Анна Лукашенок: Магазин

Один человек шел по улице и увидел магазин. Без вывески магазин, и на дверях никакой таблички нет, но то, что магазин — сразу понятно. Толкнул стеклянную дверь, зашел — глядит — пустые витрины, белые полки. Продавец за прилавком скучает, пишет что-то в большую клетчатую тетрадь.

Человек в растерянности замер — и чего пришел? Купить нечего, спрашивать неловко. Заходят в магазин тут ещё два парня, уверенно идут на кассу и говорят:

— Нам как обычно!

— По пятьсот? — уточняет продавец.

— Да! — радуются покупатели.

Продавец щелкает аппаратом, вытаскивает хрустящие купюры.

— Держите. Сегодняшние!

— Спасибо! До свидания, — прощаются парни и уходят.

Один человек, нервно сглотнув слюну, подходит к кассе и спрашивает осторожно:

— А можно… мне тоже?

Продавец хмурит брови:

— А вам сколько?

— А сколько можно?

Продавец пожимает плечами.

— Тысячу. Нет, лучше…. лучше полторы!

— Хорошо, — соглашается кассир и отсчитывает банкноты.

Протягивает одному человеку, но тот не спешит забирать: с недоверием смотрит на деньги.

— Вы и расписки никакой не возьмете?

— Нет.

— И договор — не надо заключать?

— Нет.

— И… и даже паспорт не посмотрите?

— Слушайте, вам нужны деньги или нет? — сердится продавец. — За вами очередь, между прочим.

Один человек оглядывается: действительно, стоит за ним невысокий мужичок в бобровой шапке, треплет пустой кошелечек.

— Нужны, — соглашается человек, берет деньги и выходит из магазина.

***

...На следующий день один человек снова зашел после работы в магазин. К кассе идет уже смело, без страха.

— Полторы, пожалуйста.

— Полторы, полторы… — повторяет продавец, отпирая металлический ящичек. — Слушайте, а может, две возьмете? Сейчас уже вечер, боюсь, не успеют все разобрать.

— Так ведь не испортятся же! — веселится человек, но серьезнеет под пристальным взглядом продавца.

— Это вам не шутки! — говорит он серьезно, — нам начальство из-за этого выговор делает, штрафы из зарплаты вычитают, знаете ли.

— Штрафы? — удивленно переспрашивает человек, разглядывая, будто в первый раз, две тысячные на своей ладони.

Но его в спину уже тычет человек в бобровой шапке, теснит в сторону, требовательно раскрывает свой пустой кошелечек и розовый рот.

Один человек выходит на улицу, и его растерянность сменяется предвкушением отдыха. Один человек подходит к ларьку “Пиво” и говорит уже другому продавцу:

— Мне четыре банки темного.

И денежку кладет в пластиковую круглую тарелку.

— Бери так, — протягивает ему покупку человек в киоске, — денег не надо.

— Почему это?

— Я тоже в тот магазин теперь хожу.

— Почему тогда здесь сидишь? — удивляется один человек.

— А кто тогда пиво продавать будет? — в ответ удивляется собеседник.

***

Ещё через неделю подъехала к магазину темная машина. Из неё вышел невысокий человечек и два высоких человечищи. И — в магазин.

Подходят к кассе, кассир, как обычно, что-то в тетрадочке пишет.

Маленький человечек вкрадчиво так спрашивает:

— А правда ли, что вы, товарищ, деньги раздаете?

— Правда, — отвечает кассир, — вам сколько?

— Нам — все!

Смотрит кассир: в крепких руках сжимают человечищи и человечек черные пистолеты, направленные в кассирово сердце.

Кассир откинулся на спинку, закрутил ручку в пальцах.

— Может быть, вам миллион для начала? — спросил он после паузы. — Это, конечно… Нужно будет коробок пять… Тяжело нести, неудобно, но все-таки…

Он встал со стула, пошел в дальний угол, подхватил коробку. Не без труда оторвал её от пола, понес в сторону прилавка.

— Все, — сказал человечек и нажал на курок.

Кассир, нелепо покачнувшись, упал на плитку. Коробка шлепнулась вместе с ним, и из картонного нутра её раздался приятный шелест. Человечек перебрался через столешницу, и могучие товарищи последовали за ним.

Всюду стояли коробки, коробочки, мешки и мешочки. Они открывали их одну за одной, и им в лица глядели рыжие петры, плыли корабли, скакали кони большого театра. Человечек поднял было одну коробку, но поставил её обратно и схватился за другую. В соседнем углу пять коробок стояли друг на друге.

— Хватайте эти, — скомандовал он сильным своим товарищам, — А я пойду на склад за остальным.

Он прошел в служебное помещение — и там стояли коробки. Рядами, одна на одной. Помещение уходило вниз, змеилось темным подвалом, закручивалось спиралью. Чем глубже спускался человечек, тем выше и темнее становился потолок, подпираемый коробочными многоэтажками.

Коробочные многоэтажки обнимали белыми распухшими руками мертвецы. Из их карманов сыпались деньги, деньги выстилали пол коридора, конца которому не было видно. Бумажные волны трепетали от невидимого сквозняка.

Грабитель вдруг остановился. Попятился назад, к белой двери — с каждым шагом быстрее. Потом и вовсе побежал, хотя никто за ним не гнался.

Он отдышался, лишь оказавшись в магазине. Угол с коробками был пуст, и темный автомобиль не стоял у входа.

Под стойкой безвольно раскинулся кассир, наблюдая мир удивленными глазами. Грабитель присел на корточки, оттянул тонкие веки, приложил найденные в кармане пятаки.

— Извините, — раздался голос по ту сторону прилавка, — можно мне пятьсот рублей?

Грабитель поднялся рывком, удивленно уставился на говорившего.

— Пятьсот? — переспросил он. — А может быть, тысячу?