Больше не ваши обезьяны. Драка за Африку
Фальшивые казаки и Новая Москва
Бывший погонщик верблюдов Николай Ашинов первый понял, что притворяться казаком и любить Россию напоказ — выгодно. Многие мечтали вымыть сапоги в Индийском океане, а он — смог.
Он не кончал гимназий, зато умел производить впечатление. На людей с деньгами — хорошее, на людей с мозгами — исключительно плохое. «Светлая борода его, — вспоминает финансист Де Константен, — соединяясь с волосами того же цвета, делала нимб у его лица. Его руки были деликатными и женственными». Лесков, наоборот, вспоминает «ужасные бородавчатые руки, покрытые какою-то рыжею порослью».
Ашинов был блестящий прохиндей: искал потерянное казачество в Персии и Турции, катался по Африке, был якобы принят эфиопским императором и даже привез Александру III живого страуса в подарок.
В 1886 году Миклухо-Маклай вернулся из последнего путешествия и призвал построить в Океании коммунистическую утопию. Газеты его осмеяли, а Ашинова — вознесли. Профессиональный патриот, он решил колонизировать Восточную Африку.
Сам военный министр адмирал Шестаков записал в дневнике: «Ашинов плут, но нам, пожалуй, нужно бы иметь средства всячески вредить англичанам, и почему бы не употребить тех же средств, что они».
По сравнению с той авантюрой Новороссия — детский сад. Полезный плут Ашинов получил пулеметы и ружья — неофициально, конечно — и набрал в Одессе отряд. Себя назвал атаманом, а людей — «вольным казачеством». В отряд и правда затесались два терских казака.
14 января 1889 года полтораста одесситов под руководством экс-погонщика верблюдов приплыли в Сомали, заняли заброшенную крепость Сагалло, нарекли ее Новой Москвой, а землю вокруг — Россией: «На сто верст вглубь, на пятьдесят по побережью». Вот только сомалийский царек, обменявший крепость на 60 берданок, забыл сказать, что это уже шесть лет как Франция.
Вскоре в бухту Сагалло вошли французы. Ашинов сдаться отказался — и крейсер «Пингвин» открыл по Новой Москве огонь.
Большинство покорителей Африки выжили. Царь извинился и сказал, что он тут совершенно ни при чем. Ашинов отделался трехлетней ссылкой и поруганием в СМИ. «Это герой усталой современности, которой ни до чего нет дела, — написали фельетонисты. — Вместо Ашинова мог явиться говорящий паук, осел — это решительно все равно. Здесь важна не личность, а общественный интерес к ней».
Побережье на девяносто лет стало французским; теперь там Джибути.
В трех метрах под берегом Аденского залива тлеют пять с половиной скелетов: два женских, три детских и остатки мужского — одного из «вольных казаков» разорвало снарядом. Так, малой кровью, Россия проиграла Африку.
Те, кто Африку выиграли, положили куда больше народу.
Приключения короля Леопольда
Не бывает обычных войн. Все они великие, освободительные, праведные. Но для той затяжной резни не нашлось красивого имени. Так и осталась в учебниках: scramble for Africa. Драка. И авантюра Ашинова — мелкий ее эпизод.
Это была драка на дешевой распродаже: кто больше хапнет. Победили Франция и Британия, но и Бельгия урвала кусок: огромную колонию в самом центре континента. Не просто огромную, а больше самой Бельгии в 80 раз. И не просто колонию, а личное владение короля Леопольда Второго.
В Бельгии его до сих пор уважают. Он запретил работать девушкам в шахтах, а детям — на фабриках. Он устроил бесплатные школы (в Европе, конечно — в колониях грамоте не учили). Он был прогрессивный король. Но он был — король. И даже хуже: прочие короли дразнили его маклером.
Ленин в «Тетрадях по империализму» посвятил ему единственную строчку: «Деляга, финансист, аферист. Купил себе Конго и “развил”. Типик!»
«Мы принесем и цивилизацию в ту единственную часть планеты, куда она еще не проникла, — говорил Леопольд. — Ворваться во тьму, охватывающую целые народы, — это, смею сказать, новый крестовый поход, достойный века прогресса. Надо ли говорить, что я не руководствуюсь эгоистическими целями».
С целями все ясно — злословила пресса: влюбился в проститутку на 49 лет моложе и слоновой костью платит за взаимность. Le roi des Belges et des Belles, король бельгийцев и красавиц — так называли его.
А новую страну назвали Свободное государство Конго. Золотая звезда сияла на лазоревом стяге. «Труд и прогресс», — гласил девиз. Перспективы были самые замечательные.
Резиновая лоза
1888 год. В Лондоне зверствует Джек-Потрошитель. Герц открывает радиоволны. Ашинов собирает последние рубли на колонизацию Африки. А шотландский ветеринар Джон Бойд Данлоп совершенно случайно изобретает колесо. Велосипедное. По легенде он поливал газон из шланга — и просто догадался свернуть его кольцом.
Через год началось массовое производство велосипедов. Через десять — автомобилей. Леопольд полюбил новую игрушку и прославился смелым стилем вождения, впрочем, все короли так или иначе давят подданных.
Резина — это вулканизированный каучук, а каучук — это сок вьюна Landolphia kirkii. По-английски его красиво зовут резиновой лозой. Режешь ствол, подставляешь ведерко, ловишь каучуковый сироп, сушишь, кладешь в корзину.
К несчастью для Конго, в нем было очень, очень много резиновой лозы.
«Капитал, — писал Томас Джозеф Даннинг, — отличается боязливой натурой. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым... При 100 % он попирает все человеческие законы, при 300 % нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы».
Каучук давал прибыль в 700%. Раньше резина шла на галоши и макинтоши, а тут вдруг стала сразу всем нужна: велосипед, автомобиль, телеграф, телефон, тяжелое машиностроение.
В 1887 году, накануне каучуковой лихорадки, в Конго делали 30 тонн каучука. В 1903 году — 6000 тонн.
В 1887 году в Конго жило 25 миллионов человек. В 1903 году их осталось 15 миллионов. Погибла почти половина страны — каждый девятый житель целого континента.
Кнут из кожи бегемота
На севере его зовут курбаш, на юге — шамбок, на востоке — шаабууг, а на западе, в Конго — чикоте.
Первым его описал Буссенар: «Бич, которым погоняют волов: это полоска кожи гиппопотама или носорога длиной в два метра, толщиной сантиметра в четыре у рукоятки и постепенно сужающаяся; шамбок предварительно хорошо просушивают, затем обрабатывают деревянной колотушкой, после чего он получает удивительную прочность и гибкость; средней силы удар, нанесенный быку, вырывает у него шерсть и оставляет след, который держится целый день».
Хорошим ударом шамбока можно убить человека. Но у гвардейцев короля были и другие способы поднять производительность труда.
Чтоб охранять свой честный частный бизнес, король создал Общественные силы — 12 тысяч белых офицеров и черных бойцов. Они входили в деревню, насиловали женщин, детей забирали в заложники, и ждали, пока мужчины сдадут каучук. Еще они охраняли закон и порядок. За мелкую провинность — порка. За крупную — отсечение руки. За порчу резиновой лозы — смерть.
«Каждый раз, когда капрал отправляется за каучуком, ему дают патроны, и все нестреляные он обязан вернуть, а за каждый стреляный — доставить отрубленную правую руку. Мистер П. рассказал мне, что, если иногда удается убить на охоте зверя, они, с целью отчитаться за израсходованный патрон, отрубают руку у живого человека. Чтобы я лучше понял объем этой деятельности, он сообщил мне, что в районе реки Мамбого израсходовано за 6 месяцев 6000 патронов; это означает, что 6000 человек было убито или ранено. Впрочем, даже больше, так как я не раз слышал, что солдаты убивают детей прикладами».
Так просвещенный король «ворвался во тьму, охватывающую целые народы».
«У меня теперь не было ни мамы, ни бабушки, один я остался»
1904 год. В Англии изобретают танковую гусеницу. Во Франции — дизельную подлодку. В Москве смерч уничтожает три тысячи домов. А в Свободном государстве Конго мужчина по имени Нсала смотрит на отрубленные руку и ногу своей пятилетней дочери.
Это фото впервые опубликовал Марк Твен. Это иллюстрация к сатирическому «Монологу короля Леопольда в защиту его владычества в Конго». Плохая литература, но отличная журналистика: Твен цитирует монологи жителей Свободного Конго, собранные Роджером Кейсментом, британским консулом.
«Мы все побежали в лес — я, мама, бабушка и сестра. Солдаты убили очень много наших... Вдруг они заметили в кустах мамину голову и подбежали к нам, схватили маму, бабушку, сестру и одного чужого ребенка, меньше нас. Все хотели жениться на моей маме и спорили между собой, а под конец решили убить ее. Выстрелили ей в живот, она упала, и я так ужасно заплакал, когда это увидел, — у меня теперь не было ни мамы, ни бабушки, один я остался. Их убили у меня на глазах».
Твен и Кейсмент не были первыми. До них в Конго приехал Иосиф Корженевский, потомок польских мятежников, покинувший Россию в юности — писатель Джозеф Конрад, автор «Сердца тьмы».
«Знаете, нет ничего хуже этого подозрения, что люди остаются людьми. Оно нарастало медленно, постепенно. Они выли, прыгали, корчили страшные гримасы; но в трепет приводила вас мысль о том, что они — такие же люди, как вы, — мысль об отдаленном вашем родстве с этими дикими и страстными существами...»
Но и он не был первым. Раньше всех там побывал проповедник Джордж Вашингтон Уильямс. Он принес в джунгли слово Христово, а нашел ад — и написал открытое письмо королю.
«У меня нет слов, чтобы описать жестокость солдат Вашего Величества. В авангарде ваших отрядов идут кровожадные каннибалы из премии банала. Они не щадят даже старух и младенцев. Они приносят головы жертв белым офицерам, а после поедают тела растерзанных детей… Я видел, как белые офицеры на палубе парохода поспорили на 5 фунтов, что могут подстрелить туземца на каноэ. Три выстрела — и каноэ торговца стало погребальной лодкой... Все преступления Конго были совершены вашим именем, и вы должны ответить за худое управление людьми, чьи жизни и судьбы были вам доверены…»
Это письмо спасло бы миллионы жизней, но в 1890 году ему никто не поверил. Юристы короля представили 45 страниц доказательств, что черное — это белое.
Лишь 28 лет спустя Бельгия вспомнила, что она — конституционная монархия, и под давлением парламентских социалистов король продал своих крепостных государству. В каучуковых джунглях выросла самая обычная колония: Бельгийское Конго.
«Мы больше не ваши обезьяны»
1939 год. Сикорский изобретает вертолет. Гестапо отправляет польских ученых в концлагеря. Эйнштейн рассказывает Рузвельту про уран, обрекая Конго на лишние полвека ада.
«Сэр!.. Это новое явление способно привести также к созданию бомб, и возможно — хотя и менее достоверно — исключительно мощных бомб нового типа. Одна бомба этого типа, доставленная на корабле и взорванная в порту, полностью разрушит весь порт с прилегающей территорией. Соединенные Штаты обладают лишь незначительным количеством урана. Ценные месторождения его находятся в Канаде и Чехословакии. Серьезные источники — в Бельгийском Конго....»
Африканский уран добыли еще до того, как мир захлестнула война. Его добыли на дальнем юге Конго, в провинции Катанга, в рудниках Шинколобве. Его добывали дети и внуки каучуковых рабов. Из этого урана сделали бомбу и назвали ее «Малыш». Эту бомбу сбросили на Хиросиму, чтобы закончить войну.
Но война не закончилась. Лишь в Москве и Вашингтоне она стала холодной, а в Африке по-прежнему было горячо. К 1960 году большинство бывших колоний склонялись к Западу или Востоку, и туда, где чаша весов колебалась, стекались отбросы со всего мира. Некоторые участники новой драки за Африку до сих пор живы — например, 96-летний капитан наемников Майк Хоар по прозвищу Безумный Майк:
«Убивать коммунистов — это как паразита убить, убивать африканских националистов — это как убивать животных. Не нравятся они мне. За 20 месяцев в Конго мы с парнями убили от 5 до 10 тысяч повстанцев. Но этого явно недостаточно».
Среди тех, кто в те годы боролся за власть, был человек, чьим забавным именем потом назвали полсотни улиц: Патрис Лумумба. «Мы больше не ваши обезьяны», — сказал он Бодуэну Первому, внучатому племяннику Леопольда, своему бывшему королю. 30 июня 1960 года Конго стало независимым.
Лумумба не был таким уж честным коммунистом, он просто искал помощи — и нашел ее у Советского Союза, который уже подкармливал Египет, Анголу и Мозамбик. Ядерная гонка была в разгаре, и взгляды всех сверхдержав сошлись на урановых шахтах Конго, а прицелы всех разведок — на Лумумбе. Хрущев дал ему военные самолеты и советников. Эйзенхауэр распорядился его убрать. Планы по его убийству вынашивало ЦРУ. О причастности к покушению заявила британская разведка. Убили его бойцы Моиса Чомбе, президента сепаратистской провинции Катанга. А извинилась за убийство Бельгия, которая этого самого Чомбе поддерживала.
И жителей Конго снова превратили в обезьян. После пяти лет мясорубки к власти пришел бывший солдат Общественных сил — сам он, впрочем, ни одной руки не отрубил, не те уже времена были. Его звали Жозеф-Дезире Мобуту, но европейские имена он вскоре запретил и стал зваться попросту: Могучий воин, благодаря твердости и железной воле идущий от победы к победе, сжигая все на своем пути.
Он правил 30 лет и три года, носил шапочку из леопардовой шкуры, запретил пиджаки и назвал озеро в свою честь. Напоказ он ненавидел и Запад, и Восток, но торговал ураном и направо, и налево.
В 1997 году он умер от рака, и началась Великая Африканская война — большинство из нас ее застало, но большинство о ней даже не слышало. 22 группировки делили ресурсы Конго, и за новый каучук погибли от 4 до 6 миллионов человек — кто их считает, в джунглях-то.
Каучук, уран, колтан и продолжение следует
2016 год. В Калифорнии открыли девятую планету Солнечной системы. В Марокко — солнечную электростанцию на 160 мегаватт. В Китае построили самый большой радиотелескоп в мире. В Конго все по-прежнему. Люди остаются людьми, лишь число их сильно выросло: теперь в нищете живут 77 миллионов конголезцев.
Свободное государство теперь называется Демократической республикой. Установлению свободы и демократии мешают огромные залежи ниобия, вольфрама, кобальта, урана и старого доброго золота.
Новая технологическая революция принесла новое ресурсное проклятие. В Конго — 80% мировых залежей колтановой руды. Из этой руды добывают тантал и ниобий. Из тантала и ниобия делают электролитические конденсаторы. Такой есть в каждом мобильнике. Главный импортер колтана — Китай, он же главный сборщик мобильной техники, так что почти наверняка частичку вашего мобильника добыл ребенок на колтановых шахтах, получив за это целый доллар в день. Это не отрубленные руки из прошлого века — это прямо сейчас происходит.
Прямо сейчас в добыче колтана и других ресурсов Конго замешаны Бельгия, Франция, Нидерланды, Великобритания, США, Китай, Индия.
И Россия. Ашинов умер почтенным помещиком, но дело его живет. В Конго регулярно гибнут военно-транспортные самолеты. И сами самолеты, и пилоты — российские.
1996 год— шестикратно перегруженный Ан-32 под управлением российских пилотов врезался в рынок. Триста человек погибло.
1999 год — боевики взяли российский экипаж в заложники.
2005 год — разбился Ан-26, о команде ничего не известно.
2007 год — российские пилоты разбили еще один Ан-26, все трое погибли.
2010 год — российский пилот сбежал от боевиков, угнав собственный самолет.
2011 год — погибли четверо российских пилотов.
2013 год — разбился Fokker 50, капитан оказался из Вологды.
У грузинских пилотов, разбившихся под Киншасой, тоже русские имена.
Колонизация Африки продолжается. Россия, как и прежде, на вторых ролях. Оно и лучше: меньше крови на руках и меньше внимания на новом Нюрнберге, если он вдруг случится.
О Конго почти забыли. В мире хватает новых горячих точек: кто ждал, что в них превратятся Донбасс или Сирия?
Последний важный текст про колонизацию Конго написан в 1990 году — он вошел в «Ночные рассказы» Питера Хега. Там хороший конец: молодой европеец и вождь обреченного черного племени беседуют в самом сердце тьмы.
«Впервые Дэвид остался наедине с девушкой. Некоторое время они внимательно смотрели друг на друга. Потом девушка сказала:
— На языке моего племени мое имя значит “война”.
Дэвид кивнул.
— Европейцы, — сказал он и, сам не понимая того, заговорил так, как будто это был класс, к которому он больше не принадлежал, — европейцы специалисты по ведению войн».