Вадим Рутковский: Пингвины и развратники. «Золотая Маска» возвращается
Осенью 2015-го вокруг респектабельной «Золотой маски» разыгрался неожиданный скандал — всё из-за неуклюжего (это как водится) вторжения минкультовских чиновников в формирование экспертного совета премии и фестиваля. Прогрессивные критики пошумели — в пределах политической корректности, разумеется, не покушаясь на голову одиозного министра. Чем в итоге лишь обеспечили 15 минут славы самой, скажем так, неоднозначной экспертше, носящей старинное римское имя: до бунта критиков я понятия не имел о существовании такой фаворитки Минкульта, теперь же она предстает в моем воображении кем-то вроде Елены Ямпольской — страстной дамой средних лет с блестящим православным крестом на высокой пышной груди. Надеюсь, дальше этих фантазий история с новым советом не пойдет, фестиваль не сдуется и через год я буду с неменьшим удовольствием сочинять гид по 22-й «Золотой маске» — как делаю это сейчас по 21-й. Потому что, при всех возможных претензиях к любым решениям любых советов, программа фестиваля близка к донжуанскому списку: «Между ними есть крестьянки, есть мещанки, есть дворянки, есть графини, баронессы, есть маркизы и принцессы — словом, дамы всех сословий, всех примет и всяких лет».
1. «Дон Жуан» Пермского театра оперы и балета им. П. И. Чайковского 12 февраля
Конкурсная программа «Маски» начинается 4 февраля гастролями «Пиковой дамы» Самарского театра оперы и балета. Спектакль, поставленный Михаилом Панджавидзе под музыкальным руководством Александра Анисимова, покорил экспертный совет здоровым консерватизмом и музыкальным качеством, но, без обид, сенсацией эта «Дама» в декорациях и костюмах, имитирующих Петербург XVIII века, не стала. В отличие от «Дон Жуана», завершившего моцартианскую трилогию Теодора Курентзиса в Пермской опере. «Идем скорее, идем, идем скорей вдвоем, нас ждет с тобой любовь» — адресованный румяной пейзанке Церлине спич влюбчивого развратника подходит и новой постановке: о стремительной интерпретации Моцарта Курентзисом, дирижером с задатками рок-идола, ходят легенды. Все, кто слышал, не в Перми, так во время концертного исполнения в Петербурге, говорят взахлеб и восторженно. Ажиотаж вокруг московских гастролей предсказуемо велик — и именно поэтому бойцовский «Дон Жуан» открывает совместный проект фестиваля и компании CoolConnections «”Золотая маска” в кино»: прямую трансляцию спектакля в кинотеатрах увидят 38 городов (два других театральных хита в кино — балет Джона Ноймайера «Татьяна», поставленный в Музыкальном театре им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко, и «Сон в летнюю ночь» Ивана Поповски в «Мастерской Петра Фоменко»).
2. «Оранго. Условно убитый» Пермского театра оперы и балета им. П. И. Чайковского 23 февраля
Курентзис номинирован и за дилогию на музыку Дмитрия Шостаковича: первая часть — неоконченная сатирическая опера «Оранго», посвященная натуральному хомо советикусу, гибриду человека и обезьяны, вторая — балет «Условно убитый», пластическим материалом для которого стали учения по противохимической обороне. Русский авангард и советский сюр, гомерическое ретро, чьи воинственные мотивы подозрительно похожи на современность.
3. «Пьяные» БДТ им. Г. А. Товстоногова 29 февраля
Первый участник драматического конкурса — спектакль Андрея Могучего, грандиозно адаптировавшего к большой сцене камерный текст Ивана Вырыпаева. БДТ в этом году не обделен номинациями, что совершенно справедливо: минувший сезон был просто фантастическим. Кроме «Пьяных», на «Маску» номинированы «Zholdak Dreams: Похитители чувств» Андрия Жолдака и «Человек» Томи Янежича — в Москве их играют 1 и 2 марта соответственно, все на сцене Театра им. Моссовета. В гастрольном списке ощутимо не хватает «Что делать» — без этой завораживающей рефлексии Могучего портрет нового БДТ неполный.
4. «Фронтовичка» Русского драматического театра им. Н. А. Бестужева из Улан-Удэ 1 марта
«1946 год, июль. В здании школы размещен военный госпиталь. Солдаты нагромождают койки одна на другую, чтобы освободить место для танцев: шумят, курят, веселятся. У многих ампутированы руки, ноги, обожжены лица. На школьной доске кто-то царапает куском штукатурки: “Ищу добрую девушку”. (...) Белобрысый лохматый солдат (...) достает из кармана немецкую губную гармошку, пытается играть. Тут же к нему присоединяются еще двое точно с такими же губными гармошками. На кровати парень без ног возмущается: “Во лажаете-то! Во лажаете!” Солдат, обнимающий женщину в синем платье, кричит в коридор: “Машка! Вынеси музыку!” Другой солдат: “Небылица!!! Я тебе рюмочку налью?” (...) Из коридора прибегает Маша — сержант Небылица Мария. Мария (солдатам с губными гармошками): “Убрали свои губнушки поганые! Не могу эту дрянь фашистскую слушать”. Ставит на пол граммофон, нахлобучивает пластинку. Заводит. “Щас будет вам настоящая музыка! (Подмигивает безногому.) Да ведь, Костян?” Солдат с губной гармошкой: “А твоя шарманка не фашистская?” Мария: “Это мой трофейчик, понятно! Мой трофейчик!” Солдат с губной гармошкой: “А это — мой трофейчик!” Мария Петровна переворачивает пластинку, опускает иголочку, звучит вальс — рыдает какая-то француженка. Рыжий. ”Ну чё-о-о это?.. Поставь чё-нибудь человеческое!” Мария: “Chanson d’adieu! Песня прощанья!”» Так начинается мелодрама Анны Батуриной «Фронтовичка» — о героях Великой Отечественной, которые так и не успели ощутить себя героями, о прощании и любви, о военных потерях и мучительном привыкании к миру. Несколько лет назад Николай Коляда превратил текст в пронзительный военно-полевой романс. 1 марта увидим, какой спектакль поставил в Улан-Удэ Сергей Левицкий: он открывает «Маску Плюс» — внеконкурсную программу фестиваля, созданную несколько лет назад для спектаклей из условного «длинного списка». Конкурс не резиновый, что не повод взять и просто так проигнорировать еще добрый десяток заметных работ. В списке 2016-го — голоса войны: «Победители» Дмитрия Егорова, инсценировавшего книги Светланы Алексиевич в Томском ТЮЗе, и «Молодая гвардия», сделанная Егоровым в соавторстве с Максимом Диденко и недавними студентами СПбГАТИ из «Мастерской» Григория Козлова. Новый петербургский авангард: «Лекция о нечто», продолжающая эксперименты Дмитрия Волкострелова с Джоном Кейджем (увы, снова всего для 12 зрителей, так что попасть на этот спектакль проблематично), «Город-герой» — интерактивный опыт Марата Гацалова, перенесенный в черный зал ЦИМа с Новой сцены Александринского театра, и «Топливо» Семена Александровского, превращающее в театр интервью с Давидом Яном. Огромный «СЛОН» брусникинцев, реконструируемый специально для фестиваля. Результаты творческих лабораторий: фассбиндеровские «Горькие слезы Петры фон Кант», поставленные актрисой Юлией Ауг в Красноярске, и «Муму», поставленная актером Талгатом Баталовым в Новокузнецке. В общем, интересный знак этот масочный «Плюс».
5. «Альма и Брут» Центра им. Вс. Мейерхольда 11 марта
А вот спектакль, открывающий еще одну параллельную секцию «Маски» — «Детский Weekend». Хороша она тем, что любой из ее участников не даст заскучать и юному, и взрослому зрителю. «Альма и Брут», например, монологи собак, ставших свидетельницами Холокоста и Чернобыльской катастрофы, серьезная вещь, легко и внятно сделанная Даниилом Чащиным (магистрантом ЦИМа, чей фрагмент в коллективной работе «В чаще» оказался самым изысканным и запоминающимся). А «Пингвины» Жени Беркович в Московском ТЮЗе — почти мюзикл про птиц, разбирающихся с вопросами богословия накануне отплытия ковчега, интерпретация книги Ульриха Хуба. 11 спектаклей за три дня с новосибирским «Королем Матиушем» на закрытии — тоже по детскому/недетскому шедевру, политической сказке Януша Корчака.