Вадим Рутковский: Секс, любовь и социальное расслоение: ММКФ наносит удар
То ли из-за общемирового усиления консервативных тенденций, то ли просто так вышло, но на ММКФ этого года нет фирменных программ «Дикие ночи» и «Секс Еда Культура Слава». Программ нет, а дикие ночи есть: на старте фестиваля показали заранее не анонсировавшийся фильм-сюрприз — «Любовь» Гаспара Ноэ, о котором я с нежностью писал в репортаже из Канна. ММКФ без «клубнички» — не ММКФ: так повелось с советских времен, когда фестиваль давал редкую возможность увидеть заграничное кино без купюр; традиция сохранилась и в постсоветские десятилетия — полуночные аншлаги предсказуемо собирали «Романс» Катрин Брейя и «Трахни меня» Виржини Депант. Ноэ со своей порнографической открытостью и осмысленной старомодностью точно вписался в исторический контекст ММКФ.
Конкурс спокойнее, но, без скидок, интересный. «Росита» датчанки Фредерикке Анспек, несколько лет назад побеждавшей в студенческом каннском конкурсе, — идеальная мультикультурная драма: нордическая стойкость и сдержанность сливается в объятиях с азиатской сентиментальностью. Вдовец Ульрик (Йенс Альбинус; начиная с «Идиотов», постоянный актер Ларса фон Триера) — пропахший рыбой работяга с рыбзавода, добросердечный и застенчивый — решает покончить с одиночеством и выписывает филиппинскую подругу, заглавную Роситу (популярная на родине Мерседес Кабраль, дебютировавшая в «Сервисе» Брильянте Мендозы), не догадываясь, что настоящий роман разыграется между пришелицей и его младшим сыном Йоханнесом (звезда сериала «Наследие» Миккель Бо Фольсгор). Не самый стандартный любовный треугольник оттеняет семейную драму, и в этом жанре Анспек не уступает своим знаменитым соотечественникам — тому же Томасу Винтербергу, чья экранизация Томаса Гарди «Вдали от обезумевшей толпы» на ММКФ вне конкурса.
Эффектно снятые в черно-белом широкоформатном изображении «Лузеры» болгарина Ивайло Христова — почти «SuperПерцы», драмеди о подростках из заштатного городка, ожидающего визит рок-группы «Кислород». Абсолютно интернациональный по музыке, шуткам и трепетному духу ста дней после детства, но с национальными особенностями: Христов добродушно юморит по поводу провинциальности родной Болгарии, отправляя рокеров в тур по шахтерским домам культуры и актовым залам кулинарных техникумов. «Лузер — это человек, родившийся в Болгарии», — подытоживает в финале главный герой, старшеклассник Коко, оставленный уехавшими на заработки в Грецию родителями ухаживать за бабушкой, страдающей синдромом Альцгеймера (хотя страдает от нее не сама вполне счастливая беспамятная старушка, а Коко, вынужденный днем и ночью следить за ней), скромняга, почти безнадежно влюбленный в бойкую одноклассницу. Но кореша тут же резонно поправляют Коко: лузерам вообще-то принадлежит мир, а героев если искать, то не на земле, а на каком-нибудь липовом Аватаре.
«Шлагбаум» режиссера из Казахстана Жасулана Пошанова тоже, в общем, о том, легко ли быть молодым, но с четким и жестким социальным посылом. Сценарист «Шлагбаума» — Адильхан Ержанов, автор гениальных «Собственников» (5-е место в нашем топе лучших фильмов 2014-го) — придумал лаконичную и емкую историю о классовом расслоении, экзистенциальном одиночестве и мучительной бессоннице, перед которой равны и богатенький папенькин сынок Айдар, вынужденный за две ночи настрочить четыре курсовых для принципиального препода, и нищий боксер Рауан, вместе с младшим братом перебравшийся в Алматы из деревни; днем он работает сторожем у шлагбаума в элитном доме, ночью — охранником в ночном клубе. Фильм, снятый в рамках манифеста «Партизанское кино», хорошо описывает боксерская лексика: это прямой удар левой, сильный и уверенный; ничего лишнего — на это ни бюджета, ни времени (хронометраж «Шлагбаума» — всего 62 минуты), без уловок и финтов. Но и тощий нищий реализм — не про этот фильм: у авторов все в порядке с фантазией, остроумием и умением разглядеть красивую метафору в самой что ни на есть повседневности; они, вслед за старшим товарищем Дарежаном Омирбаевым, не стесняются тонких отсылок к русской классике; хоть и изучает Айдар политэкономию, а витают в кадре тени Толстого с Достоевским.
Литературны и оба российских конкурсанта, названные в честь вымышленных населенных пунктов. «Арвентур» Ирины Евтеевой состоит из двух новелл; первая, отправляющая в ледяной и голодный Петербург 1921-го года, основана на рассказе Александра Грина «Фанданго» — из сочинения «Арвентур» заимствовано, кажется, только название волшебной страны. Вторая, «Тайна морского пейзажа» (в ней — не могу не поделиться небольшим секретом — великий Сергей Дрейден почти без грима играет китайского живописца и мага), вдохновлена даосской притчей. Обе истории — о столкновении реальности и мечты, из которого реальность далеко не всегда выходит победителем. На фильм как-то неожиданно набросились некоторые мои коллеги, которые словно не видели ни одной предыдущей работы Евтеевой, уникального и очень петербургского автора, создающего красивые миксы игрового кино и анимации по мотивам классической фантазийной литературы. Новая сказка, в принципе, не отличается от гофмановского «Эликсира» или пушкинских «Маленьких трагедий», и я не вижу в этой верности однажды избранному стилю ничего предосудительного. Немного архаично, но очаровательно; «Арвентур — это все равно как если бы кто-нибудь посмотрел на вас синими ласковыми глазами» — лучше Грина не скажешь.
«Арвентур» воленс-ноленс вызывает в памяти призрак «Господина оформителя», перестроечного хоррора Олега Тепцова по рассказу Грина «Серый автомобиль». У Тепцова вышел, говоря словами музыкального критиика Андрея Бухарина, абсолютный сатанинский помрак. Конечно, рукотворный девичий фильм Евтеевой к сатанизму никакого отношения не имеет — в отличие от «Орлеана» Андрея Прошкина, даром что сценарий по своему роману писал Юрий Арабов, не чуждый пропаганде православных ценностей. В российском городе Орлеан, как в Твин Пиксе, невиновных нет: циркач-иллюзионист (Тимофей Трибунцев) распилил любовницу, парикмахерша Лидка (Елена Лядова) пошла на аборт, гинеколог Рудик (Олег Ягодин) извлек плод по частям, а сколько всего числится за местным ментом номер один Неволиным (Виталий Хаев), лучше вообще не думать. Но вот в один ненастный день к грешным жителям является некий «экзекутор» Павлючик (Виктор Сухоруков), грозящий онкологическими заболеваниями в жизни земной и вечными муками за ее пределами; вроде как посланник небес, призванный улучшить морально-нравственный облик героев, а по сути — чистый бес, неистребимый и злокозненный. Роман Арабова, который я начал читать уже после фильма, движимый желанием убедиться, что эту неуклюжую фантасмагорию точно замечательный Юрий Николаевич сочинил, — отменная литература. Фильм талантливого Андрея Прошкина (он снял, в частности, одну из самых моих любимых российских картин нулевых «Миннесоту» и мощную «Орду») — не из удач. К гоголевско-булгаковским мотивам первоисточника не нашлось визуального ключа: вместо балансировки на канате, протянутом между вечной русско-советской реальностью и потусторонней дичью — тотальный цирк, дурное и несмешное шапито-шоу. За кадром зачем-то назойливо звучат песенные истерики группы Tiger Lillies — смысл в этих надоедливых британцах был разве что в самом начале нулевых, когда под их живые выступления выпивали в ОГИ. Хорошие актеры играют «жирно», как в телесериале. От сложных арабовских размышлений о внутреннем черте остается только проповедь недопустимости абортов (в старом репортаже с ММКФ я цитировал подзаборную надпись, которая, увы, звучит в рифму с «Орлеаном»). В итоге получаем курьезный пример идейного консерватизма, неряшливо завернутого в обертку гиньоля. Первый раз в жизни пожалел, что не родился женщиной — иначе бы в пику «Орлеану» залетел, не выходя из зала, и сделал аборт.