История о пропавшем пальце. Что делать, если вам не оказали медицинскую помощь

Это был обычный, непримечательный день, 31 августа 2015 года, и Анна у себя дома в Петрозаводске купала своих троих детей, пока не зазвонил телефон и из трубки не донесся крик: «Папа отрезал себе палец!» Звонила мама, которая только что очнулась после обморока и обнаружила, что ее муж, Вячеслав Копылов, покинул их дачу в 28 километрах от Петрозаводска вместе со своим отрезанным пальцем.

Вячеслав пилил доски, чтобы построить из них домик, в котором бы играли внуки, случайно попал себе лезвием циркулярной пилы по большому пальцу левой руки и полностью его отсек. Следующие действия Вячеслава были очень педантичны: он подобрал отрезанный палец с земли, вытер его и положил в пакет, а другим пакетом обмотал покалеченную руку, чтобы не испачкать кровью машину. Жена, наблюдавшая эту картину, упала в обморок, а когда она пришла в себя, Вячеслав уже ехал в Республиканскую больницу имени В. А. Баранова. Она была ближе всего, к тому же Копылов знал, что там есть современное оборудование, и надеялся, что ему смогут пришить палец.

Когда его дочь узнала о случившемся, она позвонила в Больницу скорой медицинской помощи Петрозаводска и попросила отправить бригаду врачей навстречу ее отцу.

«Я рассказала им, на какой машине и по какой дороге он едет, объяснила, что он только что отрезал себе палец, но они ответили: “Нормально, доедет”, — вспоминает Анна. — В итоге я все-таки их почти убедила, но они сказали, что поедут только в том случае, если папа остановится на обочине и будет их ждать. Разговаривали они не торопясь, препирались, как будто это какое-то совсем не срочное дело. Позвонить отцу и сказать, чтобы встал на обочине, я не могла — он ведь вел машину одной рукой. Но на это врачи мне сказали, что тогда они никуда не поедут, пусть он сам приезжает к ним в больницу. Положив трубку, я позвонила подруге, которая работает врачом в Финляндии, и спросила, можно ли, по ее мнению, будет пришить отрезанный палец. Она сказала, что у папы есть для этого около 18 часов».

Когда Вячеслав Копылов доехал до Республиканской больницы, он вошел в приемный покой и показал два пакета: один — с пальцем, другой — намотанный на левую руку. Его отвели к кабинету дежурного врача и попросили подождать, но, когда доктор появился, он сказал Копылову, что Республиканская больница не делает операций по пришиванию конечностей и что оказать ему помощь здесь не смогут, лучше поехать в городскую больницу скорой помощи и обратиться в отделение травматологии.

«Папа позвонил мне уже оттуда, из БМСП, сказал, что сидит в приемном покое и ждет врача. Это был вечер пятницы, и перед ним в очереди сидело много людей, в основном пьяных и бездомных, — рассказывает Анна. — Я спросила: “А палец-то у тебя все еще с собой?” Он ответил, что палец у него забрала медсестра и куда-то унесла. Я-то думала, что, если здесь ему не помогут, я еще успею отвезти его в Финляндию, чтобы там сделали операцию. Но куда врачи БМСП дели папин палец, выяснить так и не удалось».

Когда операционная освободилась, Копылова осмотрели: выяснилось, что часть кости отрезанного пальца торчит наружу, и ее тоже отпилили. После этого кожу зашили и сказали, что можно идти домой и чтобы Вячеслав попил противовоспалительный препарат «Найз», если рука будет болеть, а в понедельник пошел в местную поликлинику и сделал прививку от столбняка.

«Все выходные он промучился из-за отрезанного пальца, говорил, что больно и что ощущение такое, как будто палец до сих пор на месте, — вспоминает Анна. — А в понедельник они с мамой пошли в поликлинику. Там его даже не стали осматривать — терапевт просто написала в медицинской карте, что провела осмотр и что пациент в порядке и тоны сердца у него “ясные, ритмичные”, а потом отправила его на прививку. Больше он там не появлялся — я настояла на том, чтобы перевязки ему делали в платной клинике».

Анна звонила в Республиканскую больницу, чтобы выяснить, почему ее отцу не оказали помощь, но там на ее вопросы отвечать отказались. «Сноб» тоже связался с этой больницей, но заместитель главного врача по организационно-медицинской работе Сергей Смирнов сказал, что «комментариев от сотрудников больницы по этому случаю не будет». В БМСП Анне сказали, что, «если кость отрезали, значит, так надо было». Получить комментарий от врачей этой больницы «Снобу» тоже не удалось.

Как объяснили «Снобу» в отделении микрохирургии РНЦХ имени академика Б. В. Петровского, операции по реплантации отрезанных конечностей в России выполняют всего в нескольких больницах: например, в московской 71-й больнице или в институте им. Склифосовского. В советские времена в стране работала санитарная авиация, и в каждой местной больнице были подробные инструкции, куда и как везти человека в подобной ситуации, были специальные упаковки со льдом, чтобы отрезанную конечность можно было благополучно довезти до большого города. Но сегодня взаимодействие между медицинскими центрами работает не так хорошо, и, если человек что-то себе отрезал, то он должен с самого начала знать, куда ему обращаться. Еще можно вызвать скорую помощь — бригада должна доставить пациента туда, где ему смогут оказать качественную медицинскую помощь. Но в случае Копылова этот вариант не сработал.

В конце концов Анна рассказала о случившемся местным журналистам, а потом позвонила в Министерство здравоохранения и социального развития республики Карелия.

«Меня переключили на какую-то сотрудницу (имени ее не сказали), и она заявила мне, что я “пошла не тем путем” и не надо было ни о чем рассказывать журналистам, — говорит Анна. — И что, мол, папа не в том возрасте, когда пальцы пришивают, и что у нас для этого нет ни оборудования, ни специалистов. Будь это ребенок, его бы на вертолете могли доставить в Петербург, но здесь — другая ситуация».

В результате после многократных обращений в министерстве пообещали провести проверку. Через месяц на домашний адрес дочери Копылова пришло письмо (его копия есть в распоряжении редакции), где говорилось, что министерство провело служебные расследования в обеих больницах. По мнению чиновников, в больнице скорой помощи — там, где палец унесли в неизвестном управлении и не вернули, — помощь оказали «в полном объеме в соответствии с Порядком оказания медицинской помощи населения по профилю “травматология и ортопедия” и утвержденным стандартом первичной медико-санитарной помощи при ранах пальцев кисти без повреждения ногтевой пластинки, других ранах запястья и кисти». Что касается Республиканской больницы, то в документе значилось, что дежурный врач не имел права отказывать Копылову в помощи и что министерство попросило главного врача этой больницы внимательнее следить за соблюдением прав пациентов. Мы попробовали выяснить у сотрудников Республиканской больницы, изменилось ли после того случая поведение персонала, но те отказались разговаривать.

«В общем, на этой “проверке” министерства история и закончилась, — говорит Анна. — Я теперь даже толком не понимаю, можно ли кого-то призвать к ответственности за случившееся. А главное, никто так и не смог ответить мне на вопрос: куда делся папин палец?»

Андрей Карпенко, глава московского филиала Центра медицинского права:

В данном случае инициировать какие-то новые проверки бессмысленно, у пациента только один выход — обратиться в суд с иском о компенсации вреда, нанесенного оказанием медицинской помощи ненадлежащего качества. По закону «Об основах охраны здоровья граждан в РФ», пациент имеет право не просто на медицинскую помощь, а на качественную помощь. Задачей суда в этом случае будет понять, каким образом должна была действовать городская больница, могла ли она провести операцию и пришить палец или транспортировать пациента туда, где это сделают. Правда, мы не знаем, можно ли было на самом деле пришивать палец — лучше всего, конечно, в таких случаях сразу обложить отрезанную конечность льдом, ведь понижение температуры на 10 градусов примерно вдвое замедляет химические процессы. Но сотрудники больницы точно не имели права уносить этот палец в неизвестном направлении, ничего не объясняя.

Сейчас больница, где пациенту удаляли оставшуюся кость, прикрывается тем, что все-таки оказала помощь, правда, сделала это, что называется, дешево и сердито. Да, пришить палец — это серьезная операция, тут нужен сосудистый хирург, но в любом случае сотрудники должны были сначала хотя бы рассмотреть вопрос, могут ли они сохранить человеку палец. Чтобы разобраться в этой истории, пациенту нужно инициировать проведение судмедэкспертизы. Если выяснится, что ситуация могла разрешиться более благополучно, с больницы можно потребовать компенсацию — в первую очередь, морального вреда.

Что касается Республиканской больницы, где Копылову просто отказались помогать, то это вопиющий случай, причем отказ зафиксирован, об этом написано в документе, который пришел от Минздрава, а значит, уже есть доказательная база. С точки зрения гражданского права в этом случае пациенту полагается компенсация — сотрудники больницы нарушили его личные неимущественные права.

В целом теперь, если пациент хочет как-то доказать свою правоту, помогать ему должны в первую очередь судмедэксперты. Полагаться на Минздрав и другие органы, которые отвечают за больницы, не стоит: они будут выгораживать нижестоящие организации до последнего. А вот судмедэксперты в таком поведении не заинтересованы, они несут ответственность за дачу заведомо ложных показаний и дорожат своей должностью.