Фестиваль «Нашествие». Музыка на фоне танков

30 градусов жары, по огромному полю ходят сотни полураздетых пьяных людей, натыкаются друг на друга и падают на траву. Некоторые так и остаются лежать. Вообще-то из алкоголя здесь продается только пиво, но те, кто приезжают не первый год, знают, что водку надо оставлять в багажнике автомобиля и периодически ходить «заправляться». Ко мне подходит, слегка пошатываясь, человек с российским флагом, на котором черным маркером написано «Крым», его зовут Игорь. Я спрашиваю, что он хочет сказать этим флагом.

— Я сам крымчанин, приехал сюда поделиться радостью, что мы теперь Россия, — объясняет он. — И на Донбассе был, убивал там людей. А что такого? Убивал и убивал.

На «Нашествие» съехались 200 тысяч человек. Всегда считалось, что рок-музыка — это для тех, кто за любовь и против войны, и тех, кто идет против системы. Но времена меняются. Вот уже третий год «Нашествие» в Большом Завидове проходит при поддержке Минобороны. В десяти минутах ходьбы от главной сцены находится «зона российской армии» с выставкой военной техники, киоском Военторга и палаткой, где любой желающий можетузнать, как записаться служить по контракту. На второй день фестиваля зрителям показывают воздушное шоу в исполнении военной авиационной группы «Соколы России».

Многие музыканты, которые раньше были хедлайнерами фестиваля, обвинили «Нашествие» в милитаризме и отказались приезжать. Андрей Макаревич объяснил, что «Машина времени» не собирается «петь на фоне танков». Не поехала на фестиваль и Земфира: вместо этого она отправилась на концерт в Тбилиси, где танцевала на сцене с украинским флагом.

Впрочем, и на «Нашествии» со сцены то и дело звучат антивоенные призывы, музыканты желают зрителям мира и спокойствия.

«А на площади митинг идет,

Как положено нынче в стране,

Распалившийся братской любовью народ,

Аплодирует братской войне», — поет со сцены Алексей Кортнев, солист группы «Несчастный случай». Он приехал на фестиваль с совсем не праздничной песней, в которой «деревянная Русь утопает в грязи».

— Это очень грустно, что государство пытается скрестить рок-н-ролл с танками и пушками, — говорит Кортнев. — Мы обсуждали, ехать ли нам на фестиваль, и в итоге решили, что надо поехать и высказаться. Ведь когда отказывается приезжать, скажем, «Машина времени» — постоянный хедлайнер фестиваля — это резонансное событие, на это все обращают внимание. Если бы мы не появились, не все бы даже заметили. А так зрители услышали то, что мы хотели сказать. И, судя по тому, что эту песню все пели вместе с нами, многие с нами согласны. Да и многие другие музыканты выступили в антивоенном духе. Не приехать на фестиваль — не выход, тем более что у «Нашествия» просто не было выхода, кроме как согласиться на сотрудничество с Минобороны, ведь больше неоткуда взять деньги, чтобы все это провести. Хорошо хоть, в этом году на главной сцене не висела надпись «Министерство обороны», как в прошлом. Очень жаль, конечно, что у нас понятие патриотизма пытаются заменить агрессией. Меня огорчают все эти танки.

В пресс-центре все нервничают, перед каждой встречей артистов со СМИ организаторы повторяют, что не нужно задавать вопросов про политику и вообще «затрагивать критические темы». В итоге связанные по рукам и ногам корреспонденты говорят с музыкантами про творческие планы и спрашивают, что входит в их райдер. Поздно вечером на сцену выйдет хедлайнер второго дня — группа Brainstorm. В мае ее солист Ренарс Кауперс выступал в передаче 900 sekundes на латвийском телевидении и признался, что после крымских событий в 2014 году целую ночь не мог уснуть перед предстоящими российскими гастролями — думал, а нужно ли ехать. В итоге решил, что главное — это радость зрителей. Сегодня, пока журналисты ждут приезда Кауперса, я прошу у организаторов, чтобы мне разрешили пообщаться с ним отдельно. Чуть позже они подходят ко мне и говорят, чтобы я не вздумала обсуждать с ним политику.

Зато в открытую высказывается известный пацифист, лидер группы «Наив» Александр «Чача» Иванов:

— Я ни при каких условиях не приму разжигания ненависти, и все свои публичные возможности использую, чтобы высказаться против войны. Для этого я сюда и приехал. Я был на «Нашествии» 13 раз и играл на нем еще до того, как фестиваль стал дружить с Минобороны. Это отличный фестиваль, лучший в России смотр сил. Я имею в виду силы рок-музыки, конечно. А танки в этом году специально ради меня отодвинули на полтора километра от главной сцены. Я анархист и пацифист и всегда буду это повторять. И сотни тысяч человек меня поддерживают. Милитаризм для меня неприемлем.

Концерт продолжается, на сцену выходит Сергей Галанин с группой «Серьга» и поет, что «в двух шагах идет война, слез и горя до хрена», а я отправляюсь в «зону российской армии», которую обустроили в двух шагах от главной площадки «Нашествия». У входа стоит палатка защитного цвета — здесь рассказывают про контрактную службу. Из палатки выходит молодой человек, девушка, поджидавшая его у входа, бросается ему на шею. Молодого человека зовут Игорь, и он только что решил пойти служить.

— Я уже был срочником и даже служил по контракту, — говорит он. — А теперь опять пойду на срочную службу, по второму разу, мне возраст еще позволяет. Было немного страшно, но я все-таки поборол себя. Это же моя страна, я чувствую, что должен отдать ей долг, особенно сейчас, когда для нее наступили такие тяжелые времена. Россия сейчас в сложной ситуации. И даже если отправят на Донбасс, мне будет не страшно, это ведь все ради родины.

В палатке для контрактников сидит рекрутер. Спрашиваю у него, как продвигается работа.

— Не могу сказать, сколько человек сегодня записались, но поинтересоваться пришли примерно 250, — говорит он. — Те, кто приходят, первым делом спрашивают, как оплачивается служба. Зарплата у контрактников — около 80 тысяч рублей.

Выхожу из палатки. Пожилой мужчина с восхищением рассматривает бронетехнику. Его зовут Николай Николаевич, он подполковник запаса.

— Эх, вот не было бы этого всего, и нас бы давно поработили, — вздыхает он. — Нас ведь Запад ненавидит, не знаю уж, за что. Мы-то к ним без ненависти. Я вот в армии вместе с хохлами служил, а теперь их дети на моих войной прут. Говорят, мы их под себя подмяли, а мы им ведь все отдали, что своего было!

На поле рядом с современной бронетехникой стоят Т-34 и «Катюша». По ним лазают дети, некоторые из них одеты в военную форму. За танками стоит шатер, в котором каждый может переодеться в сапоги и гимнастерку, чтобы сфотографироваться на фоне танка. Такое развлечение предоставил «Нашествию» фестиваль военных реконструкторов «Поле боя». Павел, один участников фестиваля, показывает мне фотоальбом с реконструкциями. На одном из снимков я вижу танк, разрисованный надписями «Смерть фашистам» и «Мариуполь мстит».

— Это наши ребята в прошлом году так отреагировали на события в Украине, фестиваль проходил в Волоколамске, как раз когда начались боевые действия. Мы стреляем из настоящего оружия холостыми патронами. Мне нравится этим заниматься, потому что оружие, танки — это ведь красиво. Да и где еще создавать позитивный образ армии, агитировать молодежь? Вот дети посмотрят на всю эту технику и захотят в армию. Я и сам в армии служил, мне приятно на все это смотреть.

— А я вот знаю людей, которые по дурке откосили, — вмешивается в разговор его товарищ.

— Да вон же они, на сцене поют, — смеется Павел и машет рукой в сторону основной площадки «Нашествия».

В стороне от танков стоят трое мужчин с георгиевским флагом.

— Здесь же играет российская музыка, вот и флаг наш символизирует Россию, — говорит один из них, Дмитрий. — А военная техника нужна, чтобы вселять в людей патриотизм.

Пока я разговариваю с мужчинами, мимо пробегают две девушки в обтягивающих майках «Омон» и коротких юбках камуфляжной расцветки. Их зовут Ира и Марина, костюмы они сшили на заказ. Теперь все гости «зоны российской армии» провожают их глазами и в открытую рассматривают их голые ноги.

— Мы не имеем никакого отношения к ОМОНу, — говорит Ира. — Просто решили так нарядиться, нам мальчики из ОМОНа очень нравятся.

— Мы сами из Вологды, — подхватывает ее подруга и тягуче пропевает: — «Вологодский ОМОН — руки на капот».

— И ведь это патриотично, — опять вступает в разговор Ира. — На всех массовых мероприятиях должно быть патриотичное настроение, люди должны любить свою страну. Вот вы наверняка хотели бы жить в Европе, там же все так хорошо у них. Но это неправильно, надо любить Россию.

Дальше девочки, сверкая голыми ногами, бегут фотографироваться с пулеметами и пьяными толстыми мужчинами. Я бреду к выходу и чуть не спотыкаюсь о человека, который загорает на траве. Двое сыновей стреляют в него из водяного пистолета.

— Да ты в голову, в голову папе целься! — подначивает их парень, расположившийся рядом.

Около выхода на меня практически падает полураздетый мужчина.

— Ой, девушка… А вы знаете, что я тут сцену строил? Я тут рабочий… А танки? Что танки… Войны не будет, точно вам говорю.