Елена Пушкарская: Рим. Двери нараспашку

Как только заканчивается лето, в Риме наступает Новый год. Еще вчера вы грелись на пляже, а сегодня припорошенные прошлогодним люрексным снежком витрины влезают тебе в мозг двадцать пятым кадром: а ты купил подарки к Рождеству? Стоит включить телевизор, детские голоса как бы невинно толкают тебя в ту же расходную сторону распевами, что на Рождество, мол, все становятся добрее.

Как бы не так! Римская мэрия, к примеру, в рождественские сказки – как, впрочем, другие города слезам, – не верит. Рассказываю. Припарковала я на днях свой «Смарт», по-умному занима­ющий всего половину синего платного квадрата, вблизи центральной Piazza Repubblica. Кидаю, кидаю в парковочный аппарат еврики, каждый из которых, на минуточку, тянет уже больше пятидесяти рублей, а на дисплее все никак не набежит хотя бы полтора часа. Mamma mia! Accidenti! – не могу привести тут все те слова, что положено римлянам кричать в такие моменты, – парковочка-то в Вечном городе в одночасье подорожала вдвое. Не в деньгах, конечно, счастье. Обидно, что за нового мэра (Иньяцио Марино, если захотите назвать) в прошлом году я голосовала сама. Мне нравилось, что он долгое время жил в Америке, что по профессии он врач. Но если этот хирург так же резал своих пациентов, как римский бюджет... Словом, понимая, что мой вероломный избранник нашел-таки способ пересадить меня с моего умного «Смарта» в тупой городской автобус, я решила объявить римской мэрии собственные санкции. Месть моя заключалась в том, что я не собиралась брать в автобусе билет. Ответных мер я не опасалась – моя уборщица, украинка с высшим математическим образованием, давно рассчитала формулу, по которой вероятность нарваться в римском общественном транспорте на штраф меньше месячной платы за проезд. Но мэр, вероятно, тоже неплохо ко мне относился: чтобы не допустить моего падения, он произвел радикальную ампутацию пятьдесят третьего автобуса, курсировавшего между Corso, где я работаю, и Parioli, где живу. Хотя люди на остановке поделились со мной другой версией произошедшего, согласно которой ради «париолин» (типа наших «рублевских») городской казне тратиться на общественный транспорт вообще было западло. Зачем я так долго рассказываю эту скучную и притом универсальную историю?

Да чтобы убедить вас, что рождественские чудеса есть. Во всяком случае, в Риме, где чуть не на каждой улице в эти дни выстраиваются рождественские ясли. Лично для меня дары волхвов материализовались в виде бегающих по городу маленьких машинок с многообещающими надписями вроде «когда хочешь и где хочешь». Понятное дело, я давно не верю в рекламный пармезан, но транспортная безысходность заставила-таки меня присмотреться к этой штуке. И теперь я беру напрокат этот посланный мне мэрией «Смарт», как и обещалось в рекламном проспекте, «когда хочу», но, что гораздо важнее, оставляю его «где хочу», в том числе в историческом центре, въезжать в который остальным смертным, если только они не готовы платить двухсотевровый штраф, нельзя.

И поскольку от такого свалившегося на меня удобства я, как и полагается перед Рождеством, стала добрее, очень рекомендую этот способ передвижения всем, кто приезжает в Рим. Чтобы пользоваться им, достаточно кредитки и международных прав, а не заблудиться поможет навигатор.

В общем-то, правило, утверждающее, что, когда закрываются одни двери, открываются другие, универсально. Это хорошо известно директору Римского кинофестиваля Марко Мюллеру, оказавшемуся в этом году, как и многие в Вечном городе, без надлежащих финансовых средств. Тем не менее он сумел выстроить на сцене Auditorium Parco della Musica, где прописался фестиваль, настоящую рождественскую инсталляцию, устроив встречу российского режиссера Алексея Федорченко с прапраправнучкой русского императора Николая I Натали Романофф. Особенно забавно, что носительница русской императорской фамилии вручала Федорченко премию за фильм, главной героиней которого была девушка по имени Полина Революция. Но как раз на таких парадоксах и строится поэтика российского режиссера, вынесенная стараниями директора фестиваля за предел кино­экрана.

На нынешнем Римском кинофесте, переехавшем в этом году с полагающегося ему ноября на конец октября, стоило побывать уже потому, что, поговаривают, он последний. Если это так, то Мюллер не только волшебник, но и большой шутник. Фильм закрытия фестиваля, снятый итальянцами Сальваторе Фикара и Валентино Пиконе, назывался «Пошли мы все туда-то».

Что и говорить, направление это в сегодняшнем кризисном Риме весьма распространенное, и именно туда послал Риккардо Мути Римский оперный театр, отказавшись дирижировать «Аидой», новой постановкой, которой Римская опера открывает 27 ноября свой очередной сезон. Таким образом, пожизненный арт-директор театра Констанци – а именно такой титул носит Риккардо Мути – продемонстрировал, что ничего вечного не бывает даже в Вечном городе, и если оркестр бесконечно бастует, совершать с ним чудеса не под силу даже великому дирижеру. При этом, как по волшебству, закон с открытием-закрытием дверей принял реверсное направление. После того как Мути хлопнул тяжелой парадной дверью Римской оперы, ее артистическая проходная закрылась и для «профессоров его оркестра» (как уважительно именуют оркестрантов), и для хористов, уволенных дирекцией в полном составе. По официальной версии – за неимением средств на их содержание, что, как оказалось, по италь­янским законам вполне возможно, хотя уволить поодиночке ни «профессоров оркестра», ни иных обладателей бессрочных контрактов нельзя. В общем, чудеса. Так что не знаю, как и с кем театр откроет сезон. Хотя, опять же, на Рождество что только не случается. И кто знает, может, уволенные певцы и музыканты в одночасье действительно образуют кооператив, который, по задумке администрации Teatro dell’Оpera, будет в таком виде с большим рвением служить уволившему его театру: перестанет бастовать, улучшит свое исполнительское мастерство и не будет больше покидать оркестровую яму, не дожидаясь занавеса. Вроде бы так не бывает. Но я верю в чудеса и, по крайней мере, купила на них, то есть на обещающую сюрпризы «Аиду», билет.

Что касается других новогодних презентов, в этот раз с ними просто. Пармезан – лучший подарок, во всяком случае, на то Рождество, что отмечается в январе. Помнится, в декабре девяностого италь­янские друзья прислали нам в голодную, как считалось, Москву странно пахнувший и крошившийся при попытке нарезать его незнакомый на вкус сыр и не поддающуюся никаким ножам копченую ногу. Не зная, как эти дары сервировать, мы просто выставили их на стол, что называется, куском. Это был очень веселый Новый год, вслед за которым открылись многие двери. И я рада, что даже те, кто с этим утверждением не согласен, научились за прошедшие годы управляться хотя бы с пармезаном.С