Юлия Машнич: Давид Кома. Наш человек в Mugler

В светлой квартире на окраине Петербурга, среди драматических алых блуз и черных юбок годе сновал неуемный подросток. В городе он считался немного вундеркиндом — самым юным участником местных конкурсов мод. Мы поговорили про Альмодовара, Тбилиси и платья и расстались друзьями навек. Потом мы сначала вместе учились в одном институте — петербургской «Мухе», а потом и в другом — лондонском Central St. Martins College of Art and Design.

В St. Martins его приняли мгновенно и сразу на второй курс, несмотря на комичный английский. Давид нравился всем: сокурсникам, преподавателям, едва знакомым людям, даже Луиз Вилсон. В истории успеха Давида у нее особое место. «Луиз была единственным человеком, который мог вмешиваться в мои коллекции, к которому я сам приходил за советом. Моя благодарность ей бесконечна», — вспоминает он сейчас. Луиз, глава отделения MA Fashion, которой St. Martins во многом обязан славой лучшего заведения в сфере моды в мире, была невероятной — осмысленной и беспощадной. Была, потому что в этом году ее не стало. Если кто-то из студентов рыдал в коридоре, не стоило сомневаться: поговорил о своей коллекции с Луиз. Выходов у студента было два: сделать коллекцию в сто раз лучше или бросить учебу. Давид был одним из немногих, кому не пришлось плакать: Луиз Вилсон всегда была за него.

Потом пошли выигранные гранты, победы в почетных конкурсах, показы David Koma на Лондонской неделе, Бейонсе, Меган Фокс, Оливия Уальд и прочие красавицы в его платьях, растущий интерес медиа и байеров и, наконец, буквальное исполнение детской мечты — назначение креативным директором марки Mugler. Почему выбрали именно его? «Есть много факторов для получения такой должности. Проводится целое исследование рынка дизайнерского труда, важно стилистически совпадать с маркой, важны рекомендации, важна личность. На собеседовании я был честен, открыт, вел себя естественно. Потому что есть еще главный фактор — судьба», — считает Давид. В этом весь он: назвать мечтой ясную цель, а безупречно воплощенную стратегию ее достижения — судьбой.

Другой вопрос, почему внимание одаренного петербургского ребенка привлек именно Мюглер. Ведь тогда, в начале нулевых его марка была в плачевном состоянии, а повальная мода на 80-е еще не началась. Тьерри Мюглер занимался чем угодно, но только не делами собственного бренда, а он много что умел. Профессиональный балетный танцовщик, дипломированный живописец, парфюмер, художник по костюмам, фотограф, режиссер и бодибилдер — настоящий титан, если бы не скверный характер. «Я использовал моду для самовыражения. Однажды ее стало недостаточно», — сообщил он The New York Times много времени спустя, в 2010 году. Тогда он методом ежедневных тренировок, диет и пластической хирургии решил стать другим человеком и требовал называть его Манфредом, а интернет наводнили украденные снимки его новой обнаженной натуры в смешных шлепках. А ведь когда-то, в 1970–1980-х именно он, Аззедин Алайа и Клод Монтана были главными двигателями модного прогресса. Мюглер был среди них самым смелым, настолько, что иные критики морщили носы и говорили, что его творчество попахивает секс-шопом. В общем, подростковый интерес к культурному наследию Тьерри Мюглера вполне можно понять.

Теперь Давид живет между лондонской студией David Koma в Shoreditch и парижской Mugler напротив Opera. В Лондоне его настоящий дом, жена Саша и семимесячная дочь Миа: «Появление Мии не слишком изменило мой образ жизни и, что удивительно, Сашин тоже. Она нас дополняет и ничему не мешает. Я счастлив, когда прихожу домой. Просто раньше нам было классно вдвоем, а теперь втроем». Саша, с которой Давид познакомился в Петербурге в 16 лет и с тех пор не расставался, сейчас директор марки David Koma и, по его собственным словам, «важнейшее звено в его жизни и успехе».

В Mugler под началом Давида работает четыре дизайнера, которых он нашел сам. От команды его предшественника Николы Формикетти не осталось ничего. Несмотря на коммерческий провал его коллекций, Формикетти сослужил марке службу. Леди Гага, лично участвовавшая в показе и заведовавшая саундтреком, рекламные кампании с Zombie boy — все это подогрело интерес к позабытому имени. У Давида другой подход: вместо скандальности и неприкрытой сексуальности, которые сейчас совсем не ко времени и плохо продаются, он предлагает элегантные, минималистичные вещи, в меру спортивные, в меру эротичные, довольно удобные. Хотя сам он советует не закреплять за Mugler окончательных формулировок и подождать пару лет, пока стиль бренда будет развиваться. Планируется линия аксессуаров, новый аромат и много чего еще. Обещает все сделать красиво и элегантно.

Недавний показ на Парижской неделе моды уже принес ощутимые результаты. Теперь Mugler можно будет купить и в России. «Я заинтересован в российском рынке уже потому, что я очень хочу там чаще бывать. Я люблю Россию и скучаю по Петербургу». Будучи включен в глобальные модные процессы, он четче видит происходящее в отечественной отрасли. «Я лично знаком, например, с Викой Газинской. Думаю, у нее все отлично: продается в правильных местах, бывает, где нужно бывать. Знаю Гошу Рубчинского, могу сказать только хорошее. Ну и конечно, Мирослава Дума, которую хотят видеть все, всегда и везде. Это просто невероятно красивый человек — в том, как она выглядит, что она делает и как себя ведет».

Когда Давид не работает, он смотрит сериалы. Утверждает, что практически все, даже «Интерны». Главной трагедией телевидения последних лет считает окончание «Доктора Хауса». Ему не нравятся только те сериалы, которые про то, чего не бывает. Потому что зачем волшебство, если есть хирургическая точность.