Кирилл Руков: Настойчивый наив. Спецпоказ «Хорошего мальчика» и дискуссия с продюсером Василием Соловьевым
Девятиклассник Коля Смирнов (Семен Трескунов) если и не считается в своей школе аутсайдером, то, по крайней мере, уже заработал имидж «странненького» маргинала, над ним перманентно насмехаются одноклассники, а девушки относятся к нему с пренебрежением. Но вместо того, чтобы замкнуться, Коля идет на окружающий мир в любопытствующей атаке, провоцируя окружающих и попадая во все более нелепый круговорот событий, вызывая на откровенность взрослых людей, становясь хранителем их секретов. Коля считает, что проблем, трагедий и боли можно избежать, если просто быть искренними друг с другом. Обнаруженную даже случайно правду он без зазрения совести рассказывает конфликтующим сторонам, постепенно доводя ситуацию до абсурда. Развязка наступает на школьном празднике, где все персонажи встречаются, накопив катастрофическое количество претензий друг к другу.
Чаще всего зрители сравнивают «Хорошего мальчика» с шахназаровским «Курьером» — в фильме использован тот же прием «неуместной откровенности», которую вдруг позволяют себе все персонажи, невзирая на разницу в возрасте, опыте и социальном положении. Сатирическая или критическая составляющие в фильме отсутствуют, складывается впечатление, что школьник снимает видеоблог о своей жизни: в глазах взрослеющего мальчика все выглядит идеалистическим, даже город и место действия не имеют большого значения, ведь такие «Коли» взрослеют по всей России. «Псевдоретро» — так назвал стилистику фильма продюсер Василий Соловьев в обсуждении с участниками проекта «Сноб», признав, что критики тоже отмечали «стерильность» созданного мира.
Сценарий фильма режиссер Ольга Карас собрала из нескольких версий, написанных Михаилом Местецким. «Там все было так переплетено, что автор сам начал в этом запутываться», — рассказал Соловьев. По его словам, над финальной версией Местецкий хохотал полтора часа и после сказал, что это «офигенный сценарий, и резать ничего не нужно».
На роль Коли Смирнова пробовались «несколько сотен» мальчиков, притом что Семен Трескунов появился на кастинге достаточно рано. «Семен пришел к нам еще вот таким шкетом, ему было одиннадцать лет, — рассказал Василий Соловьев, — это был 2011 год. Мы сразу в него влюбились, потому что он был как раз таким странным мальчиком, который нелепо что-то там объясняет взрослым. Снимать его хотелось, но было еще невозможно. В 2015 году, когда мы наконец получили финансирование, Семен вырос в 15-летнего парня, точь-в-точь как надо. Мы ему кричим: “Семен, у нас есть ровно месяц на подготовку, пока у тебя не начали расти усы!”»
Команда несколько раз подавала заявку на финансирование картины Министерством культуры и преуспела только на четвертый. «Сейчас по закону можно просить “на что-то одно только в одном месте”. Если раньше некоторые ушлые люди брали помногу и в министерстве, и в фонде, то сейчас, во-первых, если ты просишь деньги у Минкульта, то ты априори позиционируешь себя как авторское, экспериментальное кино, с претензией на Берлин, “Кинотавр” и все остальное, а во-вторых, деньги можно и не возвращать. В этом плюс. В Фонде кино дают половину возвратной суммы, половину невозвратной, и спросят с тебя только прокат — на фестивали фонд не смотрит. Когда мы поняли, что у нас есть прокатные перспективы, при уже выигранной субсидии от Минкульта, мы попросили у Фонда кино беспроцентный кредит на прокат, через три месяца его нужно вернуть».
Пока не ясно, какой возрастной группе кино придется по вкусу — фокус-группы прокатчика показали, что это вряд ли будут зрители 20–30 лет, поскольку в фильме нет ни критической составляющей, ни «блокбастерной зрелищности». Наряду с такими картинами, как «14+» Андрея Зайцева, «Хороший мальчик» рассказывает о юности за минуты до подросткового кризиса, об идеалистическом взрослении, впечатления от которого у многих из нас забылись или притупились, или не существовали вовсе.