Был ли Рюрик предком Николая Рериха?

Николай Рерих был человеком, мастерски распространявшим о себе самые невероятные слухи и легенды. Возвратившийся король Шамбалы; живописец, исцеляющий своими картинами; мессия, призванный спасти мир, — во всех этих ипостасях он находил пылких приверженцев или скептиков, насмехавшихся над образами, которые он создавал. Однако было обстоятельство, несомненное и для друзей Николая, и для его врагов, — история об аристократическом происхождении.

Якобы родоначальником Рерихов был не кто иной, как сам основатель российской государственности варяг Рюрик, один из потомков которого в Средние века вернулся на свою прародину, в Швецию (как известно, прочие представители семейства надолго утвердились в России в качестве членов царствующего дома).

Однако лишь наиболее истовые приверженцы Рериха приняли эту часть «семейной истории» за чистую монету. Уж слишком очевидно основывается она на простом сходстве имен Рериха и Рюрика. А вот о том, «кто возвратился в Швецию», упоминают все биографии и справочные издания — и русские, и англоязычные.

Потомки этого реэмигранта (точнее его не назовешь) выдвинулись впоследствии как тамплиеры — лучшую родословную для склонного к оккультизму Николая Рериха вряд ли можно придумать.

Первым Рерихом на русской земле был, вероятно, прадед Николая, шведский генерал, сражавшийся под знаменами Карла XII, а после его поражения перешедший на службу к Петру Великому. Впоследствии швед получил от русского царя поместья вблизи Балтийского моря. Сын генерала — Федор Рерих — якобы являлся высокопоставленным чиновником и членом тайного масонского общества. Следующий Рерих — Константин — не только был уважаемым нотариусом, но и, по-видимому, принимал деятельное участие в разработке законодательства по отмене крепостного права.

Воистину блистательный ряд предков!

Но уже вследствие начальных исследований выяснилось, что «Рерих» в различных вариантах написания (Rörich, Röhrich, Roehrich и т. п.) — известная немецкая фамилия, которую ономастика связывает со словом Röhricht (заросли тростника) или с именем Родерих. Напротив, в шведской телефонной книге, несмотря на поиски по всем возможным вариантам имен, удалось найти одиннадцать Röricks и двух Röhrichs. Но ни одного Roerich или Rörich там не обнаружилось.

Представляется маловероятным и то, что Константин Рерих, родившийся в 1837 году, активно участвовал в реформах 1861 года, и то, что его отец — Федор, чиновник высокого ранга, — состоял в масонских ложах, которые жестоко преследовались тогдашней российской властью.

Правда о происхождении Николая Рериха выяснилась лишь несколько лет назад. Латвийский исследователь Ивар Силарс взял на себя труд просмотреть все крестильные списки немцев, в 1939 году оказавшиеся в Третьем рейхе, а затем, в 1971-м, из Ростока вновь возвращенные в Балтию.

Было известно, что Константин Рерих происходил из Курляндии, ныне являющейся частью Латвии, а тогда числившейся провинцией Российской империи. «Балтийские бароны» немецкого происхождения господствовали здесь над массой своих подданных, в основном латышей.

Изучая списки прихожан Курляндии, Ивар Силарс обнаружил множество сюрпризов. Для начала выяснилось, что Константин был незаконнорожденным ребенком. Его матерью являлась происходившая из Пруссии служанка Констанция Шушель. Более того, в крестильной записи отсутствовало имя отца младенца! Скорее всего, фамилию «Рерих» Константин получил лишь двенадцать лет спустя. И вовсе не потому, скажем, что потомок немецких ремесленников по имени Фридрих Рерих действительно был его отцом, или, во всяком случае, не только потому, — если довериться свидетельствам, обнаруженным латвийским историком. В ходе многомесячных исследований Ивар Силарс наткнулся на ряд таких фактов, которые в совокупности могли бы послужить материалом для романа о классовых противоречиях в тогдашней Курляндии.

Итак, Констанция Шушель в 1837 году, к моменту рождения своего первого сына, была служанкой в имении Паплакен, принадлежавшем одному из самых могущественных семейств Курляндии — баронам фон дер Ропп. А Фридрих Рерих, седьмой сын портного, предки которого более ста лет назад переселились в Балтию, достиг должности управляющего Паплакеном. Что Фридриха Рериха назвали отцом Константина только через двенадцать лет после рождения ребенка, было бы, возможно, не столь достойно внимания, если бы не несколько необычных обстоятельств. Во-первых, годом позже Констанция родила следующего сына, Альбрехта, а через несколько лет — еще одного ребенка. В этих случаях двенадцати лет не потребовалось, и мать сразу же назвала Фридриха отцом своих детей. Во-вторых, именно Константин, отец которого был неизвестен, в качестве восприемников удостоился сразу троих уважаемых в Паплакене людей: врача, амтмана и мельника (в то время как, например, крещение второго ребенка прошло в гораздо большем соответствии с общественным положением Констанции и было засвидетельствовано пастухом и шорником).

Еще одна странность касалась внесения записи о крещении в церковную книгу, сделанного вопреки всем правилам. Вместо положенной последовательности — ребенок был крещен 7 июля, — запись о его рождении сделали лишь в декабре. К тому же этот мальчик, в отличие от двух других детей Фридриха и Констанции, был крещен не в лютеранской церкви Норд-Дурбена, окормляющей Паплакен, а в Бирсдорфе и внесен в церковную книгу еще одной общины, а именно Виргена. С Виргеном было связано особое обстоятельство: оттуда происходили фон дер Роппы. Случайность? Вряд ли, принимая во внимание дальнейший жизненный путь Константина Рериха. Незримое покровительство сопутствовало этому молодому человеку, в конце концов ставшему своим для высшего общества имперской столицы.

Когда в 1849 году незаконнорожденного сына служанки для изучения права приняли в Технологический институт — одно из самых известных учебных заведений Санкт-Петербурга, — он вдруг не только перестал числиться безотцовщиной, но и получил фамилию Рерих. В том же году фон дер Роппы сдали Фридриху Рериху в аренду два своих имения. Это последнее упоминание Фридриха в жизнеописании его мнимого сына: ходатайство о принятии в институт, так же как и оплату обучения, взял на себя некий Эдуард фон дер Ропп, прежде живший в имении Паплакен и фигурировавший в сохранившихся документах в качестве опекуна юноши.

Сначала Константин пребывал в Технологическом институте, но затем по неизвестным нам причинам прекратил учебу.

И все же ему было суждено занять довольно высокое положение в обществе.

Тогдашняя Россия была государством с жесткими сословными градациями. Существовали 14 рангов гражданского чиновничества, имевших соответствия в армии, над всеми социальными группами превалировало потомственное дворянство. Даже купечество — в зависимости от величины своего капитала — разделялось на первую и вторую гильдии. Следующего по Табели о рангах чина добивались многолетней службой, в отличие от членства в купеческой гильдии, которое можно было получить за особые заслуги или купить. Именно в гильдию и был принят Константин Рерих.

Он начал работать бухгалтером на фабрике, затем стал сначала чертежником, а в конце концов и бухгалтером на строительстве железнодорожной линии Санкт-Петербург — Варшава. Его опекун Эдуард фон дер Ропп был в это время высокопоставленным чиновником инженерного корпуса путей сообщения в Санкт-Петербурге, то есть одним из начальников своего подопечного.

Затем последовал следующий «профессиональный» этап в жизни Константина Рериха. Во время переписи населения 1863 года он, несомненно, служил бухгалтером в Санкт-Петербурге — и вдруг в это же время его имя появилось в списках купечества второй гильдии курляндского города Газенпота, где жила его 55-летняя мать. Между прочим, тогдашний курляндский адрес Константина — Кулдигас, 16, а фон дер Роппов — Кулдигас, 14. Спрашивается, откуда взялись у бухгалтера Константина Рериха деньги и, конечно же, связи для того, чтобы, находясь в Петербурге, зарегистрироваться газенпотским купцом. И для чего?

Ответить на последний вопрос нетрудно. Дело в том, что в 1862 году Константин Рерих женился на Марии Калашниковой (будущей матери Николая), происходившей именно из этого сословия.

За невестой числилось небольшое приданое: претендуя на свою долю в наследстве (дом в городе Острове), она запуталась в юридических спорах. Чтобы не допустить продажи с молотка имущества жены, в 1867 году Константину Рериху, получавшему в ту пору полторы тысячи в год, пришлось просить своего начальника о займе в 400 рублей. Но несколько месяцев спустя в его судьбе случилось ошеломительное событие. Из неведомого источника тридцатилетний Рерих получил огромную по тем временам сумму в 10 000 рублей, внес ее в качестве залога и, несмотря на незаконченное юридическое образование, получил место нотариуса в Санкт-Петербургском военном суде. (Вряд ли эти и вообще какие-либо деньги могли поступить из жениного наследства, так как дом в Острове еще многие годы оставался общей собственностью Марии и ее родственников.)

Так началось карьерное восхождение Константина Рериха, сулившее ему высокопоставленных клиентов и солидное положение. В 1872 году он купил огромное поместье к северо-западу от Санкт-Петербурга, благодаря чему оказался обладателем почти всех атрибутов, обязательных для представителя господствующего слоя империи. Почти всех — так как дворянином он не был, да и не стал им никогда.

Тем неистовее его сын Николай позже будет утверждать обратное. Перед женитьбой на девушке, происходившей из аристократического семейства, он будет уверять ее сомневающихся родственников в своем благородном происхождении, сокрушаясь, что не может этого доказать из-за пожара в доме его прадеда, уничтожившего соответствующие документы. В качестве единственного подтверждения своей родословной Николай будет показывать герб семьи Рерих — по всей вероятности, найденный им в Латвии и присвоенный после недолгих размышлений. В 1930 году ему удалось, так сказать, окончательно «облагородиться», когда в связи с получением французского гражданства он прибавил к своему имени дворянскую частицу «де». Отныне, ведя переписку с разными людьми, он будет настаивать на обращении к себе как к «де Рериху», и в дневниковой записи одной из его поклонниц будет сказано о справедливости такого требования, поскольку в России Рерихи имели баронский титул. И не какой-то русский титул вроде барон или князь. Нет, он настаивал на том, что они носили именно немецкий титул «Фрейхерр» (Freiherr).

Рерихи? Или Freiherr von der Ropp (барон Фрейхер фон дер Ропп)? Зададимся вопросом о том, что вообще знал Николай Рерих о происхождении своего отца и можно ли обнаружить хоть какое-то указание на сей счет в многочисленных письмах и записках плодовитого автора. Скажем сразу: ни разу там не упомянуты ни Шушели, ни фон дер Роппы — во всяком случае, их нет ни в одном из многочисленных изданий переписки Николая Рериха и его автобиографий. Нет там и сведений об Эдуарде фон дер Роппе, о котором известно немногое. В банке данных Института Восточной Европы содержится информация о том, что он родился в 1810 году в Паплакене, дослужился в Управлении путей сообщения до чина действительного статского советника, четвертого класса по Табели о рангах, и незадолго до конца 1869 года умер в Санкт-Петербурге. По всей вероятности, Эдуард фон дер Ропп никогда не был женат и не имел детей. Уж не после ли его смерти Константин Рерих и получил огромную сумму, необходимую для покупки Извары — поместья возле Санкт-Петербурга — в 1872 году?

Если мы проследим скупые сведения Николая Рериха о его семье с отцовской стороны, то пустоты в них бросятся в глаза прежде всего. Не упомянуты ни сестры, ни братья отца, нет никаких данных о немецком происхождении Константина или о том, что его родным языком был немецкий. Однако вопрос стоит так: Константин Рерих сделал все возможное для того, чтобы позабыть свое курляндское прошлое и создать себе «новую» идентичность, или это его сын Николай, «исконный русский», скрыл происхождение своего отца?

То немногое, что Николай Рерих сообщил позже о родных отца, весьма противоречиво. Вот, например, описание деда, сделанное в 1912 году: «Бежит веселая детвора вниз по лестнице. <…> Старый Федор впускает в высокую темную дверь дедушкина кабинета.

Все у дедушки особенное.

Нравятся нам кресла с драконами. Вот бы нам такие в детскую! Хороши у дедушки часы с длинной музыкой. В шкафах с разноцветными стеклами книги с золотыми корешками. Висят черные картины. Одна, кажется нам, давно висит вверх ногами, но дедушка не любит, чтобы у него что-либо трогали.

Много приятных вещей у дедушки. <…> Можно потрогать масонские знаки (не дает надевать) и ширмы со смешными фигурами. А когда дедушка бывает добрый и нога у него не болит, он откроет правый ящик стола. Тут уж без конца всяких занятных вещей. <…> Полюбили мы бегать к дедушке после всяких занятий.

Рады мы дедушке».

А вот еще одно:

«Дедушка к себе велят идти.

Сердитый дедушка. Высокий, серый такой, колючий. Не угадать по нему сделать. Все-то он лучше всех знает. Все, что было при нем, лучше всего. Все должно быть так, а не иначе. Ругает и все что-то требует».

Дедушка Федор еще несколько раз появляется в дневниковых записях и письмах Николая Рериха. Мы узнаем, что в юности служил он в гусарах, дымил как паровоз и дожил до 105 лет. Только был ли этот дедушка Федор Фридрихом Рерихом? Или это кто-то другой? Ведь в русском языке со словами Großfater (дед) или Großfäterchen (дедушка) обходятся весьма произвольно.

Увы, у нас есть причины для сомнений. Фридрих Рерих, сын портного, — и гусар? Едва ли можно в это поверить, учитывая, что гусары рекрутировались из национальных меньшинств юга России или из высшего дворянства для императорских лейб-гвардейских полков. Точно так же обстоит с утверждением, что дедушка дожил до глубокой старости. Так могло бы быть, останься Фридрих, рожденный в 1806 году, у своего сына в Петербурге. Сохранилось письмо Николая Рериха к его латвийскому адресату Рихарду Рудзитису, где говорится о том, что долголетие Федора генетическое, так как и отец его, то есть прадед Николая, жил более девяноста лет. Однако это неправда: портной Иоганн Рерих, как выяснил Ивар Силарс, умер на 57-м году жизни.

Принадлежность Фридриха к масонам тоже вызывает сомнение — во всяком случае, если Федор и Фридрих являются одним лицом. Ведь масонство в тогдашнем русском государстве было под запретом, и лишь немногие высокопоставленные особы осмеливались с этим не считаться. Неужели Фридрих Рерих, старательно делавший карьеру, мог пойти на такой риск?

Мы окажемся ближе к истине, если допустим, что Николай Константинович в одном образе объединил двух разных людей. Описанный им Федор имеет некоторое сходство с Фридрихом: в частности, Фридрих действительно дожил если и не до 105, то все-таки до 99 лет.

Правда, этим фактом все общее между ними и исчерпывается. Поскольку даже если Фридрих и был отцом Константина, отношения между ними вряд ли были такими близкими, как описывается в воспоминаниях Николая Константиновича. Потому что после того, как Констанция Шушель родила еще двоих детей от Фридриха Рериха, тот ушел от нее и женился на другой прибалтийской немке и имел с ней еще шестерых детей. Потом он переселился в Ригу, где служил губернским секретарем. И хотя эта должность не давала права на личное дворянство, карьера сына портного была поистине удивительной.

Существует интереснейший документ, составленный Николаем Константиновичем в 1900 году, когда его отец Константин Рерих с психическим расстройством попал в клинику, и так как сам он уже был не в состоянии ответить на вопросы для записи истории болезни, за него это делал старший сын. И вот что Николай Константинович писал там 2 июля 1900 года: «Отец развелся с женою и вступил вторично в брак, когда больной был в раннем детстве. Первое время больной жил при мачехе, впоследствии у дяди».

Эти сведения больше соответствуют истине и, во всяком случае, свидетельствуют о том, что Николай Рерих в те годы знал о своем происхождении.

Сомневаться не приходится: Николай Рерих уничтожил все следы своей настоящей родословной. Если, как предполагает Ивар Силарс, настоящим дедом Николая был Эдуард фон дер Ропп, то Константин запятнан своим внебрачным рождением. Но если дедом Николая был Фридрих Рерих, то его низкое происхождение никогда не сделалось бы достоянием гласности. И то и другое не может быть безусловно доказанным: Николай Рерих умел хранить свои тайны.

Источник: Вальденфельс Э. фон. Николай Рерих. Искусство, власть, оккультизм. М.: Новое литературное обозрение, 2015. С. 15–23.