Андрей Борисов: Жизнь в коконе. Почему мы не знаем своих соседей
Спальные районы — это мир одиночек. В них каждый день похож на предыдущий. Вы просыпаетесь ранним утром, идете к метро или машине и отправляетесь на работу. Дорога занимает час или полтора. В свободное время на работе вы общаетесь с коллегами и читаете новости, а через восемь часов возвращаетесь обратно, заскочив по пути в ближайший супермаркет. По выходным вы развлекаетесь в центре города или едете в мегамолл на окраине. А может быть, просто остаетесь дома: зачем куда-то выходить, если благодаря широкополосному интернету можно смотреть любимые сериалы? Проспав восемь часов, вы снова отправляетесь на работу, и круг замыкается.
Так происходит в Москве и Петербурге, Новосибирске и Екатеринбурге. В последние пару лет общим местом стало критиковать городское окружение в России. Российские мегаполисы скучны, неустроенны и неуютны, а убогие микрорайоны лишь подавляют человека. Здесь большую часть года то слишком грязно, то слишком холодно, ничего не происходит. Здесь некрасиво громоздятся многоэтажки, здесь слишком много пробок на дорогах, слишком дорого жить для такого низкого уровня жизни. Здесь люди не общаются между собой: по статистике, лишь 10% москвичей знают в лицо своих соседей по двору, и только 20% знают хотя бы малейшие подробности из жизни соседей по лестничной клетке. А почти две трети горожан и вовсе уверены, что доверять можно только близким родственникам и друзьям, да и им, скорее всего, не стоит.
Может показаться, что в спальных районах можно жить. Да, неудобно, трудно, дорого, но можно. Но на самом деле это ложь. В спальных районах вы не ведете личную жизнь — в своих квартирах вы спите в перерывах между работой. Вы не ведете и городскую жизнь, а лишь перемещаетесь из точки А в точку Б и обратно. Вы не живете, а просто существуете. Наверное, поэтому среднему россиянину так хочется обособиться от враждебного окружения, отгородиться, закрыться в коконе. Не доверять никому, не знать никого — и поставить как можно больше заборов. А в отпуск поехать куда-то в Европу, где зеленщики и булочники на улице знают местных жителей и не боятся продавать в долг.
Джейн Джекобс в своей книге «Жизнь и смерть больших американских городов», перевернувшей развитие урбанистики в XX веке, прямо указывала, что не дома и не шоссе, а социальное взаимодействие — главное, что есть в городе. «Сноб» уже писал, что современные города созданы для общения. Только благодаря ему жизнь становится разнообразной, интересной и безопасной. Но парадокс в том, что российские мегаполисы придуманы для чего угодно, но только не для общения. В качестве наследия советской эпохи у нас есть только «свое» и «ничье», которое заканчивается за дверями квартиры и дома, а общественных пространств так и не появилось.
Без добрососедских отношений и городских сообществ невозможно подлинное городское самоуправление. А без него все окружающее пространство так и будет убогим и необустроенным, а наша жизнь — не жизнью, а существованием. «Ленстройтрест» в своей философии «Живи» хочет разорвать этот замкнутый круг и сделать жизнь интереснее. Зачем гуманизировать окружающую среду? Зачем строить велодорожки, ставить скамейки, делать уютные дворы, в которых любой найдет себе приятное развлечение? Не только для удобства, но и для того, чтобы прежде незнакомые люди нашли общий язык и доверились друг другу. Для того, чтобы радость общения добавила нашей жизни смысла и сделала ее лучше.