-то не складывалось. А тут Машка позвонила и говорит: «Привет! У меня есть деньги, их хватит на что-то маленькое! Пока не потратила, давайте снимать». Я иду в соседнюю комнату, там сидит сценарист «Голого», он же муж Стас Михайлов (не тот, не тот, что поет и с волосатой грудью). Мы роемся в файлах с заявками, сценариями и идеями, а через час звоним Машке: «Надеюсь, ты еще не успела потратить деньги?» Потом мы встречаемся все вместе, отдаем деньги на хранение нашему общему другу, чтобы не потратить.

Голый против фашистов. «Голый» — сценарий курса второго, и, смешно сказать, он был написан на конкурс для телеканала «Звезда». Мне понравилась сама ситуация: голое тело, два фашиста ломают головы, какой оно национальности. Мы подправили диалоги, а дальше вы знаете. Одну фамилию «вдохновителя», думаю, не надо называть! Квентин, конечно, имеет к этому отношение, но не большее, чем братья Макдонах, или Коэны, или Саша Барон Коэн. Еще мы смотрели с актерами сатирический фронтовой журнал. Специально ездили в Белые Столбы. Любимый выпуск, когда ночью к Гитлеру приходит Наполеон и они говорят о России. А еще как Гитлер ловит рыбу, и там ему щука начинает рассказывать про Ледовое побоище. Там такая еще проекция фильма Эйзенштейна на снегу, и Гитлер с удочкой убегает. Кстати, когда сейчас нас ругают за такой «неуважительный» показ войны, хочется подарить этому человеку сборник с фронтовыми частушками. Деды наши явно не были обделены чувством юмора. 

Нет тухлятине. А еще вдохновителем «Голого» были фильмы людей, которые ничего про войну не знают и все равно снимают, снимают ну очень «серьезное кино». И говорят в интервью, как это было важно для них, хотя на пленке этого не видно. Бывают исключения, естественно, но в общем это огромный поток тухлого пафоса. Некоторые ругали меня за финальный титр в конце: не в жанре фильма. Мне все равно. Так надо было сделать. Потому что этот фильм — мой вариант «спасибо».

Пленка — она живая. Почему-то я не могу смотреть фильмы про войну, снятые на цифру. А здесь я хотела добиться, с одной стороны, эффекта хроникальности, а с другой — сюра. Вещи эти трудно понять на словах. Мы делали пробы. Потом крутили, вертели с цветом и светом, понимали, что нам нужно. Пленку Машка нашла. Она собирала остатки пленки у друзей, а потом выменивала ее на черно-белую, тоже по друзьям. А потом звонит и говорит: в моем холодильнике три полки с черно-белой пленкой. Скорее звони всем. Будем снимать. Конечно, это было намного дороже цифры, но оно того стоит.  

Кто на шмайсер? Актеры — мои друзья. Егор и Саша (фашисты) — из театра на Малой Бронной. Кстати, мы репетировали в этом театре перед съемками. В декорациях к «Бесам» Достоевского, в сюртуках и со шмайсерами.  

Солнце выходит на свист. Мы снимали почти без света, приходилось по несколько часов сидеть в кустах, в ожидании светила. Специально обученный «солнцепас» следил за движением облаков и, как только понимал, что солнце вот-вот выглянет, свистел нам. 

Чистый кайф. А так особо трудностей не было. Как у всех бывает. Денег не хватало, но старый добрый способ — «улыбка и шоколадка» — помог. Звук долби и перезапись нам бесплатно сделали, форму — за виски. Операторская группа за переработки денег не брала. В «Синелабе» (это цветокоррекция), спасибо им, сделали скидку почти 70%. Как-то всем материал нравился, и вообще у нас было весело. А однажды приезжаем на смену, а в нашем доме поселился чистый и стильный бомж. Рукомойник привертел, туалет соорудил, приемник на дереве, из него — радио «Монте-Карло», только женщины не хватает. И не хочет уходить, ну никак. Тогда Саша (актер) взял шмайсер и пошел его пугать. Испугал. Потом в середине смены бомж, его Андрей звали, выглядывает в окно и говорит: «Светка, ты шашлыки любишь? А то я зажарю!» Насколько мне известно, после смены часть группы присоединилась к Андрею. Он нам даже потом помогал — ветки для теней на стене держал. Съемки — это кайф. Самое трудное — потом отдавать диски куда-то, просить посмотреть и так далее. 

Гитлер капут. Как-то дед спросил у меня, против кого мы воевали? И я ответила: против немцев. Оказалось, против фашистов. Так что я бы предпочла называть героев фашистами, несмотря на привязку к Германии. Специально выбраны имена Карл и Фридрих, условные. Имена, которые во всех анекдотах, во всех советских фильмах про войну. Так что, если кто глупые — это фашисты. Мне хотелось показать наивность людей, заряженных Гитлером. Людей, уверенных в своей правоте. Сейчас это кажется абсурдным, а если ты почитаешь немецкие письма родным с фронта, то большая часть пишет примерно такие диалоги абсолютно серьезно.  

Единая Германия. В фильме мысли немцев доведены до абсурда, существование — до гротеска. И хроника нужна была, чтобы показать: это было на самом деле. Более серьезные моменты, с замером черепов и истреблением геев и психически неуравновешенных, не стала вставлять, так как это перетянуло бы одеяло на себя. Это кадры из легендарного «Обыкновенного фашизма» Михаила Ильича Ромма. Кадры радующихся людей, которым только что сказали, сколько сожгли людей в концлагерях, сколько истребили «унтерменшей» на полях. Это жуть! Толпе говорят: «300 тысяч сожженных заживо ублюдских детей», — и она ликует. Мне надо было показать эти довольные лица. Конечно, в фашистских странах было много людей, сопротивлявшихся режиму. Но в большинстве народ поддерживал завоевательную политику. Ведь все прикрывалось благими намерениями. И, честно говоря, мне все это кое-что напоминает!

Звери приходят на помощь. Нам надо было найти развалину на территории Москвы, без намека на 2012 год и желательно малолюдную. В поисках мы катались на велосипедах в Сокольниках, наткнулись на станцию юных натуралистов. Перелезли через забор, там нас встретил чуть выпивший человек с лопатой — Лютахин! Мы тут же показали ему сценарий, рассказали, что нужно. Он куда-то ушел, потом вернулся и говорит: пройдемте, отметить начало съемок! Вот так, сидя в декорации, мы подняли кружки с вином за успех дела. Он был настоящим кинопапой на съемках, всегда чуть подшофе, в гавайской рубашке. Никто из коллег не понимал, зачем ему это нужно! Он готовил нам еду, накрывал столы, чистил костюмы. Там на территории есть свой маленький зоопарк. Один из актеров, Егор, очень добрый человек, и у него никак не получалось ударить «Голого». Тогда Лютахин говорит, мол, пойдем со мной! Егор приходит с выпученными глазами. «Давай, говорит, я готов!» Оказалось, Лютахин его заставил питона кроликом покормить и представить, что этот «Голый» — это питон. 

Там, за горизонтом. Документальный фильм «Юра» — это то, что я всегда хотела делать, когда кино и жизнь связаны неразрывно. Это больше чем документальный фильм. Сам Юра, герой фильма, стал другом и каким-то полубратом. Был важен и сам процесс съемки, когда мы втроем, герой и оператор, все были друг другу для чего-то даны, все это было как-то неслучайно, не знаю, как точнее сказать. И Юра, который делает отличные фотографии и еще много всего хорошего, открыл и меня саму для себя. Для меня важно, как бы это сказать, не социальная «правда-матка», а образ, который оставляет во мне этот человек, герой фильма, его зерно, его внутренняя боль, его особая интонация и его трагедия. А мы все существуем в этом жанре, потому что в конце по-земному умрем. А вечная жизнь — совсем другой уже жанр, другая жизнь. Нашей целью не было показать всю жизнь Юры и его разносторонние интересы. Я просто полюбила его, и для меня было важным показать свой взгляд. Изначально меня вдохновило место — Донская степь. Мы приехали туда с прекрасным человеком, другом и оператором Лешей (Филипповым, оператором фильма «Песня механической рыбы». — Прим. ред.), пожили, поговорили с людьми, животными и деревьями. Там широкий, как в море, горизонт. Ты все время чувствуешь небо, замечаешь его, и есть ощущение, что ты на виду у Бога. Одинокие человеческие — женские, мужские, детские — фигуры идут по ладони земли. Они собирают ягоды и грибы, катают снежных баб, косят сено, поливают всходы и просто живут. Совершая ряд бесконечных бытовых действий, даже самые счастливые люди, конечно, тоскуют и ждут чего-то большего. И вся жизнь — это бесконечная цепь ожиданий этого «чего-то». Мужчины ждут свою женщину, женщины — своего мужчину (при этом они уже могут быть несвободными), а все вместе они ждут Бога (каждый по-своему называет). Именно этих коротких моментов, когда быт переходит в бытие. Понятно, что ждут они внутри — бессловесно и хрупко. Мы выбрали несколько героев, кроме Юры, снимаем их почти год. В итоге мне хочется соткать полотно из жизни людей, животных, травы и земли. Может, еще год или два будем снимать, я не знаю. Пока есть идея делать новеллы про разных героев, чтобы отпускать материал, а потом, если сложится, приступить к монтажу большего. Вот в октябре поедем снова, снимать новую новеллу, хотя большая часть материала уже есть.

В горе и радости. Про будущий полный метр я боюсь говорить. Игрово-документальный. Про любовь физическую и метафизическую, про то, как два человека прощают друг другу вселенское одиночество, перестают требовать, про то, как один молится за зло другого, про то, когда вы — одно тело и в горе, и в радости. Про стихии природы в людях. Есть люди-вода и есть люди-камни, люди-огонь. Про то, когда ты стоишь в волнующейся траве или блестящей луже, и вдруг чувствуешь весь мир, и стираются национальности и языки. Про зло. Про то, как река превращается в океан, а океан — в ручей. Сейчас я собираю документальные истории и персонажей и пишу основную линию о мужчине и женщине. Все это, конечно, будет происходить в степи, в которой, кажется, мы надолго.

Другие фильмы проекта:

Часть статьи не может быть отображена, пожалуйста, откройте полную версию статьи.

50 ПРЕМЬЕР 2013 ГОДА

Если вы хотите стать участником проекта, присылайте информацию о себе и своей работе по адресу koroche@snob.ru.