Ульрике Оттингер:  Если к концу смены люди хотят сбежать греться в палатку – это не те люди

Ульрике Оттингер родилась в 1942 году, в кино дебютировала в 1972-м, будучи состоявшимся художником. Среди ее абсолютных шедевров — хулиганских и раскованных, нагло мешающих классику с панком и кэмпом, путешествующих по планете и культурам — «Билет в один конец», «Дориан Грей в зеркале желтой прессы», «Фрик Орландо», «Монгольская Жанна д’Арк», «Под снегом». В 2003-м Оттингер добралась до Одессы, где экранизировала «12 стульев» с Георгием Делиевым в роли Остапа Бендера. Это, пожалуй, единственный более-менее известный в России фильм Оттингер, впервые показанный в 2004 году в еще не угробленном Музее кино. Ее масштабные киноретроспективы проходили в Киеве и Рио-де-Жанейро, Париже и Буэнос-Айресе, Ереване и Амстердаме, Лос-Анджелесе и Нью-Йорке, Мадриде и Осло, Праге и Берлине — только Москвы в этом списке нет. И сейчас Оттингер приезжала на премьеру не своего фильма, а фильма о себе — «Водных странствий» Бригитте Крамер. Публикуем это интервью с надеждой, что рано или поздно придет время и для ретроспективы самой художницы, тем более что действие ее нового фильма разворачивается на Камчатке и Чукотке.

СЧитал, что вам всегда важно было самой быть оператором и монтажером своих фильмов. Многие режиссеры не разбираются в первом и не умеют второго. Почему вам это так важно?

Понимаете, я же из изобразительного искусства пришла. Просто привыкла ничего не выпускать из рук и все делать сама. Я очень рано начала фотографировать, поэтому умела работать со светом. Я знала, как это все делается, хотя пришлось еще доучиваться в процессе. Но я была знакома с одним оператором, он мне показал многие технические вещи. Потом просто начала снимать самостоятельно – на очень простую чешскую камеру. Со временем техника становилась все совершеннее и сложнее.

СВы и сейчас все делаете сама?

Конечно, нет. У меня есть команда. Например, я работаю с монтажером, которая с компьютером обращается гораздо лучше и быстрее, чем я. Но я могу ей показать, где нужен монтажный стык, что и как резать, что и с чем клеить. Я прекрасно это знаю сама. Естественно, сейчас у меня есть команда, ассистенты, которые многое делают, но для меня важно самой выстраивать кадр. Поэтому я люблю сама стоять за камерой. Это очень важно — кадрировать самой.

СВы же и костюмы для своих фильмов сами придумываете?

И не только костюмы. С фильмами, которые я снимаю, приходится долго работать в студии. Когда я работала над фильмом о Жанне д’Aрк, сняла студию в Берлине и мы два месяца детально ее готовили: строили и устанавливали декорации. И я все сама лично контролировала и вела. Здорово, когда есть команда, но я не могу сказать кому-то: пойди и сделай мне такой-то костюм или такую-то декорацию. На всех этапах я должна присутствовать лично. Вот, скажем, Эйзенштейн — он же тоже сам все делал, у него было архитектурное образование, он многое умел делать сам, но тоже работал с прекрасной командой.

СЭто же связано еще с независимостью. Независимый режиссер должен совсем ни от кого не зависеть, правильно?

Разумеется. Даже если у тебя есть команда, все равно надо понимать, что ты делаешь, как все устроено. Если у вас, скажем, плохая команда — это, конечно, вообще катастрофа. Но я сейчас работаю с очень талантливыми ребятами. В основном они все фрилансеры. Первые свои три фильма я, понятно, делала с друзьями. А недавно мы снимали документальную ленту на Чукотке и Камчатке. Когда снимаешь документальное кино в таких сложных местах, каждый лишний человек в команде — нагрузка. Лишнее бремя, которое на себе приходится тащить. И если люди ближе к концу смены посматривают на часы и хотят сбежать греться в палатку, значит, это не те люди. Мои же люди готовы были работать и в дождь, и в снег, и в мороз. Мы вместе мерзли, страдали, но и радовались вместе. Поэтому с командой с телевидения я бы работать точно никогда не стала.

СКак вы сохраняли свою независимость все эти годы в финансовом плане?

Вы знаете, деньги брались из самых разных мест. Но вообще финансирование кинопроизводства — это кошмар. По сравнению с этими трудностями, все остальное — просто ерунда. Но мой интерес к кино с годами не ослабевал. А ведь я занималась еще и театром, и оперой. У меня всегда были какие-то параллельные проекты. На них я довольно неплохо зарабатываю. Вообще, когда мир искусства открыл для себя мои фильмы, жить стало проще. Музеи начали закупать мои работы, и поскольку я сама все эти фильмы продюсировала, у меня были все права на них. И я смогла неплохо заработать. Поначалу было тяжело, конечно. Вообще, в этой нише состояние вы точно не сделаете, богатым не станете, но как-то более-менее жить получается.

СГосударство вам никогда не помогало?

Смотрите, какая ситуация с этим. В отличие от России, у нас нет цензуры, снимать и показывать можно все что угодно. А если вы видели мои работы, то можете представить, какие трудности могли бы возникнуть в противном случае. Но даже без цензуры на некоторые вещи вам просто никогда не дадут денег. Например, если это слишком сильно отклоняется от общепринятой нормы. Или форма произведения какая-то очень непривычная. За это никто не будет платить. Финансовая система поэтому фактически определяет, что будет создано, а что нет. Поэтому всегда приходилось искать поддержки где-то еще.

СЧто для вас является большим источником вдохновения — литература или путешествия? У вас за спиной не одна экранизация (Оскар Уайльд, Вирджиния Вульф, Ильф и Петров), и география ваших работ довольно обширна.

И то, и другое. Чтение во время путешествий, путешествия во время чтения. Сложно отделить одно от другого.

СА что касается баланса формы и содержания — как вы его решаете в своих фильмах?

Формы не может быть без содержания. Как и содержания без формы. Специального рецепта я не искала, просто делала как чувствовала. Кино на ощупь, знаете.

СЯ был удивлен, когда узнал, что ваше первое образование — банковский служащий. Это был сознательный выбор?

Да, это правда. Я была очень молодая, пошла в школу, когда мне исполнилось пять лет, поэтому и закончила ее рано. С самого начала я хотела изучать искусство, но по возрасту я тогда не могла поступить в академию художеств. Должна сказать, что к банковскому образованию меня подтолкнули родители. Они даже отчасти на этом настояли. Я три года проходила практику. Это было полностью законченное профессиональное образование. И опыт я получила самый разный, пройдя путь от отдела бухгалтерии до отдела, занимающегося торгами на бирже. Было неплохо, на самом деле. Мне там нравилось. Когда ты молод, можно позволить себе попробовать разные занятия. Но сразу после окончания обучения я поехала в Париж. Мне тогда исполнилось 20 лет. Но местная академия художеств меня не очень впечатлила. У меня ведь отец художник, и вот эти начальные вещи все рисовать — гипсовые головы, коробки со спичками и прочее, с чего начинается учеба, — я умела лет с двенадцати. Поэтому я скучала и начала в какой-то момент жить как свободный художник. Изучала гравюру, параллельно рисовала. У меня была довольно богатая жизнь в Париже. Я познакомилась со многими писателями, общалась с сюрреалистами, которые еще на тот момент были живы. Я очень хорошо знала Филиппа Супо, пересекалась с Дали, Клэр Голль, Вальтером Мерингом.

СРолана Топора тоже знали?

Нет, с ним лично я, к сожалению, знакома не была. Но я, конечно, знаю его творчество. Впрочем, я была знакома с Эженом Ионеско, они с Роланом очень дружили.

СКаково вам было после стольких лет вновь оказаться по ту сторону камеры в документальном фильме о себе?

Я думаю, самый главный вопрос тут — это доверие. Нужно доверять человеку, который вас снимает и с которым вы общаетесь. Раньше я всегда отказывалась от таких предложений, мне все это не нравилось, хотя мне часто подобное предлагали. Вдруг внезапно снова поступило такое предложение, но только на этот раз я знала этих людей, поэтому решила, что надо попробовать.

СЕсли посмотреть на ваше творчестве, сфера ваших интересов часто находилась на границе с Россией. «Монгольская Жанна д’Арк» и «Тайга», а также одноименные выставочные проекты снимались к юго-западу от Иркутска, «12 стульев» — на Украине?

Я интересовалась русской литературой давно, но никогда не была в странах Восточной Европы, за исключением Польши, Чехии и Венгрии: еще до того как пала Берлинская стена, меня туда приглашали на ретроспективу. В других странах я не была ни разу. Мне всегда была интересна эта старая Европа. То, что было до Второй мировой войны, когда Восток и Запад были гораздо ближе друг к другу. Потом была холодная война, потом пала Берлинская стена, но, как ни странно, в газетах очень мало писали о странах Восточной и Юго-Восточной Европы. Стена упала, но страны не стали заметнее. Куда прожекторы не падают, где света нет, там ничего и не увидишь. Мне было интересно посмотреть на эти старые дороги, которые когда-то связывали крупные европейские города друг с другом. Я решила по ним проехать — от деревеньки к деревеньке, от города к городу — и просто посмотреть, в каком они сейчас виде. Ведь пути-то еще есть, города с деревнями — тоже. Я предлагала эту идею самым разным телеканалам, потому что сейчас, если телевидение не участвует в твоем проекте, очень трудно получить деньги на съемку. Но везде мне отвечали отказом — мол, кому это сейчас интересно, кто будет про эти страны смотреть. Тогда я решила сделать это сама. И вот мы вместе с пятью друзьями поехали в путь. Они все были не из мира кино, но им было тоже интересно проделать со мной этот маршрут. Еще до начала пути с нами приключилась показательная история. Нам сложно было найти машину в аренду, потому что Europcar машины напрокат в эти страны не дает: небезопасно, украдут, угонят, разберут на запчасти и все будет плохо. Поэтому нам пришлось взять в аренду коммерческий транспорт. На нем мы отправились на юго-восток Европы. Мы поехали через Чехию, Словакию, Венгрию, Румынию, Болгарию, Украину. В Молдавию еще заехали по пути. Мы не смогли тогда попасть только в Сербию: там еще шла война и съемки нам запретили. Потом мы поехали на Черное море и через Турцию, Грецию и Италию вернулись назад. Проделали в общем очень большой путь, результатом которого стал фильм «Юго-Восточный путь». Перед этой поездкой я как раз прочитала «12 стульев». А потом, когда начала уже работать над их экранизацией, попробовала переосмыслить впечатления, которые получила за поездку.

С«12 стульев» вы сняли под влиянием собственных внутренних факторов. Сейчас, когда есть внешние факторы, чтобы обратить внимание на Россию, у вас нет желания вновь взяться за какое-нибудь еще русское литературное произведение?

Я много читаю, в том числе и русскую литературу. Например, тексты Чехова об острове Сахалин читаю прямо сейчас — для будущего документального проекта. Но я бы не стала пока браться за новую литературную экранизацию. Внешние факторы, как вы их называете, особой роли для меня не играют. Должно произойти что-то еще — внутри меня.С