Назад в будущее, которое мы потеряли

За пару лет нефть подорожала в 16 раз. Люди пересели из нормальных автомобилей в карликовые. Над миром повис страх…

Звучит фантастично, но это правда было: нефтяной кризис 1973 года на десять лет вперед обеспечил фантастов сюжетами. Ну вот, например: нефть иссякла, автомобили запрещены, и лишь редкие беспечные ездоки жгут бензин под капотом раритетных спорткаров. Время действия — 2015 год.

Это одна из десятков «энергетических» антиутопий — Firebird 2015 AD, канадский боевик с трудной судьбой. Он вышел в 1981 году, за месяц до второго «Безумного Макса», и пропал в его тени. Смотреть его, впрочем, невозможно. Контекст ушел. Хоть мы гораздо ближе к нефтяному голоданию, чем в начале восьмидесятых, страх остаться без бензина устарел.

Так всегда бывает. Кто теперь вспомнит о клонировании? А как его боялись лишь недавно, в 2000 году! Даже сняли целый фильм со Шварценеггером в главной роли. Время действия — 2015 год, и Шварценеггеров в фильме сразу два.

Но овечка Долли давно мертва, и никто уже не боится встретить свою копию.

Смешно сказать, чего боялись до войны. Молодой лейтенант в отставке, страдая от безделья и туберкулеза, предсказал, что 2012 году американцы выберут президентом Нехемию Скаддера — сельского попа с амбициями Дональда Трампа. Аккурат в 2015 году Скаддер отменит выборы, назначит себя первым воплощенным Пророком и установит на всем американском континенте полувековую теократию. Пока прочие земляне эксплуатируют Венеру, примерно как европейцы Африку.  

Неудачливого предсказателя звали Роберт Энсон Хайнлайн, рассказ «Логика империи» написан за несколько месяцев до вступления США во Вторую мировую войну. Когда все как-то сразу поняли, чего на самом деле нужно бояться.  

«Богатые становятся богаче, а бедные — беднее. Любая добрая воля так называемых правящих классов не изменит этого положения, потому что основная проблема требует научного анализа и математического ума. Ты полагаешь, что сможешь объяснить эти проблемы широкой публике?...Нет, Хэмп, благоразумные рассуждения никуда не приведут тебя в этом развращенном мире. Для того чтобы заставить себя слушать, ты должен быть демагогом или политическим проповедником, вроде этого типа — Нехемии Скаддера. Мы весело и с треском несемся на всех парах в преисподнюю, и это не прекратится, пока все не провалится ко всем чертям!
— Но... О черт, что же мы можем сделать?
— Ничего. Все должно стать гораздо хуже, прежде чем стать немного лучше. Давай выпьем!»

Да, у Хайнлайна любят и умеют выпить. У Стругацких тоже пьют, но мрачно, безнадежно, разрывая майку на груди. Пьет и бывший космонавт Иван Жилин, протагонист «Хищных вещей века» (1965 год). Упав с небес, он обнаружил Землю в запустении. В десятые годы нашего века, после лихой эпохи путчей и бандитских войн, население целой страны погрузилось в мещанскую дрему и знает лишь два способа взбодриться: наркотики да экстремальный спорт.

«Миллионы погибших дураков, злых и добрых, виноватых и невиновных… Последние схватки, последние путчи, особенно беспощадные, потому что последние. Уголовники, озверелое от безделья офицерье, всякая сволочь из бывших разведок и контрразведок, наскучившая однообразием экономического шпионажа, взалкавшая власти… Пришлось вернуться из космоса, выйти из заводов и лабораторий, вернуть в строй солдат. Ладно, справились. Ветерок перебирает листы “Истории фашизма” под ногами… Не успели вдоволь повосхищаться безоблачными горизонтами, как из тех же грязных подворотен истории полезли недобитки с короткоствольными автоматами и самодельными квантовыми пистолетами, гангстеры, гангстерские шайки, гангстерские корпорации, гангстерские империи… Тонны героина, цистерны опиума, моря спирта… и еще что-то, чему пока нет названия… И снова все висит на волоске, а дураки решают кроссворды, пляшут фляг, желают одного: чтобы было весело».

Вы не волнуйтесь, светлое будущее обязательно наступит. Но веке эдак в двадцать втором. А нам — мучиться. Наше время — для антиутопий. Даже те, кто в фантастику ни ногой, обязательно поместят в начало XXI века какой-нибудь ад. В «Алой чуме» Джек Лондон назначает на 2012 год разрушительную эпидемию: к 2015 году на всей планете останется несколько сотен человек.  

«Вообразите себе, дети мои, поток людей — больший, чем лососей в реке Сакраменто, — обезумев, стремящийся из городов, тщетно пытаясь спастись от вездесущей смерти. Они несли смерть с собой. Даже в аэропланах богачей, летающих в безопасности над горами и пустынями, — даже в них была смерть. Сотни этих аэропланов спасались в Гавайи, но чума была уже всюду. Это мы узнавали из телеграмм, пока не прекратилось сообщение с Сан-Франциско. Это прекращение связи с остальным миром прямо ошеломляло. Словно мир был вычеркнут, перестал существовать. Шестьдесят лет этот мир не существует для меня. Я знаю, — где-то должны быть Нью-Йорк, Европа, Азия, Африка, но оттуда не слышно ни одного слова, —  ни одного за шестьдесят лет. С приходом Алой смерти мир упал в небытие. Совершенно невозвратно. Десять тысяч лет культуры и цивилизации были сметены во мгновение ока, "исчезли, словно пена”».

Живописно, но кто сейчас боится эпидемий?

Пожалуй, лишь Айзек Азимов спасает положение. Действие рассказа «Хоровод» (1942) происходит в точности в 2015 году. Солнечная система уже колонизирована, люди в целом добры и разумны, а помогают им роботы. Старомодные умники в скафандрах рассуждают об оптических характеристиках базальта, и все обязательно, обязательно закончится хорошо.

«Стоявшая рядом черная базальтовая скала защищала их от солнца. Вокруг все было погружено в черную тень безвоздушного мира. Тень обрывалась, как будто обрезанная ножом, и дальше начиналось нестерпимое белое сияние мириадов кристаллов, покрывавших почву.

— Клянусь космосом, вот это да! — У Донована захватило дух от удивления. — Прямо как снег!

Действительно, это было похоже на снег. Пауэлл окинул взглядом сверкающую неровную поверхность, которая простиралась до самого горизонта, и поморщился от режущего глаза блеска.

— Это какое-то необычное место, — сказал он. — В среднем, коэффициент отражения от поверхности Меркурия довольно низок, и почти вся планета покрыта серой пемзой. Что-то вроде Луны. А красиво, правда?»

Жаль, что этого будущего не случилось. Ну извини, Марти Макфлай. Но заодно мы избежали вторжений, эпидемий, теократий и ста вариантов атомной войны. Она тоже обычно случается в начале XXI века. У Брэдбери, например, где-то между 2005 и 2026 годом. Точная дата конца света неизвестна, потому что некому уже писать хронологию. Разговорчивый дом из рассказа «Будет ласковый дождь» (1950) на несколько лет пережил своих хозяев.

«И наконец, пламя взорвало дом, и он рухнул пластом, разметав каскады дыма и искр.

На кухне, за мгновение до того, как посыпались головни и горящие балки, плита с сумасшедшей скоростью готовила завтраки: десять десятков яиц, шесть батонов тостов, двести ломтей бекона — и все, все пожирал огонь, понуждая задыхающуюся печь истерически стряпать еще и еще!

Грохот. Чердак провалился в кухню и в гостиную, гостиная — в цокольный этаж, цокольный этаж — в подвал. Холодильники, кресла, ролики с фильмами, кровати, электрические приборы — все рухнуло вниз обугленными скелетами.

Дым и тишина. Огромные клубы дыма.

На востоке медленно занимался рассвет. Только одна стена осталась стоять среди развалин. Из этой стены говорил последний одинокий голос, солнце уже осветило дымящиеся обломки, а он все твердил:

— Сегодня 5 августа 2026 года, сегодня 5 августа 2026 года, сегодня…»

Смешно, не правда ли? Ну кто в наше время боится войны?