Один день на Марсе

Свет пробивается сквозь небольшой иллюминатор. Сквозь грохот насоса для подачи воды слышна английская речь с разнообразными акцентами. Так началось мое первое утро на Марсе в сентябре 2016 года в составе международного экипажа «Марс 160».

Рассвет здесь наступает в 6.30. Каждое утро наш командир фотографирует первые лучи солнца. Зачем? «Просто это очень красиво», — говорит Александр Манжо. Геолог экипажа всегда встает первым: австралийцы привыкли просыпаться раньше всех на планете. Он заваривает кофе, проверяет электронную почту и ждет, когда все проснутся.

Постепенно из каждой каюты появляются сонные марсонавты. Наконец-то можно включить насос для подачи воды в жилой отсек. Обычно мы его отключаем на ночь, так как при каждом использовании воды он издает предсмертный грохот. Надо надеяться, что с насосом все в порядке и он не собирается уходить в страну вечно счастливых насосов, однако инженеры могли бы снабдить нас чем-то менее громким и брутальным. Наверное, они руководствовались тем, что лучше установить простое и проверенное опытом устройство.

Завтрак в 8 утра: хлопья, сублимированные фрукты и молочный порошок, разведенный в воде. Между завтраком и планеркой есть полчаса, чтобы проверить электронную почту и социальные сети. На летучке обсуждаются планы каждого члена экипажа на день, расписание выходов на поверхность планеты, а также чья очередь готовить обед и ужин.

Станция представляет собой целый комплекс сооружений: жилой двухэтажный модуль, научная лаборатория, оранжерея, огромные солнечные панели, обсерватория, построенная на деньги Илона Маска, и пять квадроциклов. Все модули связаны между собой тоннелями, тем самым экипаж может передвигаться между ними, не надевая скафандры. Но кому-то сегодня влезть в скафандр все же придется.

Прогулка по планете

Поскольку экипаж состоит из семи человек, полевые работы могут вести одновременно не больше пяти марсонавтов. Двое членов экипажа всегда должны быть на станции для поддержки связи с командой снаружи, подстраховки и помощи. Значит, остаются пятеро, которые могут себе позволить «внекорабельную деятельность» (ВКД). Так называется работа космонавтов за бортом космического корабля или станции, а в нашем случае — среди красноватых камней и песка на поверхности планеты.

На подготовку к выходу уходит примерно 20 минут. Надеваем термобелье, летный костюм, ботинки, радиогарнитуру, перчатки. Проверяем исправность и заряд батареи ранца с кислородом, протираем шлем и с помощью коллег надеваем все по порядку. Теперь мы готовы пройти в воздушный шлюз. Шлюз нужен для выравнивания давления при переходе из одной среды в другую. Каждый раз перед выходом из станции мы проходим декомпрессию, которая длится 5 минут; то же самое при возвращении с полевых работ обратно на станцию.

Зачем нам выходить из станции? Помимо научных исследований проводятся техническая проверка всех систем жизнеобеспечения: уровень воды и дизельного топлива в резервуарах, техническое состояние квадроциклов и внешней части станции. После этого командир экипажа и по совместительству главный инженер работает над своим проектом. SSUT — новый интерактивный пользовательский интерфейс для скафандров — призван улучшить работоспособность экипажа во время работы снаружи. Он позволяет получать данные о своем физическом состоянии, местоположении, а также записывать работу на видеокамеру, встроенную в шлем.  

Мы стараемся работать снаружи утром, чтобы не попасть под палящее солнце. Скафандры весят 13 кг, и мы работаем в них почти каждый день по 3–4 часа. Неплохо было бы прихватить с Земли массажное кресло, так как плечи кричат о помощи, несмотря на ежедневные занятия йогой и физкультурой.

Четыре часа ВКД в день — тяжелая нагрузка. Ограниченная видимость, тяжелый костюм, отсутствие звуков, запахов и ветра на лице. Любое движение становится неуклюжим и медленным. Громоздкие перчатки мешают работать с мелкими предметами. Шлем позволяет видеть только в радиусе 140 градусов. В скафандре больше потеешь, порой невыносимо хочется почесать нос. И только когда спотыкаешься о кактус, понимаешь, что ты на Земле, ведь на Марсе кактусы не растут.

Да, да, мы не на настоящем Марсе. Мы всего лишь имитируем научную экспедицию здесь, на родной планете, а точнее, в пустыне штата Юта. Этот регион очень похож на марсианские пустыни как по своей геологии, так и по ветрам и низким температурам. Станция находится вдали от населенных пунктов, вокруг только красные холмы и бедная растительность. Одним словом, здесь почти ничто не отвлекает от вполне марсианского вопроса: «Как, черт возьми, нас сюда занесло?!»

Немного предыстории

Миссия «Марс 160» была организована американской некоммерческой организацией «Марсианское общество» (Mars Society), главной задачей которой является активная поддержка и продвижение идеи исследований и колонизации Марса человеком. Президент Марсианского общества Роберт Зубрин построил два прототипа марсианских станций: в пустыне штата Юта и в Арктике, на острове Девон. Стандартная программа —  двухнедельные симуляции жизни на Марсе, в которых участвуют ученые, инженеры и студенты со всего света. Наш экипаж будет первым, который пройдет через «эксперимент-близнец»: две симуляции, каждая по 80 дней, но в абсолютно разных местоположениях. «Марс-Пустыня 80» в штате Юта и «Марс-Арктика 80» на остров Девон.

Миссия в Арктике начнется в июне 2017 года. Сама станция там менее комфортна, ограничена в ресурсах, отсутствуют дополнительные модули (оранжерея, научная лаборатория, обсерватория). В Юте еду и воду нам доставляют каждые 20 дней, в Арктике все необходимое будет отправлено самолетом сразу перед стартом миссии. Грамотное распределение ресурсов будет критичным. Помимо этого, что уж совсем не по-марсиански, остров населен полярными медведями. Каждый член экипажа пройдет обучение стрельбе из ружья, так как при каждом выходе наружу один из нас должен будет следить за появлением агрессивного хищника.

Кто все эти люди?

Немного о моих сокамерниках.

Аэрокосмический инженер Александр Манжо из Франции — командир экипажа. Ответственный и заботливый, но при необходимости жесткий. Именно такой баланс нужен в космических миссиях. Когда Алекс отключает нас от интернета (трафик жестко лимитирован), мы подтруниваем и называем его Дартом Вейдером. Зато мы любим его французское чувство юмора, очаровательный акцент и фирменную пасту карбонара.

Старший помощник командира Юсуке Мураками из Японии. Он специалист по экстремальной архитектуре. Его комнату мы называем «магическая коробка Юсуке»: никто не может понять, как ему удалось вместить туда столько полезных гаджетов, инструментов и оборудования. А еще он любит экспериментировать с едой.

Геолог Джон Кларк из Австралии отличается необычным чувством юмора. Он захватил с собой неординарную книгу «Как узнать, что ваша кошка планирует ваше убийство?».

Наш микробиолог из Индии, молодая и хрупкая Анушри Сривастава никогда не ходила в походы, не занималась спортом и практически жила в научной лаборатории британского университета. Она единственный из нас новичок на станции. Первый месяц мы поддерживали и помогали ей во время полевых работ. Анушри адаптировалась к физическим нагрузкам, но так и не смогла привыкнуть к европейской кухне.

Аннали Битти — художник и писатель из Австралии, сломавшая 80% стереотипов о творческих личностях. Она трудоголик, открыта новым знаниям, достойно проходит физические и психологические испытания. Эмоциональность и экспрессия там, где обычно мы все спокойны, умение видеть прекрасное в камнях под ногами и детская непосредственность — это оставшиеся 20 процентов. Аннали провела более 30 часов в скафандре, рисуя геологические породы и микроорганизмы.

Клод-Мишель Ларош из Канады отвечает за техническое обслуживание станции: если водяной насос все-таки накроется, он будет крайним. Этот фанат компьютерных игр и аниме часто смешит нас странной канадской логикой: «Я знаю, что этого нельзя делать, хотя, если бы я не знал этого, тогда, может, и сделал бы».

И, наконец, я, Анастасия Степанова — журналист, ответственный за здоровье и безопасность экипажа, и по совместительству ассистент микробиолога. Почему такое странное сочетание обязанностей? В космосе необходимо обладать множеством навыков, и на станции я постоянно их приобретала. По первому образованию я журналист, но понимая, что воплотить свою мечту о Марсе с подобным образованием невозможно, сейчас я получаю второе высшее образование на факультете «Мехатроника и робототехника». Также я обучилась на спасателя и заступаю на дежурства в «СпасРезевре». Всегда повторяю себе, что чем больше мы знаем, тем больше у нас свободы.

Haute cuisine сухих пайков

По возвращении с поверхности планеты нас ожидает горячий обед. Еда не только объединяет, но и порождает множество курьезных историй.

Процесс приготовления еды из сублимированных (вакуумно высушенных) продуктов — это целое искусство. Японца фантазия занесла слишком далеко: в итоге на тарелке оказалась башня из полусваренной сублимированной капусты с консервированным лососем и подгоревшим сыром. Хотя блюдо выглядело на три-четыре мишленовских звезды, наши желудки долго не могли забыть этот шедевр. Однажды наш микробиолог решила приготовить суп: на грани индийской кухни и космических технологий родилась сырная жижа такой густоты, что в ней стояла ложка. Рецепт прост: Анушри растопила один килограмм плавленого сыра и добавила туда сухих овощей. Именно таков в ее представлении европейский суп.

Тем не менее на станции ничего не пропадает: аюрведический космосуп был конвертирован в соус для пасты. А еще мы постоянно пекли хлеб — слава хлебопечке! — который порой отлично имитировал марсианские породы. Например, песчаник — такой же желтый, плотный и жесткий. Наглядный урок геологии. К счастью, марсианский аппетит нас не подвел, и к концу эксперимента порции удвоились. Возможно, организм так заедал стресс.

Мы не сошли с ума

Экипаж проводил эксперименты по изучению человеческих факторов: психологии малых групп в изоляции и экстремальных условиях. Эта программа проводилась совместно с Институтом медико-биологических проблем РАН (ИМБП). Как экстремальные условия влияют на человека, появляются ли новые черты характера, как каждый член экипажа справлялся с этим? Раз в две недели мы проходили четыре теста, раз в месяц записывали на видео взаимодействия группы во время завтрака и писали еженедельные дневники. Я была ответственной за проведение всех тестов и передачу результатов специалистам в ИМБП. Экипаж привык к переписке с сотрудником института и даже отправлял шуточные фотографии, где командир пытается накинуться на нашего инженера. Кое-кто жаловался, что ему не о чем писать в дневнике, и поэтому он расскажет странный сон, где за ним гонится крокодил.

Тесты показали, что все в здравом уме, но есть доля постоянного стресса, связанного с ограничениями личного пространства, еды, воды, интернета и общения. Если честно, этот стресс мы не замечали, зато была усталость от ежедневных решений совершенно различных задач и проблем. Да, мы все очень разные и со своими тараканами в голове, но уровень ответственности и осознание, что только эти шесть человек — твоя работа, семья и друзья на ближайшие три месяца, помогали преодолеть все разногласия.

Есть ли жизнь на Марсе?

Выполняя обязанности ассистента микробиолога, я занималась тем, что, видимо, составит главную цель будущих марсианских экспедиций, — поиском остатков живых организмов. Программа геологических и микробиологических исследований была разработана совместно с исследовательским центром НАСА Эймс и Канадским музеем природы. Мы изучаем земные микроорганизмы, приспособленные к экстремальным условиям (температура, длительное пребывание без воды, интенсивная ультрафиолетовая бомбардировка). Астробиолог экипажа ведет три направления исследований: лишайники, гиполиты и галофилы. Наиболее очевидные организмы, которые легко обнаружить, — лишайники. Это колонии водорослей и грибов, которые чаще всего обитают на камнях. Гиполиты — цианобактерии и водоросли, процветающие в макроскопических колониях под или внутри прозрачных пород. Галофилы (организмы, любящие соль) можно обнаружить в гипсовых кристаллах. Галофилы застревают внутри кристаллов соли, которые образуются в эвапоритовых месторождениях. На марсианской исследовательской станции кристаллам гипса более ста миллионов лет, а значит, столько же окаменелым галофилам, которые мы надеемся найти.

С закатом солнца

С 19.00 до 21.00 каждый день проходит сеанс связи с центром управления полетом. Отправка отчетов и получение поддержки и информации с Земли — важная часть нашего дня. Отчеты разделены на две группы: внутренние технические вопросы и репортажи для общественности. С тех пор как на заре космической эры все исследования были строго засекречены, в жизни многое переменилось. Теперь важно и нужно рассказывать о достижениях, провалах и успехах на пути к освоению космоса. По четыре творческих отчета и восемь фотографий каждый день. Приходится изворачиваться и постоянно придумывать что-то новое. Я отвечаю за журналистские заметки и в целом слежу за тем, чтобы все отчеты были выполнены и отправлены.

Время отбоя начинается с момента окончания сеанса связи с Землей. Кто-то продолжает работать над решением задач, но в основном усталость берет свое и уже к 23.00 все спят. Я читала перед сном «Мир, полный демонов» Карла Сагана и книги братьев Стругацких. По пятницам наш вечер заканчивается особенно приятно: каждую неделю мы смотрим одну серию научно-фантастического сериала «Пространство» (Expanse).

Воскресенье здесь такое же, как и на Земле, — выходной день. В этот день мы позволяем себе проснуться на два часа позже и очень стараемся не работать. Если не давать мозгу отдых, есть вероятность перегорания, и тогда ты станешь обузой для команды. Время посвящается чтению книг, совместному просмотру космических фильмов, рисованию и оригами. Правда, почему-то центр управления полетом посчитал, что творческие отчеты в воскресенье все равно должны быть отправлены.

Конец начала

Спустя три месяца первая часть нашей Марсианской исследовательской миссии подошла к концу, но мы не были готовы покинуть станцию, которая так быстро стала нам уютным домом.

Время пролетело быстро и размеренно. Ежедневная рутина была насыщена новыми эмоциями и знаниями. Изоляция обостряла ощущение целостности мира, а экстремальные условия казались нормой жизни.  

Конечно, три месяца на марсианской исследовательской станции были тяжелыми трудовыми буднями в непривычных условиях. Но, с другой стороны, мы понимали, что это лишь малая доля того, с чем придется столкнуться экипажу, оказавшись на настоящем Марсе. И хотя трудности могли бы нас поссорить, мы всегда поддерживали друг друга, несмотря ни на что. Да, порой непросто понять другого человека, но в сложные моменты я вспоминала слова американского астронавта, с которым мы познакомились перед отъездом на станцию: «Всегда будь лучшим товарищем по команде». И я счастлива быть частью этого большого приключения, длиною в десятки лет, на пути к освоению Марса.