Символ Веры

Я узнал о Вере Кузьминой из ФБ замечательного бостонского поэта Леопольда Эпштейна.  Он написал: «Давно не испытывал такого потрясения от стихов» — и дал ссылку на публикацию с фотографией. Я эту фотографию уже видел в чьих-то других статусах, но как-то не обращал внимания. «Родилась в городе Каменск-Уральский в 1975 году, где проживает по сей день. Работает участковым фельдшером. Стихи пишет около трех лет. Единственная публикация — в газете “Графоман” города Вельска».

Я кликнул, начал читать и поразился. Сильные, жесткие, местами даже жутковатые и очень яркие стихи.

Кому — в тиши домашнего мирка
Дремать и наводить на кухне глянец,
А мне — случайной бабой у ларька
Листать вагоны, дождики и пьяниц.

Случайно греть картошку на плите,
Шуршать ночной сатиновой рубашкой,
Пойти на скрип калитки в темноте —
Закрыть забыли после полторашки,

Вернуться, вынуть старое пальто:
Накинь, мужик, продует от порога,
И слушать, как выкладывают то,
О чем не говорят жене и Богу.

Немножко на грани истерики, но точно эту грань чувствующие. Ни разу не пересекающие. И очень, как бы это сказать, рефлексивные. То есть все время чуть-чуть сами про себя. Немного похожи на Бориса Рыжего, но, может, это из-за тематики и местного колорита.  Кто это? Откуда? Почему я раньше не слышал? А, ну да, стихи пишет около трех лет. Самой сорок. Нигде не публиковалась. Минуточку.  Три года пишет. Фельдшер из Каменска-Уральского. Я стал перечитывать.

Странно, но при перечитывании мне эти стихи понравились меньше. То есть это безусловно были хорошие, талантливые стихи. Очень культурные, очень мастеровитые. Но какими-то они мне показались просчитанными, что ли. Предсказуемыми. Еще раз, стоп.  Когда я читал эти стихи во второй раз, я как-то отвлекся от того, кто их автор. Вот, снова вспомнил. И опять эта курящая на подоконнике женщина трудной судьбы в белом халате соединилась с прочитанными строчками, и восторг вернулся.

А потом я подумал: нет, простите, так не бывает. Человек, начавший писать три года назад, так не пишет. Будь он трижды талант и самородок. В этих стихах нет провалов, нет слабых мест. Они стилистически разнообразны. Они техничны и очень рациональны. Это поэзия человека, всю жизнь работающего со словом, знающего в нем толк. И потом, откуда там все эти культурные, интеллигентские, столичные ассоциации? Этот автор воспитан на Галиче. Этот автор обращается в стихах то к Шаламову, то к Мандельштаму, то к Бродскому. Еврейская тема там откуда? Нет, я совсем не считаю, что фельдшерица из провинции не способна понять и оценить Мандельштама и Галича. Прочитать «Колымские рассказы».  Проникнуться трагедией холокоста. Наверное, еще как способна. Но концентрация всех этих отсылок, цитатность, узнаваемость… Это язык столичного интеллигента, стилизованный под народный сказ. Она совсем не та, за кого себя выдает. Мысль о том, что Веру Кузьмину мог кто-то придумать, привела меня в восторг, и я немедленно написал про нее в фейсбук, предположив, что, наверное, она литературный проект, но преостроумнейший.

Довольно много народу на это отреагировало. Реакция была трех типов. Одни восхищались и делились стихами, как новым поэтическим откровением. Комментарии типа «порадуйтесь таланту и погорюйте о женской судьбе» были довольно типичными.

Другие недоумевали, с чего бы это у меня могли возникнуть такие странные предположения. Среди них оказались и люди, знакомые с уральской поэзией и поэтами. Мне подтвердили, что да, есть такой человек в Каменске-Уральском, и да, есть такие стихи. Впрочем, личных знакомых Веры Кузьминой не нашлось.

Третьи были почитателями таланта Веры Кузьминой. Нет, не почитатели, фанаты. Они в основном предлагали мне набор различных предметов, с которыми я должен был немедленно заняться анальным сексом, поскольку, с их точки зрения, мне, как и большинству жителей северных американских штатов, именно такого рода сексуальные практики были наиболее близки и присущи. Более того, они как-то связывали мои сомнения в существовании поэта Веры Кузьминой с моей приверженностью к этим сексуальным практикам.

Несмотря на то что логика этих людей показалась мне не совсем безупречной, их чувства я понимал. Америка обложила их со всех сторон. Она собирается отнять у них нефть, территории и продукты питания. А теперь житель Америки решил отобрать у них любимого поэта. Причем Вера Кузьмина для них не просто любимый поэт. Она их друг по фейсбуку, она одна из них, она выражает их мысли и чувства, она разговаривает с ними на их языке, и вообще, с ней гораздо легче отождествиться, чем с Блоком или Ахматовой. Для них Вера Кузьмина уже гораздо больше, чем поэт.

«Напрасно в дни великого совета, где высшей страсти отданы места, оставлена вакансия поэта: она опасна, если не пуста», — беспокоился когда-то Пастернак. Разумеется, он имел в виду вакансию поэта государственного. Но позднесоветское, равно как и российское государства это предупреждение проигнорировали и, в конечном итоге, сама вакансия исчезла за ненадобностью. Ничего страшного от этого, кстати сказать, не случилось.

Но, помимо государственной, существует еще одна вакансия, которая сама по себе никак не отменяется: это место народного поэта. Критерии, по которым происходит отбор на эту вторую вакансию, довольно прозрачны: простые, понятные стихи, отражающие суровую окружающую действительность, рабоче-крестьянское происхождение автора, лирический герой, склонный к алкогольной зависимости, надрывно-трагическая нота, непременно этой зависимости сопутствующая, а также пафос безальтернативного патриотизма, лучше всего выраженный Блоком словами «но и такой, моя Россия, ты всех краев дороже мне». Сам Блок, кстати, на эту роль не прошел по нескольким критериям, а вот его безусловный эпигон Есенин стал архетипическим народным поэтом.

Поскольку это место находится не где-нибудь, а в народном сознании, то когда оно не занято, а оно уже довольно давно свободно, народ ощущает некоторое смутное беспокойство. Претендентов на вакансию, если она не пуста, всегда предостаточно, но проблема в том, что, помимо всех перечисленных выше критериев, есть еще один, важнейший: чтобы вакансию занять, необходим еще и талант. Автор стихов Веры Кузьминой, кто бы им ни был, этим талантом безусловно обладает.

Не прошло и суток с момента выхода моего злополучного фейсбучного статуса, как в мой ФБ постучалась и сама Вера Кузьмина. Она заверила меня, что она не проект, была со мной очень мила и любезна и с охотой отвечала на все мои вопросы. Он подтвердила все факты из своей биографии и даже добавила, что купила компьютер всего пять лет назад для заполнения амбулаторных карт. Стала лазить по интернету, почитала чужие стихи и решила, что может не хуже. Некий неизвестный мне человек научил ее «как писать правильно — чтоб рифмы там, сносы ударений» и привел на Стихи.ру. Там она стала довольно популярной, а потом поэт Алексей Ивантер затащил ее на фейсбук.  Ее любимые поэты Цветаева, Евтушенко и Гумилев. Но читала она в основном классику. То, что можно было найти в библиотеке. А с Галичем, например, совсем не знакома. Друзья присылали одну песню — «Караганду».

То, что она не знакома с Галичем, поразило меня почему-то больше всего. Вот отрывок из одного ее стихотворения, очень славного, совсем не подражательного, но звучащего почти цитатой:

Здесь? А в церкви — ты не слышала, Райка?
Их гоняли по Вороньже работать,
А потом давали черную пайку,
Вертухаил старый дедушко Зотов.

Твой папашка не дает алиментов,
У пивной все ошивается бочки,
А у матери у Божией ленты
Как у Майки, у завмаговой дочки.

Вообще, если говорить о влияниях и сходствах, то стихи Веры Кузьминой поразительно похожи на стихи того самого Алексея Ивантера, который привел ее на фейсбук.

Некому бабку теперь схоронить, сад от разбойников оборонить — деда из крайнего дома летом доела саркома. Осень пришла, всё одно к одному: вышел сынок и вернулся в тюрьму, без вести сгинула дочка три уже полных годочка.

Это последнее по времени публикации стихотворение Ивантера. А могло бы быть спокойно и Кузьминой. Впрочем, если они тесно друг с другом общаются, то наверняка друг на друга как-то влияют.

Почти сразу после нашего разговора Вера Кузьмина «убила» свой фейсбук и вообще все свои профили в социальных сетях. Через пару недель она появилась снова как ни в чем не бывало. Что все это значило, я не знаю. Одновременно вышли ее публикации в нескольких печатных изданиях, а Дмитрий Быков очень хвалил ее в своей передаче на «Эхе Москвы». Впрочем, и критиковал тоже. Прочел два ее стихотворения: одно плохое, другое хорошее.  Похоже, что Вера Кузьмина стремительно становится знаменитой.

На днях я залез на Стихи.ру. Это главный сайт русской непрофессиональной поэзии. Вера Кузьмина публикуется там с 2012 года под псевдонимом Веник Каменский. У нее почти 70 тысяч читателей. За эти три года она написала больше 7000 комментариев на чужие стихи. Это примерно по семь комментариев в день. Меня интересовало, с чего она начинала. Вот четвертое стихотворение Веника Каменского. Опубликовано 20 июня 2012 года.

Веселие Руси и Мандельштам

«Золотистого меда струя» — это было давно,
Да еще не в Покровке — в печальной и древней Тавриде.
Самогон на столе. Далеко золотое руно:
Вот тулуп дыроватый, да теплый — в избе не увидят.

За окошком Наташку ядреную в красном платке
Обнимает Петруша — стоит не особенно прямо.
Все забыли о том, как довез по сибирской реке
Одиссей хитроумный в простылый барак Мандельштама.

Пенелопа в пресветлых покоях не ждет и не шьет:
После днюхи полмесяца в самой глухой из простраций.
И русалки с опухшими лицами ночь напролет
Пьяно возятся в ряске, пытаясь на берег забраться.

Мандельштам, вы просили одно: «Сохрани мою речь»,
Как о хлебе и смерти просили. Похоже, напрасно.
Начинает сивуха с луны за околицей течь
На гнилое, в бурьян непролазный упавшее прясло.

Перемешан с медовой душой зацветающих лип
Наглый запах дрожжей, их прокисшей расквашенной пены.
И не нужен, забыт ваш простуженный шепот и хрип,
Как и длинные брови навеки прекрасной Елены.

Лучше в темном лесу для себя топорище найти —
Там, где глухо кричит над болотом бессонная птица,
Или сук подходящий — ведь это в России в чести,
Чтоб не видеть, не слышать, не сравнивать.
Чтобы не спиться.

Я здесь не буду обсуждать его достоинства и недостатки. Я просто спрашиваю: возможно ли, что это стихотворение начинающего поэта 37 лет от роду, женщины-фельдшера, всю жизнь прожившей в Каменске-Уральском? И еще, возможно ли, что с 2012 по 2015 год уровень стихотворений Веника Каменского никак не меняется? Есть более удачные, есть менее удачные, есть просто очень хорошие стихи, но с самого первого стихотворения это стихи зрелого поэта-мастера, прекрасно владеющего своим ремеслом. Тут, безусловно, какая-то загадка.

Вариантов разгадки не так много.

В том, что реальный человек Вера Кузьмина существует, у меня практически нет сомнений. А дальше есть несколько возможностей:

1. Вера Кузьмина является автором своих стихов, но свою биографию она сознательно изменила, чтобы привлечь к себе дополнительное внимание. Это самый скучный из вариантов, и мне совсем неохота про него думать.

2. Автором стихов Веры Кузьминой является кто-то другой (или другие).  То есть Вера Кузьмина — это такая Черубина де Габриак двадцать первого века, в миру поэтесса Елизавета Дмитриева. А по сути литературный проект Макса Волошина, придумавшего ей псевдоним и биографию. Впоследствии из-за нее состоялась полуанекдотичная дуэль Волошина с Гумилевым. Дело в том, что Гумилев искренне поверил в существование Черубины и на Волошина очень обиделся. Впрочем, это была не последняя дуэль поэтов в истории русской литературы. Но это совсем другая история.

3. Про Веру Кузьмину все правда. И все эти стихи (около двух сотен стихотворений) она написала за последние три года. Ну тогда… Тогда это чудо. Но, в конце концов, бывают же чудеса. Всем хочется, чтобы бывали!

У кого-то, кажется, у Рубинштейна, я читал такой литературный анекдот. Как-то рассказчик показал Дмитрию Александровичу Пригову стихотворение одного своего знакомого. Стихотворение было красивым, гладким и написано в точности под Серебряный век. «Это не интересно», — сказал Дмитрий Александрович. «Но ведь это он нарочно!» — возразил рассказчик. «А, ну тогда это интересно!» — согласился Пригов.

Честно говоря, для меня не так интересно, если кто-то и вправду пишет нарочно «под  Веру Кузьмину». А вот если она и вправду настоящая, то вот это действительно здорово. В истории литературы есть несколько загадочных авторов, от Шекспира, до Шолохова, в подлинность которых очень трудно поверить. Принимая во внимание то, что мы знаем об этих людях, очень трудно поверить, что они написали то, что написали. На мой взгляд, поэзия Веры Кузьминой является чем-то вроде литературной проверки. Возможно ли, что автор настолько не соответствует тому, что, а точнее, как он пишет? Потому что если Вера Кузьмина и вправду Вера Кузьмина, чего я искренне желаю, то я готов поверить и в подлинность Барда, и в то, что 22-летний мальчишка написал четырехтомную эпопею, ставшую классикой двадцатого века.