Евгений Бабушкин: «Изгой-один». Голый Вейдер и новая надежда
Век с Тарзаном
13 «Звездных путей», 29 «Джеймсов Бондов», 31 «Годзилла» и 68 «Тарзанов» за 98 лет. В уютном мире повторений и франшиз вышли восьмые «Звездные войны». Чем дальше, тем хуже — таков сериальный закон. Есть мнение, что все лучшее с космической сагой случилось 40 лет назад в берберской пустыне, где Джордж Лукас из песка и палок создал дивный новый жанр, а после только зашибал деньгу на продолжениях и игрушках. Все так и есть. Но «Изгой-один» нарушает это правило.
Во-первых, это красиво
«Звездные войны» — фильм-лидер по числу заставок на рабочий стол. Эта открыточная красота подчинена законам рынка: обновляйся или проиграешь. За седьмым айфоном неминуем восьмой, и каждый новый эпизод «ЗВ» гарантирует новые штучки, примочки и взрывы на 12% ярче и громче. В «Изгое-один» есть новая техника (U-wing), новые дроиды (мизантропичный и болтливый K-2SO), новые инопланетяне (их не счесть) и три новых планеты. Скариф, планету-архив, сняли на Мальдивах. Джеду, луну джедаев, — в Иордании. Ла’му, где прячется семья главной героини, — в инопланетных ландшафтах Исландии, на родине ридлискоттовского «Прометея».
Чтобы понять «Изгой-один», не надо знать все эти имена. Не надо знать, как размножаются эвоки, в чем Сила и кто кому бабушка в Высшем совете джедаев. С основной сагой фильм связан минимально: это спин-офф. Как обычно, в далекой-далекой галактике хорошие повстанцы воюют с плохой Империей и каким-то чудом крадут чертежи ее секретного оружия. С этих чертежей и начинается самый первый фильм 1977 года. А новый фильм — про грязную механику этого чуда.
Кстати, про механику. В «Изгое-один» мы, наконец, увидим Дарта Вейдера в медитационной камере, то есть фактически голым, без доспехов. Лишь несколько секунд, но настоящим фанатам и этого хватит для счастья.
Горизонт завален
«Звездные войны» бранят за тупые диалоги и прямолинейный фрейдизм: «Люк, я твой отец». Но всякое кино снимают во имя кадра, а зрелищную фантастику — особенно. «Звездные войны» начались не с истории, а с эскизов. «Мне просто хотелось побыстрее сделать фильм, чтоб там летала Звезда Смерти», — говорил Джордж Лукас.
Клювастый техник жмет на кнопку — красный луч — ба-бах! — планета сожжена. Так действует Звезда Смерти, боевая имперская станция размером с небольшую луну. И всякий раз мы наблюдаем смерть миллиардов — глазами убийцы.
Секрет и кайф «Изгоя-один» — смещенная оптика. Вид на пылающий муравейник с точки зрения муравья. Для этого Звезде Смерти даже придумали луч малой мощности: чтоб жгла не планету целиком, а только город. «Проблема с горизонтом… горизонта больше нет», — жалуется командиру дроид, а на экране — вставшая дыбом земля.
Фирменный прием всех «Звездных войн»: добро побеждает зло, но по пути в горящем истребителе обязательно гибнет один-другой повстанец. «Изгой-один» — мир глазами этого повстанца.
Кушать подано
Есть парни в роли королей, а есть те, которые «кушать подано». Именно они гибнут, чтоб короли продолжали хорошо кушать. «Звездные войны» при всем демонстративном демократизме всегда были античным эпосом про царскую семью. Но режиссер Гаррет Эдвардс родом из страны, где первого короля зарезали еще в X веке. «Изгой-один» снят с любовью к малым сим: он не про императоров и сенаторов, а про тех, кто делает за них грязную работу.
По открыточным пейзажам бродят перебежчик, предатель, шпион, убийца и несколько космических преступников меньшего масштаба и гадкого вида. Да и у протагонистки Фелисити Джонс внешность вовсе не модельная. Эта команда маргиналов пытается похитить чертежи Звезды Смерти. В прошлом эпизоде по расовой квоте появился чернокожий штурмовик, тут — сразу два китайца, два веселых друга: похожий на Портоса пулеметчик Бейз Мальбс (Цзян Вэнь) и виртуозный фехтовальщик Чиррут Имве (Донни Йен), импортированный прямо из «Слепой ярости». Есть также пилот-невротик Бодхи (британский рэпер Риз Ахмед) и капитан Андор (Диего Луна), который сражается с шести лет, отчего на его лице застыла гримаса ярости и отвращения к себе.
Нищие духом. Далеко не короли. Так что вот этот герой погибнет... да-да, и этот тоже. Смертность в рядах плохих хороших парней так высока, что продолжение «Изгоя-один» и вовсе не запланировано.
Синий бархат
Свои первые «Звездные войны» я увидел на портативном черно-белом телевизоре размером с кошку. Это была передача про загнивание буржуазного кино. Показали три минуты инопланетян и перестрелок — и наутро весь двор стрелял из пальцев, как из бластеров. Так я полюбил фантастику. А режиссер Гаррет Эдвардс точно так же полюбил кино в принципе. В семидесятые и восьмидесятые визуальная изобретательность «Звездных войн» потрясла миллионы детей. «Изгой-один» снят выросшим фанатом.
Но это не фанатское кино. Точнее, в равной степени и фанатское, и изысканное. Имперский марш на сотой минуте, молодая принцесса Лея — на 150-й, по секунде славы для Р2Д2, Мон Мотмы и губернатора Таркина. Это все кадры для старых поклонников. Но есть приманки и другого сорта.
Повстанец-экстремист Со Геррера (Форест Уитакер) вдыхает неведомый газ в точности как Деннис Хоппер нюхал эфир в «Синем бархате». Капитан Андор (Диего Луна) и типажом, и рисунком роли напоминает юного Де Ниро из «Таксиста». То здесь, то там тянет то «Беспечным ездоком», то «Бегущим по лезвию». Вдохновленный американским независимым кино, «Изгой-один» весьма неглупо снят, особенно если смотреть его с затычками в ушах.
Хороший, плохой, щедрый
Только давайте помнить, что вся эта красота и любовь к маленькому человеку — исключительно ради денег. «Изгой-один» стоит 200 миллионов долларов (годовой бюджет Эритреи) и соберет в прокате не меньше миллиарда (годовой бюджет Афганистана). Поэтому фильм новаторский — но не слишком, местами умный — но не чересчур. Продюсер Кэтлин Кеннеди заработала 11 миллиардов лишь потому, что считает каждый грош.
И в то же время лишь безалаберная щедрость позволяет саге жить вопреки неудачам и повторам. Джордж Лукас, не жалеющий холста и красок, заразил «Звездные войны» своим беспечным стилем на 40 лет вперед. Очарование этой вселенной — в ее избыточной детализированности. И потому в «Изгое-один» крупным планом появятся сотни людей, роботов и иномирян. Они скажут одно слово, сделают один тщательно продуманный жест — и сгинут без всякой надежды попасть в продолжение. Совсем как в жизни.