Сергей Михайлов: Ничего нельзя сделать без людей и денег

Ассоциация менеджеров совместно с проектом «Сноб» готовит к печати книгу «Время. Дела. Люди. 2005–2014. Лучшие из ТОП-1000 российских менеджеров». В этой книге собраны интервью с выдающимися менеджерами и бизнесменами, удостоенными в разные годы премии «Аристос». С ними побеседовали Николай Усков, Ксения Соколова, Марианна Максимовская, Лев Пархоменко и другие. Мы начинаем публиковать фрагменты из вошедших в книгу интервью.

ССергей, вы стали победителем премии Ассоциации менеджеров России в номинации PR в 2008 году. А сейчас уже почти три года возглавляете ТАСС — главное информационное агентство страны. Я совершила обратный путь: из журналистики пришла в PR. Мало того, могу добавить и личный аспект: я стала топ-менеджером группы компаний «Михайлов и партнеры», которую именно вы основали 20 с лишним лет назад. Так где вам проще работать — в сфере коммуникаций или в самой что ни на есть реальной журналистике?

Проще всего мне было работать там, где вы сейчас работаете, — в агентстве «Михайлов и партнеры». А в 2008-м, когда мне присудили премию, я уже работал в РЖД. И победа в номинации PR — это точно был аванс. Кто-то оценил мои заслуги выше, чем они того стоили. Потому что главная заслуга во всей коммуникации «Российских железных дорог» принадлежала, конечно, Владимиру Ивановичу Якунину, а мы были аранжировщики.

СРуководителю РЖД, президенту?

Руководителю РЖД. Мы были аранжировщики и подносчики определенных идей и концепций, но если бы он их не утвердил, не проникся ими и не поверил в то, что мы говорили, — то, в общем, ничего этого не было бы.

СНо мы-то понимаем, что без хорошей аранжировки музыка не найдет своих слушателей.

Но все-таки аранжировка — это 30%, а все остальное — 70% успеха. Поэтому, конечно, проще всего было в «Михайлов и партнеры», когда я принадлежал самому себе, сам принимал все решения. Это большая ответственность, и приходится думать, чем же в конце каждого месяца платить куче людей зарплату, особенно когда организация только начинает работать. Зато ты принадлежишь самому себе, сам расписываешь свое время. Конечно, график зависит от клиентов, но не так жестко, как он зависит от руководителей страны и руководителей компании. И во главе частной компании, конечно, гораздо больше удовольствия можно получать от жизни. Поэтому проще, наверное, было работать в агентстве, а с точки зрения челенджа, интереснее в ТАССе, потому что это невероятно высокий уровень челенджа, который я принял 2,5 года назад. Я не боюсь это говорить, потому что все, включая Игнатенко, это в общем признавали…

СЭто предыдущий генеральный директор агентства ТАСС, который еще назывался при Игнатенко ИТАР-ТАСС.

Да, со времен ельцинских реформ оно называлось ИТАР-ТАСС.

СА вы уже провели ребрендинг и вернули старое название? Ну, вот это знаменитое: «ТАСС уполномочен заявить...»

«ТАСС уполномочен заявить» — да, это легендарная фраза. Но ребрендинг — это пожалуй, слишком большое слово. Мы вернули одно слово «ТАСС» в названии агентства, потому что слово ИТАР не прижилось. Более того, во многих точках земного шара мы никак не переименовывались вообще: мы по-прежнему были ТАССом и документы не меняли. Там смешная история вокруг ИТАРа. Товарищ Полторанин, тогдашний министр печати, сказал, что нужно все менять. Тогда все советское менялось на несоветское, и в частности название ТАСС, которое ассоциируется с Советским Союзом, надо было уничтожить в первую очередь. И считалось, что поэтому Полторанин предложил Ельцину название РИТА — Российское информационное телеграфное агентство. И Виталий Никитич Игнатенко, надо отдать ему должное, упал на колени перед Ельциным — вот не знаю, фигурально или буквально. Мог и то, и другое, он, в общем, актер великий. И он сказал, что все-таки мы вторая древнейшая профессия, но давайте нас в первую не впихивать. Ельцин засмеялся, дал ему десять минут…

СПоэтому «мадам Ритой» вы не стали, а стали…

Стали ИТАР-ТАСС. Это всех устроило, и мы стали так называться.

ССейчас вы вернулись к советскому названию. Хотя этот тренд — возвращение ко всему советскому — сейчас одни приветствуют, а другие жестко критикуют.

В данном случае не соглашусь с вами. Мы долго готовили это решение, провели социологические исследования. Их результат порадовал нас. Именно название «ТАСС» даже у молодой аудитории вызывало положительные оценки. И стало ясно, что мы на правильном пути. Бренд у нас ТАСС — информационное агентство России «ТАСС». Причем «ТАСС» мы используем без расшифровки, это слово прочно вошло в наш лексикон. Кстати, в июне будет 90 лет, как оно появилось. Новый логотип, символизирующий знания, новая миссия, свидетельствующая о нашем профессионализме, энтузиазме и саморазвитии, — это все не громкие слова, а наша новая реальность. Ветераны ТАСС и все, кто работает за рубежом, включая наших клиентов, — все счастливы. Вернули словосочетание «цитируем по ТАСС» — опять-таки старых сотрудников это особенно радует. И я считаю, что это оптимальная история. Я кстати, принял много решений, в том числе кадровых, от которых многие несчастливы, а  вот от этого все счастливы, даже те, кто ушел на пенсию.

СЕсть такое представление об устройстве российской системы государственной власти, о госструктурах и о крупных монополиях, что они неповоротливые, что они не просто забюрокрачены, а абсолютно коррупционны, что в них перемешивается азиатская модель взаимоотношений власти и бизнеса с элементами, которые мы почерпнули в западных управленческих моделях. И что человеку, который пришел из частного бизнеса, очень сложно подстроиться под эту существующую систему. Как вы входили в эту государственную структуру?

Если говорить про ТАСС, то мы стараемся это все минимизировать, свести к минимуму бюрократию. Это же информационное агентство, оно живет с большой скоростью — ты либо быстрый, либо мертвый. Здесь это чувствуется больше, чем в других бизнесах. Хотя, так как мы ФГУП, мы следуем определенным законам, которыми в частном бизнесе я бы, наверное, поступился. Здесь я все-таки пришел в большой государственный институт, где, например, даже отправить человека на заслуженный отдых очень сложно. Он награжден орденами-медалями, он был во всех горячих точках. Я как менеджер, назначенный государством, должен очень щепетильно к этому отнестись, то есть я должен учесть его заслуги, со времен, когда я еще не родился. Поэтому я долго со всеми спорил –– относительно того, что нужны определенные фонды, чтобы людей достойно проводить на пенсию, чтобы оставить им больницы, какие-то страховки продлить, оставить телефоны, машины, если они работали в регионах, и так далее. Чтобы они не чувствовали себя брошенными, чтобы государство отплатило им добром за добро. А то тут пришел такой молодой да ранний и всех их выкинул — так, конечно, не может быть.

СЭто вы про свои задачи «оптимизации бизнеса», как принято сейчас говорить?

Есть в этом определенные моральные ограничения, то есть в целом с меня этого никто не требует — резко всех оптимизировать. Я это действительно знаю, понимаю, у меня отец в глубоком пенсионном возрасте умер. А с точки зрения коррупции и тому подобного — я пришел в ТАСС, меня тут все знают. Всем людям, кто стоит на таких очень зыбких точках — на закупках и т. п. — я сказал: ребята, история такая: я вас назначаю, но в том случае, если вы попались на воровстве, в кабинет ко мне не заходите, не стойте на коленях, не говорите, что у меня семья, дети, то-се, пятое-десятое. Пеняйте на себя. Ну, что-то из этого получается, что-то, наверное, не получится. А в целом, я убежден, что государственным предприятием можно управлять с неменьшей эффективностью, чем частным. Если желать этого и получить на это все полномочия.

СА вы получили?

Я получил.

СЯ знаю, как затягивает журналистика, и понимаю, что происходит с людьми, которые долго работали журналистами, а потом стали менеджерами. Происходит дикий раздрай, когда в человеке журналист начинает бороться с менеджером. Потому что задачи разные. Вы уже хватанули этот вирус журналистский и чувствуете в себе внутреннюю борьбу между пониманием, как надо поступать с журналистской точки зрения, а как — с точки зрения управленца?

В известном смысле хватанул, в известном смысле есть инъекция. Тем более что я заканчивал факультет международной журналистики. Когда поступал в МГИМО, у меня было 200 публикаций, я работал в газетах, поэтому я давно, если можно так сказать, попробовал себя в этой профессии. Конечно, это не идет ни в какое сравнение с ТАССом — здесь работают реально гиперзвезды новостной журналистики, которые у меня по всему миру разбросаны. И эта «болезнь» — раньше всех что-то узнать, первым проверить и выдать на ленту — конечно, да, я уже как бы с ними вместе играю.

СДа, но ведь в государственном информационном агентстве не может не быть таких ситуаций, когда нужно новость, допустим, придержать. Из неких государственных соображений. Что тогда чувствуете?

На самом деле это связано всего-навсего с тем, что ТАСС не публикует слухи. И от этого мы очень «страдаем», потому что если бы я мог публиковать слухи, — а я знаю много всего...

СНо про грядущий переход губернатора Ткачева в Минсельхоз вы сообщили за день до его отставки. Тогда это был именно слух.

Максим Филимонов, главный редактор ТАССа, держал эту новость до тех пор, пока со мной не согласовал. У нас новость была часа за четыре до этого. Но до тех пор, пока я не убедился внутренне, поговорив с четырьмя людьми, не укрепился, что все это будет так, я эту новость не давал. Я ее лично разморозил. Ответственность большая, потому что мы государственные, потому что когда, например, умер Рэм Вяхирев, мировые СМИ ждали сообщения ТАСС.

СОжидали вас? Как в старые советские времена?

Ждали. И я вот это хочу вернуть. Но вообще-то журналистом я себя, конечно, не считаю. Хотя мне все время говорят: вы журналист. Я говорю: нет, я не журналист, я управляю ТАССом — это разные профессии.

СЧто бы вы назвали главным и самым большим своим личным достижением за прошедшее десятилетие?

Двоих сыновей. Буду банальным. Ничего больше, чем это, я в эти десять лет не достиг. Я раньше все время думал: «Какой идиот отвечает так на этот вопрос?!» — а сейчас я понимаю.

СНу, есть же вот это, классическое: родить сына, — двух в вашем случае, — построить дом, посадить дерево.

У меня была одна существенная потеря: у меня умер отец как раз в 2005 году. И родились двое сыновей. Это, конечно, главное достижение. Ну и третье достижение: я приобрел хорошую жену в эти десять лет, я считаю.

СМожете ли вы назвать свою самую большую ошибку за эти годы?

Самую большую ошибку? Я думаю, что она впереди.

СОптимистично.

Обязательно должна быть большая ошибка? Когда ты говоришь «большая ошибка», рисуются какие-то катастрофические последствия. Я думаю, что катастрофических последствий пока в каких-то моих решениях не было.

СЛадно, закрываем тему ошибок и переходим к теме уроков. Можете вспомнить три самых главных урока, полученных вами в профессиональной жизни?

Нужно очень беречь людей, которые с тобой работают. Беречь и очень за ними ухаживать, за людьми, которых ты действительно ценишь и без которых в конечном счете ничего сделать невозможно. Ничего нельзя сделать без людей и денег. Вот это главное. Им не надо давать усомниться в том, что ты — надежный тыл, в том, что ты думаешь о них не меньше, чем о себе. И второе: и в бизнесе, и в государственных структурах, в любом месте, нужно думать сначала об интересах твоего партнера или контрагента, а только потом о своих. Вот эта великая мудрость позволила мне сохранить огромное количество удивительных отношений.

СТо есть можно проиграть сражение и выиграть войну?

Это во-первых. А во-вторых, там не проиграешь. Когда ты думаешь об интересах твоего партнера больше, чем о своих интересах, ты практически никогда не ошибешься. Даже если ты где-то чем-то поступился, это значит, на следующем шаге тебе вернется сторицей. Это всегда работает так, ну, за исключением ситуаций, когда ты столкнулся с подонком. Но это уже читай выше о выборе людей. А третье — нет такого бизнеса, цена которому — жизнь. Вот это мне сказал в свое время один из первых иностранцев, который здесь продавал сигареты, как раз в тех начальных 90-х. Мы с другом увозили его в Шереметьево-2 в багажнике автомобиля, потому что его грозились убить. Вот он, выходя и улетая, чтобы больше сюда не вернуться, сказал: «Нет такого бизнеса, цена которому — жизнь». Он говорил про одну ситуацию, а я говорю про другое. Нет ничего в жизни ценнее, чем твои родители, семья и дети. Никогда нельзя менять одно на другое. Компромисса достигать можно и приходится.

СВо что бы вы инвестировали эквивалент 10 миллионов долларов пять лет назад и как бы вы распорядились этой же суммой сегодня?

В компанию Apple и пять лет назад, и сейчас, и в биотехнологии инвестировал. В биотехнологии и в здоровье людей. Что в конечном счете связано. Что я и делаю.

СНазовите, пожалуйста, трех самых ярких менеджеров в современной России.

Трех самых ярких менеджеров в современной России?.. Владимир Владимирович Путин — раз. Он полностью соответствует многим критериям, не боится принятия решений в интересах нашей страны, вне зависимости от того, как многим кажется, популярные они или непопулярные. Путин идет с большим отрывом.

Я бы Германа Грефа выделил еще. Потому что то, что он сделал со Сбербанком, не удивительно, но я понимаю, какой невероятной воли и степени концентрации от него это требовало. И Валерий Гергиев.

СГергиев?

Все знают его как великого дирижера, но он еще и грандиозный менеджер. Или, к примеру, Аркаша Новиков.

СРесторанный бизнес?!

Ресторанный бизнес, как раз специально полярное и совсем из другого мира. Он поменял реально многое в представлении о питании.

СПоменял подходы к ресторанному бизнесу в нашей стране.

Ну, он же был первым, кто в свое время создал ресторан, где не вытирали руку о скатерть, а официанты не были пьяными.

СНу что ж, посчитали Новикова.

Мы обидели множество людей, потому что много, конечно, очень хороших…

По масштабам бизнеса, допустим, Греф и Новиков несопоставимы, но я помню, как Аркадий сам все время заказывал столики. Ему звонили, он заказывал сам: «Просто они, кроме меня, там никого не знают».

СА я помню, как он мне как-то помогал парковаться около его ресторана и под дождем. На парковке было тесно, так он минут восемь размахивал руками, под дождем и без зонтика, и показывал, сколько места до других машин.

А я помню, как он искал украденный портфель в одном из своих ресторанов. До трех часов ночи это дело расследовал, беседуя, просматривая камеры вместе с милиционерами. Портфель он не нашел, но честно искал.

С«Он хотя бы попробовал».

Он попробовал, и это было с 11 до 3. Он реально только этим занимался. А товарищ был — ну, просто товарищ, никакой не начальник, просто человек.

СВот таким образом мы набросали еще несколько качеств, которыми должны обладать менеджеры, которых потом люди ставят на вот эти самые лидирующие позиции.

Надо всегда оставаться человеком. В конечном счете именно это, наверное, самое важное качество.

СО! Вот тут я соглашусь на 100%. К тому же это еще и хорошая точка для нашего интервью. И спасибо за то, что создали как минимум одну крутую компанию, — я это говорю со знанием дела.

Как минимум я создал для вас место работы. И это уже неплохо.С