Павел Гнилорыбов: Большая деревня под боком у Сити
Уже несколько столетий столицу называют большой деревней. В общем, справедливо. Вы наверняка замечали, что Москва, как и любой российский город, смешивает все составляющие городского конструктора без особенного разбора. За гаражами идет промзона, следом бизнес-центр, железная дорога, апарт-отель и квартал брежневских панелек. Но мало кто осознает, что внутри МКАД остались настоящие деревни. Целых шесть. Точнее, четыре деревни, одно село и одна крестьянская улица.
Там живут последние, самые укорененные из всех коренных москвичей — дедушки и бабушки, многим из них давно за 80 лет. Этой весной мы решили снять фильм «Большая деревня Москва». Короткую документальную ленту о том, как медленно выживают московские деревни из города.
От Матвеевского практически ничего не осталось. В Царицыне — несколько частных домов, среди них дореволюционные. Уверенно чувствует себя село Троице-Лыково, где успели пожить и Ленин, и Солженицын. Постоянно «штормит» деревню Терехово. Жители деревни Спас смотрят на происходящее философски, держат коз и копают картошку. Но все, кого мы спрашивали о стремительном росте Москвы в 1960 году, когда возник МКАД и поглощение Братеевых-Алтуфьевых-Марьиных усилилось троекратно, с гордостью отвечали: «Нет, мы деревенские». Мы специально не брали поселки, возникшие при советской власти — например, поселок Сокол, там совершенно другой состав жителей.
Нас многие упрекали в том, что мы преувеличиваем масштаб беды: мол, выберитесь за МКАД, там таких умирающих поселений на каждом шагу по сто штук! Но в том-то и дело, что Москва душила в объятьях своих бесконечных Садовых не только Маяковского, но и несколько чудом выживших населенных пунктов. Да, большинство местных жителей давно получили квартиры в окрестных панельных районах, но жить они предпочитают на своей земле, где прадед сажал яблони. Может быть, не нужно трогать последних из могикан?
Московские деревни по-своему красивы, они расположены в живописных местах. Видно, что в XIX веке и раньше люди селились возле достойного источника воды или по крайней мере небольшой рощицы. Но современные технократические подходы не оставляют этим поселениям выбора — они либо трансформируются, либо исчезнут. Буквально по Цветаевой:
Берегите от злобы волн
Садик сына и дедов холм.
Под ударами злой судьбы —
Выше — пра́дедовы дубы!
Московские деревни при желании можно сделать уникальным брендом, музеем под отрытым небом, центром производства российских сыров, чем угодно. Было бы желание. Но одновременно это будет памятник постоянству и, если угодно, почвенничеству. Десятки миллионов наших сограждан XX век раскидал по свету, совершенно не считаясь с их желаниями. В Северный Казахстан. В Коми. По распределению в Астрахань.
Известный режиссер театра и кино, ученик Марлена Хуциева написал нам в одобрительной рецензии: «Получается, будто вы сняли фильм о тяжелобольном умирающем человеке, но, словно из уважения к нему, вы не хотите демонстрировать буквальную реальность его состояния и ухода, а за счет стилистики и качества съемок, удачной музыки и монтажной круговерти — облекаете рассказ об этом трагическом событии в чудесное ретрофутуристическое головокружение…». Да, так и живем. Пожалуйста, посмотрите на последние московские деревни, и, если у вас будет такая возможность, проведите там выходной. Мы любим экспедиции, но все реже это этнографические экспедиции в себя самих.