Веган-пацифист и «империя зла»

С Жунёвым мы встречаемся на стадионе. На сетке-рабице с помощью цветного скотча он ваяет логотип местной газеты, ежегодно в майские праздники проводящей легкоатлетическую эстафету. Работа как работа, не смущает. «У меня художественного образования нет. На таких вещах я оттачиваю технику. Мне деньги платят, а я учусь», — бесхитростно поясняет Жунёв.

Он простой. Даже слишком. То, что в сети воспринимается как претензия на эпатажность, при личном общении рассеивается, словно морок. Слишком прямые ассоциации и лобовые метафоры. Слишком обывательские размышления об «империи зла» и утраченных благах советского времени. Никакой витиеватости в мыслях и обилие «как бы» в речи. Ни с чем из этого не рифмуется понятие современного художника, своей работой спровоцировавшего дискуссию в тысячи комментариев.

Жунёв не пытается мудрить, если понятия не имеет, как отвечать на вопрос. Отмахивается по-простому: «Да не знаю я...» — катастрофа для интервьюера. Он три года как веган, но без идеологии: «Мне кажется, это полезней для здоровья». Больше года не бреется и не стрижется. Говорит, будет обрастать, пока не наступит мир во всем мире. Когда начинаешь выпытывать, что это для него значит, отвечает, помолчав: «Просто отмазка. Чтобы не приставали с вопросами по поводу волос». 

В своей простоте Жунёв искренен. Он не понимает, как умудрился спровоцировать столь бурную негативную реакцию своим Гагариным. Не был, не состоял, не участвовал. Специально повыше на стене разместил, чтобы работа повисела подольше, чтобы граффитисты тегами не заспамили. А получилось, что осквернил святыню. Даже две: космический первопроходец тоже для многих оказался символом неприкосновенным. По указанию местных властей, спустя сутки рисунок был уничтожен — аккуратно замазан белой краской. 

— Я не против Гагарина, я очень его уважаю, — говорит Жунёв. — Я не хотел показать, что желаю ему зла. Наоборот, я показал, что он тоже стал иконой. Типа главным символом. Как, например, изображение Че Гевары — это символ революции, да? Так Гагарин — это символ космонавтики, прогресса. А Христос, распятие — символ религии.

Жунёв говорит, что эту самую религию с наукой своей работой хотел примирить. Мол, раньше всех мучили — то ученых, а то церковников, теперь же — никого.

— Даже если по последним новостям судить — какой-то там патриарх освящает полеты в космос. То есть наука и религия дружат. Я думал, эта картинка будет символом того, что прекратилось противостояние. Они одно дело делают, чего им делить? Пытаются объяснить происхождение человека, смысл жизни. Просто каждый своими методами. Поэтому в такое светлое время, в Пасху, когда еще и совпали праздники… Но почему-то, я не знаю, почему… — Жунёв замолкает. На мою ремарку о том, что он изобразил не воскрешение, а саму смерть, отвечает: «Не ко мне вопрос, почему религия сделала смерть своим символом».

Когда под фотографией распятого Гагарина на страничке Жунёва в соцсети за несколько часов было оставлено больше пяти сотен комментариев, художник перестал на них реагировать: «Для человека мир — это зеркало. Если он настроен на какую-то волну, то эту волну и будет во всех событиях жизни находить. Но ведь думать надо. Если, когда я вижу какую-то картинку, во мне возникает агрессия, может быть, проблема во мне, а не в картинке?..» 

Жунёв-художник не про политику. Он про доброе, светлое и если не вечное, то хотя бы красивое. Страсть как любит изображать творцов. Композитора Петра Чайковского. Поэта Василия Каменского. Первый серьезный стрит-арт-объект в Перми создан именно Жунёвым — это портрет Сергея Есенина на заброшенном долгострое.

Это Жунёв расписывал телефонные будки, превращая их в разинувших рты зеркальных карпов, свернувшихся клубком ежиков и разрезанные арбузы. Жунёв украшал орнаментом помойные вёдра, запускал паровозики из поребриков и писал на заборах опавшими листьями. Жунёв вместе с Музеем советского наива провел фестиваль «Экология пространства», когда стрит-артеры расписывали серые электрошкафы. Работой Александра тогда стала «трафаретная троица» «Не вижу зла, не слышу зла, не говорю зла» — триптих из портретов участников группы «Креафиш» Олега Иванова, Василия Зюзюкина и самого Жунёва. На автопортрете он закрывает уши.  

Оглохнуть все же не вышло. Ослепнуть тоже. И жунёвский «арт как украшение города» эволюционировал в «арт как высказывание», которое совсем не обязательно должно радовать глаз. Эволюция, впрочем, произошла не от хорошей жизни: события в стране сделали художника голодным, и это, как водится, открыло совсем другие «чакры».

— Потому что, блин, на меня-то это тоже все влияет, — в интонации флегматичного Жунёва прорывается эмоция. — Доллар подскочил, цены подросли. У меня заказов нет, я сижу без денег, да еще все дорогое. Я тоже как бы страдаю! А когда я страдаю, то начинаю думать о причинах, как любой человек.

Жунёв считает, что лучшее, что может сделать сегодня человек для себя, — выбросить телевизор. А еще что тренды задает думающее меньшинство. Однако лично его размышления о причинах страданий привели туда же, куда статистическое большинство жителей России. И родилась работа «Герб Украинской ССР». Он изображен на крышке унитаза. В унитазе при этом находится то, что и положено. Вперемешку с обрывками долларов. От этой работы Жунёв ожидал и резонанса, и взрыва негатива. Но ее просто проигнорировали: «Пара-тройка человек высказалась в комментах. Ну, положительных, конечно, не было…» 

По мнению Александра, люди и тут его поняли не так: «Они решили, что срать я хотел на эту Украину. На самом деле, я очень переживаю, что у нашего братского народа происходит такая серьезная заваруха». Фекалии Жунёв использовал, не найдя более отрицательного по смыслу образа: «Что может быть хуже войны? И что может быть хуже дерьма?» Виновник произошедшего в работе тоже указан — его легко определить по обрывкам долларов.

Американская валюта не впервые подвергается нападкам со стороны художника, но впервые столь явно. До этого доллар представал в отзеркаленном виде змеем, которого разят копьем взявшиеся за руки человеколоси. Работа «Вместе против змея» была показана на выставке «Транзитная зона» в пермском Музее современного искусства. Тогда образ объяснялся иначе: коренные жители земли пермской защищают свою территорию от внешней агрессии. В интервью «Снобу» Жунёв указал на скрытый смысл картины.

В его сознании силен образ внешнего врага, поэтому Жунёву нравится Путин: «Он не дает спуску всем этим западным странам, Европе, США...»

— Сколько было уже мировых войн, и все против России. Они всю жизнь пытались нас завоевать. И не получалось! Поэтому с чего мы сейчас должны с ними дружить, со всеми, если они всегда против нас воевали? — задаётся вопросом Жунёв. — Все их действия направлены на то, чтобы им было лучше, а нам, значит, хуже. Поэтому есть их вина. Не вся, конечно. Мы тоже много чё не сделали. Но они сильнее, поэтому их вина тоже сильнее. 

Недавно у Жунёва появилось помещение под мастерскую — в одном из домов города ему выделила подвал местная активистка-социалистка. В жунёвском «Гагарине» она увидела науку, которую распяли на кресте церковники, после чего прониклась к художнику особой симпатией. Александр ответил взаимностью социализму и охотно видит в нем плюсы. Говорит, сочетай мы его с рыночной экономикой, глядишь, и СССР не развалился бы. Саша совсем не против back to USSR: «Мне кажется, там было положительного больше, чем сейчас. Сейчас положительно только то, что мы стали очень много потреблять».

В этот момент художник Жунёв вновь «обращается». Мечты о социализме и желание вернуться в СССР, сильный образ «империи зла» и внешнего врага, незамысловатость рассуждений и выводов — все то, что, казалось бы, сложно зарифмовать с образом сегодняшнего творца совриска, вдруг выстраивается в стройный стих. Со своей внутренней логикой, организацией и эстетикой.

В конце концов, ведь именно это современно. Модерн натуральный, без красителей и усилителей вкуса, от местного производителя.