Журналы, которые мы любили
Уж сколько их упало в эту бездну? Еще недавно мы оплакивали «Афишу», а на днях к скорбному списку СМИ, с которыми мы простились навсегда, добавился журнал Interview. Но они прожили (а некоторые и продолжают проживать) свою жизнь не зря: целое поколение читателей благодарно им за тот мир, который они для него открыли. И раз уж мы начали эту заметку с цитаты, пусть здесь будет еще одна, на этот раз из Жуковского: «Не говори с тоской — их нет, но с благодарностию — были!»
«Птюч» (1994–2003 гг.)
Илья Бачурин, кинопродюсер:
1990-е годы были очень яркими с точки зрения различных субкультурных движений, которые были связаны с электронной музыкой и другими музыкальными стилями, ставшими в тот момент широко доступными и популярными. Рынок глянцевых журналов не мог не отреагировать на эти явления. Появилось такое издание, которое работало на эту молодежную аудиторию, живущую в новой эстетике, в новой культурной среде, — «Птюч», который возглавил Игорь Шулинский, невероятно талантливый, харизматичный и добрый человек.
С середины 90-х «Птюч» стал главным молодежным журналом страны, не побоюсь этого слова. Журнал определял новые векторы развития не только музыки в стране, но и моды, стиля. Он фактически вел за собой огромное количество людей, считавших его не просто своим любимым изданием, а людей, которые без этого издания просто свою жизнь не представляли. У «Птюча» были огромные тиражи. Все читали его повторно (журнал из рук в руки передавали десятки раз, мне попадались экземпляры, иногда затертые просто до абсолютно неприличного состояния). «Птюч» коллекционировали, был такой журнальный фетиш середины — конца 90-х.
Но в начале 2000-х молодежь стала кочевать в сторону другой музыки, более попсовой.
Сложилось так, что журнал перестали издавать. Это прискорбно, потому что сейчас, если честно, мне как потребителю и сотням моих знакомых и друзей не хватает подобного издания, рассказывающего очень точно, очень компетентно про новую музыку, про музыку, которая развивает общую, большую машину, двигает ее вперед.
Внешний облик «Птюча» ни с чем не спутаешь. До сих пор, мне кажется, существует такое расхожее понятие «птюч-стайл», когда человек одевается очень ярко, когда у него цветные волосы, великолепный какой-то мейкап, если речь идет о девушке, платформы и всякая такая рейверская красота.
«Птюч» говорил: «Вот так надо одеваться, вот так надо выглядеть!»
«ОМ» (1995–2006 гг.)
Михаил Козырев, теле- и радиоведущий:
В то время, чтобы ощущать себя на пике моды, нужно было делать три вещи: слушать радио «Максимум» (которое я программировал), ходить в клуб «Титаник» и читать журнал «ОМ». Это были три слагаемых того, чтобы ощущать себя на вершине мира.
В печатной индустрии в 90-е происходило монументальное противостояние двух журналов: с одной стороны «Птюч», а с другой стороны «ОМ». Ситуация между журналами фактически свелась к противостоянию двух главных редакторов: Шулинского и главного редактора журнала «ОМ» Григорьева.
«Птюч» был просто немыслимо авангардистским, он был про вещи, которые были на самом передовом крае электронной музыки, клубной культуры. Большая часть публикаций в журнале «Птюч» мне была просто не очень понятна. Журнал «ОМ» же был мне очень созвучен. Те, кто делали этот журнал, были по-хорошему модные, интуиция срабатывала у них безошибочно: от того, какое лицо поместить на обложку, до того, какие западные пластинки рецензировать на страницах своего журнала. Не было ни одного выпуска «ОМа», который бы я пропустил. У меня сохранилась эта коллекция, которую, устав перевозить с места на место, из квартиры в квартиру, я пару лет назад все-таки разодрал на обложки и разукрасил ею студию на телеканале «Дождь» на своей программе «Как все начиналось», куда ко мне в один из вечеров и пришел Игорь Григорьев. Это была прекрасная программа, потому что Игорь, конечно, невероятно талантливая личность, лучшее доказательство того, что талантливый человек талантлив во всем.
Мне кажется, что «ОМ» был в уникальной позиции не только антенны, которая улавливала тренды, но и законодателя этих трендов. Это был тот редкий журнал, когда появление музыканта на обложке могло принести этому музыканту популярность. Но я думаю, что они не всегда попадали в «яблочко». В моей истории провалы запоминаются мне тоже гораздо ярче, чем успехи. В качестве примера: я считаю, что выдающаяся группа в истории музыки России — это группа «Tequilajazzz» и Женя Федоров. Мы вопреки всему старались привлечь внимание к их песням, ставили в эфир одну песню за другой. И Игорь поместил Женю на обложку «ОМа». Ничего не получилось. Уровня популярности той же самой Земфиры или «Мумий Тролля», или группы «Сплин» «Tequilajazzz» не удалось достичь. Это все-таки была стилистически очень сложная для переваривания массовой публикой группа.
Это из серии неудач, но ни я, ни Игорь об этих неудачах не жалеем. Мы до сих пор отдаем дань уважения группе «Tequilajazzz». То есть это не мы облажались, а народ не врубился.
«Эксперт» (с 1995 г. по настоящее время)
Олег Березин, кинопредприниматель, гендиректор кинокомпании «Невафильм»:
Мой товарищ в 90-е решил заняться частным предпринимательством. Создал компанию, которой в следующем году будет 25 лет. Выжила она в 90-е во многом благодаря журналу «Эксперт». В стране возникла такая ситуация, когда потребовались какие-то современные знания, а их негде было найти.
Первое время после распада СССР в бизнесе все действовали по наитию. И казалось, что все будет легко, главное — развернуться и раскрутиться. А когда компания уже начинала во что-то выстраиваться, то возникли вопросы управления, вопросы консультирования, вопросы прогнозирования и т. д. Пока все оставалось на уровне кооператива, сообразительности хватало, но начались какие-то регулярные процедуры, и знаний стало не хватать. И как раз очень вовремя начал издаваться журнал «Эксперт». То есть появился экономический журнал, который стал рассказывать предпринимателям, как правильно строить бизнес. Этим он мне очень запомнился.
В моей памяти из какой-то статьи «Эксперта» осталась фраза: «Подписывая договор, исходи из того, что ты подписываешь его со своим врагом». Это высказывание меня впоследствии много раз спасало. У меня был жизненный урок, связанный с киностудией «Ленфильм», в то время я как раз прочитал эту статью и понял, насколько это правильный совет.
«Коммерсант» (с 1990 г. по настоящее время, с 1992 г. — «Коммерсантъ-Daily»)
Игорь Качалов, президент Центра дополнительного образования «Ясные решения», профессор ИБДА РАНХиГС:
Для меня новая пресса началась с газеты «Коммерсант», которую я в начале 90-х годов читал от корки до корки. В советское время таких изданий, которые бы рассказывали о новых экономических формах, о том бизнесе, который начал создаваться, просто не было.
Я помню одну статью в «Коммерсанте», где крупными буквами была написана провокационная, заманивающая фраза: «Еще одна Россия, которую мы потеряли». Если не ошибаюсь, это был примерно 1993 год, и для всех живущих тогда в Самаре, бывшем Куйбышеве, это фраза имела четкий двойной смысл. Дело в том, что еще в советское время в Куйбышеве была построена крупнейшая фабрика в Европе по производству шоколада. Я сам из Куйбышева, и так же, как я, миллион других жителей Самары всегда гордились тем, что лучшая фабрика по производству шоколада находится в их родном городе. Называлась фабрика «Россия», символично. В 1993 году совершенно неожиданно без какой-либо предварительной информации, переговоров (во всяком случае, нам о них не было известно) один из ведущих мировых концернов кондитерской промышленности, компания Nestle, вдруг объявляет, что купила нашу фабрику по производству шоколада, нашу «Россию». И под таким провокационным заголовком «Еще одна Россия, которую мы потеряли» «Коммерсант» в своей статье все это описал. Мы потеряли предприятие под названием «Россия», потому что продали за гроши. А это ведь было написано еще в 93 году! Под знаком этой заметки для меня прошли в общем-то все остальные бизнес-события в 1990-х — начале 2000-х.
Михаил Симонов, президент фестиваля рекламы и маркетинга «Серебряный Меркурий»:
Для чиновников в любые времена была очень важна служебная иерархия. Как и в Советском Союзе, в 90-е существовала четкая система привилегий. То есть с каждым новым продвижением по службе человек получал талон на бесплатный проезд в метро, пропуск в дешевую столовую и газету «Коммерсант». А потом он вырастал в этой иерархии, и ему полагалось пойти постричься в парикмахерскую Белого дома и журнал «Деньги». Потом он становился заведующим отдела, и ему полагался и «Коммерсант», и «Деньги», и «Власть». А вот когда он уже дорос до министра или вице-премьера, ему еще полагался «Автопилот», а его даме — «Домовой». Такая вот система. Я тогда был интегрирован в систему власти, и как-то у меня раздался звонок и случился такой вот разговор:
— Я не понимаю! Как так! Я — заведующий отделом, а «Деньги» не получаю. А вот Пупкин — заместитель заведующего отделом, он «Деньги» получает!
— Подождите, вы-то заведующий каким отделом?
— Ну, отделом здравоохранения.
— А Пупкин?
— Экономики.
— Так ему «Деньги» нужны, а вам-то на хрена?
— Как это! Вы не понимаете! Я заведующий отделом, а он ниже меня по рангу, а какого тогда…
И дальше заведующий этот начал кричать на меня матом. Я сказал, что разберусь. В итоге ему тоже начали доставлять этот журнал.
Все российские чиновники в 90-х начинали свой день с газеты «Коммерсант».
«Ведомости» (с 1999 г. по настоящее время)
Артем Белов, исполнительный директор компании «Союзмолоко»:
На мой взгляд, в 1990-х было два наиболее интересных издания: еженедельный «Эксперт», который давал общеполитические, общеэкономические знания и был вообще одним из самых интересных журналов того времени, и газета «Ведомости», которая появилась в 1999 году.
В «Ведомостях» были действительно хорошие новости. То, что сейчас, например, доступно одним кликом в интернете, тогда было не так просто найти и узнать. Доступность информации, к сожалению, была на другом уровне. Поэтому информация о конкретных компаниях, о конкретных сделках, интервью с известными людьми — это то, чего на рынке было очень мало. Особенно мало было качественного контента. В этом смысле сухой язык цифр «Ведомостей» был очень привлекательным. Там не было в принципе ничего лишнего, были небольшие заметки, очень предметные и очень конкретные. Издание было интересное и демократичное. Я помню, в начале 2000-х у меня даже статьи выходили в «Ведомостях». Была такая рубрика «Советский консультант», и меня там публиковали. Было очень интересно писать о чем-то, что востребовано, это то, чего мне очень хотелось после университета. А печататься в «Ведомостях» было привлекательно, престижно.
Esquire (с 2005 г. по настоящее время)
Александр Носовский, кинооператор:
Esquire меня поразил тем, что это был практически фотоальбом. Я очень люблю хорошую фотографию и хороших фотографов, а в этом журнале я впервые увидел огромное количество высококлассных фотографий — того, чего у нас не было. В советский период вообще был страшный голод по этому. У нас, кроме журнала «Советское фото», больше ничего не было. Поэтому Esquire был невероятным откровением.
И, естественно, в Esquire был совершенно другой подход с точки зрения подачи информации, потому что сам журнал состоял на 80% из фотографий, что для меня очень важно. Это другая визуальная культура — ты мог прочитать все быстро, прочитать это много раз.
Esquire влиял на мышление нового человека. На меня точно влиял: я даже стал одеваться иначе. Я стал по-другому думать, стал по-другому записывать, даже по-другому снимать кино.
Потом в Esquire появилась эстетика черно-белого изображения. А поскольку я черно-белый фотограф — с этого я начинал, — я обожаю черно-белый визуальный ряд. Для меня он несет настоящие, сильные образы. Весь мой круг — моя жена, мои ближайшие друзья — все ждали выхода нового журнала. Передавали друг другу. Сын рос на этом журнале, с удовольствием смотрел, что-то пририсовывал.
«Афиша» (печатная версия 1999–2016 гг.)
Илья Осколков-Ценципер, основатель «Афиши», «Стрелки», «Ценципер», «Сделано», автор концепций новых парка Горького и ВДНХ:
Мы начали с того, что придумали, полуосознанно, какой-то образ города, в котором нам хотелось бы находиться, и стали о нем рассказывать так, будто бы Москва — город, в котором происходит много всего интересного, и хочется в этом участвовать. Ощущение от Москвы в то время было совершенно иным. Скорее, в городе были какие-то маленькие группы людей, объединенных вокруг каких-то мест или интересов. Но их было немного, и они были достаточно замкнутыми. Ощущения при этом были, что кроме этих групп в городе ничего особо и нет, что город ужасный, серый, и ничего в нем не происходит. К моменту возникновения «Афиши» казалось, что город населен деклассированными остатками советской интеллигенции и какими-то бандитами. Это с тех пор, конечно, очень сильно изменилось, в том числе благодаря «Афише».
На самом деле, одна из вещей, которая у нас получилась, — это то, что мы предъявили городу образ «его самого», собрав все, что в нем происходит, научившись говорить об этом каким-то целостным языком. Вдруг оказалось, что в Москве и правда много всего интересного. Когда эти крошечные группы по интересам узнали друг о друге, то ощущение от города стало совсем другим. Возникло ощущение какой-то большой публики, большого рынка, для которого можно что-то делать.
При этом интонационно мы просто говорили тем языком, который нам казался удобным. Никакой великой концепции за этим не было. Мы были группой приятелей, которые говорили обо всем на нравившемся нам языке. Потом оказалось, что таким образом сформировался, с одной стороны, язык целого поколения, даже нескольких поколений, а с другой — возник язык вообще для описания Москвы и событий города.
Никто из нас совершенно не рассчитывал, что из этого получится история надолго. Всем нам казалось, что вот выйдут несколько номеров, потом деньги закончатся, и привет. Но нам повезло: какие-то вещи мы сделали правильно, и вдруг все это стало расти и превратилось, помимо важного издания, и в довольно успешный бизнес.
«Большой город» (печатная версия 2002–2014 гг.)
Михаил Симонов, президент фестиваля рекламы и маркетинга «Серебряный Меркурий»:
«Большой город» для меня был всегда суперрадостным чтением, потому что это было колоссальное удовольствие с точки зрения языка, с точки зрения тем. Это было издание, которое хотелось читать от корки до корки. И я даже какое-то время их складировал. Из советских времен была такая традиция — делать подшивки. Мы подписывались тогда на литературные журналы «Знамя», «Иностранка», потом подшивали 12 номеров в одну обложку с подписью «Журнал за такой-то год». Я собирался то же самое делать с «Большим городом». Где-то месяцев девять я их собирал, у меня уже была толстая-толстая пачка, а потом в связи с тем, что мы часто переезжали, подшивка эта потерялась в один из переездов.
«Большой город» был изданием о нашей жизни. Обо всем том, что нас интересовало: где поесть, где попить. Помню статью про впервые появившийся в Москве собачий приют. Я тогда подумал: «Вау, как круто». То, что интересует москвича, интеллигентного, разностороннего, — это все там было.
Самое главное в «Большом городе» — потрясающий язык. «Коммерсант» писал хорошим языком, но все-таки очень официальным. Единственное, что у «Коммерсанта» было неофициального, — это их знаменитые заголовки. А «Большой город» вдруг сделал прорыв, потому что там появились тексты таким языком, как мы каждый день с друзьями разговариваем. То есть если мне нужно сказать «хрен» — я скажу.
Для меня это издание означало, что со мной начали говорить на моем языке и на те темы, которые мне интересны. Я читал и понимал, что это мои друзья. Со многими авторами встречались на каких-то концертах, тусовках. Я подходил и говорил: «Вау! Я вот тебя читаю, хочу с тобой познакомиться». И не было никакого пафоса. По плечу друг друга хлопнули и сразу переходили на дружбу, потому что был общий язык, который мы понимали.
Playboy (с 1995 г. по настоящее время)
Владимир Олькиницкий, шеф-повар 26/28:
Playboy стал для меня шагом во взрослую жизнь. Он был значительно откровеннее во времена редакции Артемия Троицкого, чем сейчас. В первом купленном мной номере появилась первая секс-символ России Инга Дроздова.
Когда у меня появился этот номер, я еще жил с родителями, и тогда было не принято афишировать чтение таких журналов, поэтому мне приходилось его прятать. Но на одном номере я не остановился, и с 1997 года не пропустил ни одного. Сейчас у меня их двести с лишним штук, и занимают они самую большую полку в шкафу.
Чем меня зацепил этот журнал? Тем, что он был написан на понятном мне языке, о жизни, которую я только начинал и очень хотел добавить ей больше красок, узнать то, про что не говорили в семье и школе. Познакомиться с новыми людьми и брендами, с новинками музыки, кино и литературы.
«Мегаполис-экспресс» (1990–2005 гг)
Олег Назаров, ресторанный критик:
В то время популярной была газета «Мегаполис-экспресс», у нее были совершенно бешеные тиражи. Газета работала на такого, скажем так, достаточно быдловатого читателя, на которого сейчас работает телеканал «РЕН ТВ», рассказывая страшилки про цивилизации плотоядных кактусов, которые живут под землей и пожирают людей. «Мегаполис-экспресс» обожали выдумывать всякую пургу и публиковать на своих страницах. Пользовалось это все просто нереальным успехом.
Мне, честно говоря, грустно, что они ушли с рынка, потому что было здорово почитать всю эту пургу и просто поухмыляться, насколько наш народ доверчив. В «Мегаполис-экспрессе» была какая-то разухабистость, в хорошем смысле беспредельщина, когда люди не боялись выдумывать сенсации. Креатив был бешеный, как будто они что-то курили, пили и после этого занимались брейнстормингом. Мне это как раз очень запомнилось.