Елизавета Епифанова: Бездонный времени сундук
Почему-то граждане каждый раз приятно волнуются, прочитав в очередном выпуске криминальной хроники, что у «подследственного была изъята большая коллекция наручных часов». При этом найденные коллекции картин прерафаэлитов, первоизданий Шекспира, футбольных значков и деревянных ложек не оказывают столь возбуждающего эффекта. Тут, наверное, все дело в количестве. Картин, матрешек и столовых приборов в принципе и должно быть много. Странно представить, что в ходе обыска у подозреваемого изъяли одну книгу.
Но вот зачем человеку несколько часов? Тем более несколько десятков часов? Тут некоторые не могут понять, зачем вообще современному человеку часы, и начинают что-то лопотать про айфон, микроволновки с таймером и табло в метро. Ну, положим, часы все-таки вещь красивая. И удобная. Нет ничего проще, чем узнавать время, повернув запястье, вместо того чтобы долго рыскать по карманам в поисках телефона.
Но опять-таки на руку нормальный человек наденет всего одни часы. Остальные-то ему зачем?! Те самые, рассованные по ящикам в ожидании понятых.
Это даже не совсем коллекционирование, когда предметы тщательно подбираются по какому-то набору характеристик или по маркам, а зачастую просто спонтанная покупка часовых новинок по принципу «дайте скидку — возьму». И ошибаются те, кто думает, что маниакальная страсть к скупке часов, охватившая определенные слои общества, относится только к недавнему времени. Можно вспомнить выставки конфискованных ценностей в 1980-е, времен Гдляна и Иванова, в центре которых возвышались горы золотых часов, или, скажем, вот заметка из журнала «Нива» №8 за 1887 год: «Часы для шаха персидского выписаны из-за границы в количестве 200 штук. Часы эти украшены в персидском вкусе бриллиантами, эмалью и персидским гербом с изображением льва и солнца. Все часы предназначены для подарков». Вряд ли шах все раздарил, что-то, наверное, и в сундучке припрятал.
Собирательство часов — это более точное слово, чем «коллекционирование», — очень затягивает. Хочется еще и еще. При этом большинство собирателей, конечно, не считают свое увлечение беспричинной манией, а радуются любому хотя бы отчасти рациональному обоснованию. Я попробую привести сразу пять.
1. Часы — это последний оплот техники и искусства, понятного среднему разуму.
Даже без специального образования можно разобраться в принципе работы часовой механики настолько, чтобы поддерживать интересную беседу в курительной комнате. А покупая новые часы, не выглядеть полным идиотом, компетентно поинтересовавшись частотой работы баланса, запасом хода и типом программатора хронографа. То же самое относится к оформлению циферблата, бриллиантовой инкрустации, всяким там эмальерным миниатюрам, маркетри из дерева, птичьего пуха и гусиного помета — это все понятное искусство, относящееся к разряду «декоративно-прикладных». Не требуется вступать на зыбкую почву концептуализма и перформанса, не говоря уже про диджитал-медиа-арт. Все просто, красиво, материально, и можно смело высказывать свое мнение. Для получения дополнительного удовольствия рекомендуется также вести часовой блог, в котором писать только правду.
2. Часы — маленькие.
Это, пожалуй, один из самых практичных доводов для тех, кто предпочитает рассматривать коллекционирование не как потакание тщеславию, а как инвестицию. Считается, что, в отличие от предметов искусства и автомобилей, не говоря уже о недвижимости, часы — самое мобильное вложение денег. Если что — подхватил чемоданчик и прыг в самолет. Тут, правда, возникает конкуренция с монетами и бриллиантами. Часы теряют 10% своей первоначальной цены после первой же покупки, тогда как обычные камни дорожают в среднем на 5% в год. Маловато, конечно, но если начать собирать редкие голубые бриллианты, то хобби окупится: за последние пять лет их средняя цена за карат выросла втрое: если в 2010 году 10-каратный камень стоил от 1,5 миллиона долларов за карат, то к 2015 году цена таких бриллиантов выросла до 4 миллионов долларов за карат.
3. Часы не столько практичный, сколько философский прибор. Если уж начинать с чего-то познание мира, то почему бы не с коллекционирования часов.
«Как будто маленький собор, висящий крепко на гвозде, часы кричали с давних пор, как надо двигаться звезде. Бездонный времени сундук, часы — творение адских рук», — писал в 1931 году Заболоцкий в стихотворении «Время». Если маленькие механические приборы завораживали Вольтера, Руссо, Канта, Эйнштейна и Хармса, то неужели отблеск этого мистического сияния не может вспыхнуть в сознании простого коллекционера? Видимо, чувствуя такое философское настроение, современные часовые производители соревнуются, чтобы сделать как можно более загадочные и хитроумные часы: без стрелок, без цифр, намекающие на вечность, а не на сиюминутную суету.
4. Часы — продукт кропотливого труда и больших стараний.
Как сказал один коллекционер: мне приятно видеть, что за мои деньги люди для меня постарались. Не просто конвейер выплюнул безликую поделку, затратив три секунды на ее сборку, а кто-то думал, потом рисовал, потом обтачивал, потом руками собирал и, наконец, запечатал в красивую коробочку. Подлинный знаток всегда чует, когда ему пытаются подсунуть роботню вместо ручной работы. Например, не поленится проверить внутренние угловые скосы мостов, куда автоматический шлифовщик не пролезет, только вручную палочкой с наждачкой приходится повозиться. В целом можно сказать, что часы выражают общую тоску человечества по тем временам, когда даже водопровод прокладывали римские рабы.
5. Часы не нужны.
Сверхценность часов, собственно, и заключается в отсутствии насущной в них необходимости. Человек и правда отлично может обойтись айфоном, микроволновкой и уличными табло. Как подметил Гилберт К. Честертон: «Пообедай с воздержанным миллионером, и ты увидишь, что он ни в малой мере не отверг закусок, или пяти блюд, или даже кофе. Он отказался от пива и шерри, потому что бедные любят их не меньше богатых. Пойдем дальше. Он не откажется от серебряных ложек, но откажется от мяса, потому что бедные тоже любят мясо, когда могут его купить. Пойдем еще дальше. Он не мыслит жизни без сада или зала, которых у бедных нет. Но он гордится тем, что рано встает, потому что сон — радость бедных, едва ли не последняя» (Перелетный кабак, 1914 г.). Вот так, видимо, и нужно отвечать завистливым обывателям.